– Генри Рутланд, я обвиняю…
Пожалуй, наступило время в темпе сматывать удочки, чтобы на досуге обдумать мое открытие и решить, какие выгоды из него можно извлечь.
Пока Ройс, шатаясь, вставал, опираясь на стол, я зашагал к двери, но остановился.
Дверь отворилась без звука. В проеме вырос Хуан. Решимость, написанная на его смуглом злом лице, не предвещала мне ничего хорошего. Вдобавок в правой руке он держал автоматический пистолет 38-го калибра. Он был направлен на меня.
2
Некоторое время мы любовались друг другом, затем он шагнул в комнату и захлопнул дверь, прислонившись к ней спиной.
Ройс уселся за стол, ощупывая пальцами челюсть. Его глаза выдавали желание разделаться со мной побыстрее.
– Выясни, кто он такой, – впервые услышал я его голос.
Хуан протянул левую руку:
– Бумажник, живо!
Я вынул бумажник и передал ему. Установив, что нельзя одновременно держать меня на прицеле и изучать содержимое бумажника, Хуан опустил пистолет. Тут он явно просчитался. Вдобавок он отвел от меня глаза. Либо он был чересчур уверен в себе, либо просто рехнулся. Не теряя времени для точного выяснения этого обстоятельства, я нанес ему хук справа в челюсть. Не думаю, что кто-либо еще получал от меня такой удар, как Хуан. Боль электрическим током пронзила мне руку. Вряд ли Хуану было больнее, чем мне.
Однако, прежде чем тело пострадавшего коснулось ковра, я успел подхватить пистолет и, наставив его на хозяина кабинета, мило ему улыбнулся.
– Мне кажется, что программа сегодняшнего вечера весьма увлекательна, не так ли?
Он смотрел на меня исподлобья. Его лицо перекосило от бешенства.
– Убирайся отсюда. – Его голос был похож на рычание цепного пса.
– Как раз это я и намерен сделать. Если можно, я передам пистолет привратнику. С ним мне будет как-то спокойнее добираться до ворот, – попрощался я и, подняв бумажник, попятился к двери.
Он сидел не шевелясь, положив руки на стол. Сквозь загар на лице его проступала бледность.
Что одно происшествие этого вечера, что другое вряд ли доставили ему большое удовольствие.
Открыв дверь, я проскользнул в коридор и торопливо вышел в вестибюль.
Сюзи меня ждала.
– Ради Бога, куда вы запропастились? – Она была вправе сердиться. – Я уже собиралась уезжать без вас.
– Именно так вам и придется сейчас поступить. У меня нет времени объяснять почему. Пусть лакей вызовет вам такси. Я даже не дожидаюсь шляпы.
Я прошел мимо нее к выходу и спустился по ступеням подъезда, чувствуя, что она смотрит мне вслед, от изумления разинув рот.
– Вашу машину, сэр? – проявил свою казенную заботливость швейцар.
– Все в порядке, я справлюсь сам, – пробормотал я, проскакивая мимо него, и побежал по аллее туда, где виднелся ряд машин.
Я не знал, как скоро начнет действовать мистер Ройс, но догадывался, что для меня имеет смысл как можно быстрее прорваться мимо охранников у входных ворот.
Я нашел «Бьюик», сунул доллар служителю и завел мотор. Проезжая на большой скорости по аллее, я вынул пистолет из кармана и забросил его через открытое окно в заросли лавра. Я запомнил, что говорил мне Крид по поводу возможной поимки с оружием без разрешения на право его ношения.
Мысль эта явно оказалась здравой. Как только фары «Бьюика» осветили ворота, я увидел, что они закрыты.
У ворот, поджидая меня, молча стояли двое охранников и высокий здоровяк в ковбойской шляпе.
Я затормозил и дал сигнал в надежде, что они откроют ворота. Они этого делать не стали.
Фары машины осветили человека в ковбойской шляпе. Впрочем, полицейского узнать в нем можно было и в темноте. Черты его багрового грубого лица выражали жестокость. Если бы у вас был достаточного размера кусок кирпичной глины, то после минимальной обработки – всего-то прилепить маленький комок на место носа, прорезать щелку рта и воткнуть пару спичечных головок в глазницы – вы получили бы весьма точный портрет этого парня.
В том, как он стоял – руки в карманах куртки, расставив ноги, чуть наклонив голову, – угадывалась сила. Он был на дюйм повыше шести футов.
Я подумал, уж не сержант ли это Карл Ласситер, которого экс-капитан Брэдли называл самым зверским полицейским в Тампа-Сити. Если у ворот стоял не он, тогда мне совсем не улыбалось встретиться с Ласситером – детина в шляпе, по мне, и так уже был достаточно зверский.
Я подъехал.
