Катя осталась одна. Нет, конечно, всю группировку ОРБ не смогло взять, а уж тем более не смогли они добраться до Антибиотика. ОРБ срубило верхушку, на свободе остались одни быки да чудом избежавшие ареста Доктор с Танцором. Все дела упали на Катины плечи. Антибиотик при встречах, конечно, предлагал помощь, но Катя отказывалась, говорила, что справится, а Виктор Палыч поглядывал на нее хитро и посмеивался. Изучал ее Антибиотик, тестировал, реакцию снимал, и неприятно было Кате ощущать это изучение.
Связь с сидящим в «Крестах» Олегом была постоянной и устойчивой, но все равно находящийся в камере Адвокат был совсем не то, что Адвокат на свободе: Катерина чувствовала уже направленные на «объекты» группировки Олега волчьи взгляды конкурентов. Да и глаза Антибиотика стали ей нравиться все меньше и меньше. Кате срочно нужна была умная поддержка, а не просто тупая преданность «братков». И в этот момент Олег передал из «Крестов», что встретил там Челищева.
…Пауза явно затягивалась. Катя стояла неподвижно, но Сергей каким-то внутренним зрением видел, как корчится от отчаяния и боли ее душа.
— Слишком много мне нужно тебе рассказать, Сережа, чтобы объяснить все, что с нами случилось за эти годы. А тайны… Да, они есть, и не только у меня и