Охранники ринулись к машине, держа пальцы на спусковых крючках пистолетов. Они зашли с обеих сторон и одновременно открыли дверцы.
– Руки на руль! – скомандовал ближний ко мне.
– В чем дело? – не моргнул я и глазом. – Вы знаете, с кем вы имеете дело?
– Пусть выйдет. – Сиплый низкий голос громилы в штатском исходил прямо из его бычьей глотки.
Пистолет правого охранника глядел на меня.
– Вылезай! – распорядился он. – И осторожней с руками.
Я благоразумно повиновался.
– Спятили, ребята? – продолжал я разыгрывать недоумение. – Я же временный член.
– Заткнись, член! – огрызнулся полицейский. – Осмотри машину, – приказал он одному охраннику. – А ты отведи его. – Он и второго тоже не оставил без дела.
Охранник пистолетом пихнул меня в спину:
– Пройдем.
Я двинулся вокруг машины в сторону проходной и вступил в большую комнату, в которой из мебели были лишь стол, два стула, погасшая печурка и пирамида с винтовками.
Полицейский вошел следом и оглядел меня при свете. Затем он вынул из кармана полицейский значок, сунул его мне под нос и заявил: – Я сержант Ласситер. Кто ты?
– Моя фамилия Слейден. А в чем все-таки дело?
Он протянул пятерню размером с хоккейную перчатку.
– Бумажник!
Я отдал ему бумажник. Он засунул в него толстый палец, раскрыл и вытряхнул содержимое на стол.
Затем он уселся за стол, сдвинул шляпу на затылок и медленно, с чисто полицейской тщательностью, просмотрел мои бумаги.
Закончив наконец, а всего-то в бумажнике было немного денег, визитные карточки, права и список расходов на клочке бумаги, он сдвинул всю кучку ко мне.
– Забирай.
Пока я приводил бумажник в порядок, он сидел, уставившись на меня. От этого взгляда приятных ощущений у меня не осталось.
Я спрятал бумажник обратно в карман и поинтересовался:
– Довольны?
– Значит, шпик? – он с неприязнью выплевывал каждое слово.
– Я – писатель, – я вынул из кармана визитную карточку и положил перед ним на стол. – Разве вы не слышали о «Крайм фэктс»? Мы сотрудничаем с большинством городских полиций.
– Весьма рад за них, – он выпростал свою тушу из кресла и обошел стол.
Никогда я не чувствовал себя карликом, но, подавленный его ростом и поперечными размерами, испытал именно такое ощущение.
В этот момент вошел второй охранник и в ответ на вопрошающий взгляд Ласситера покачал головой.
Сержант вперил взор в меня.
– Давай поищем пушку, – предложил он ласково и протянул руку.
– Какую пушку? – невинно осведомился я. – Что вы имеете в виду?
Его недоделанная физиономия побагровела, и в поросячьих глазах засветились недобрые огоньки.
– Подними руки!
Я повиновался, и он обшарил меня быстро и со знанием дела. Это было похоже на нежное прикосновение парового молота.
– Куда ты ее задевал? – проскрежетал он.
– Кого задевал? – спросил я, стараясь сохранить невинное выражение лица.
Он ухватился огромной лапой за ворот моей рубашки. Я вдыхал исходивший из его глотки аромат чеснока и перегара.
– Куда ты ее задевал? – повторил он и легонько меня потряс. При этом он едва не сломал мне шею.
Я стоял смирно. Было ясно, что дай я ему малейший повод – и начнется нечто еще более пагубное для моего здоровья, а чтобы подумать, что с ним можно справиться один на один, надо было быть круглым идиотом. Себя я к таковым не причислял.
– У меня нет никакого пистолета и никогда его не было. Разве это не ясно?
Он с размаху залепил мне пощечину. Ощущение было, как от удара бейсбольной битой. Я едва не ответил, но вовремя сдержался. С ним одним я бы еще сразился, но только без этих двоих, которые придержали бы меня, пока он со мной разделается.
– Ну, ударь меня, – прошипел он мне в лицо. – Чего же ты ждешь?
– Я не хочу вас трогать, – заверил я. – Вы что, с ума сошли?
Он потряс меня еще раз и отпустил. Я явственно ощутил, что во рту у меня расшатались зубы.
– Что ты делаешь в нашем городе?
– Присматриваюсь. Хочу собрать материал для рассказа. А что в этом плохого?
Он посмотрел на меня исподлобья.
– Какой еще материал?
– Мало ли что подвернется… Не понимаю, почему вы так нервничаете. Разве писатель не может приехать в город за материалом для своих произведений без того, чтобы полиция в это встревала?
Его коробило от едва скрытого отвращения ко мне.
– Мы у нас в городе не любим шпиков. Гляди в оба. Второй раз я не предупреждаю. А сейчас выметайся и держись подальше от этого клуба. Понял?
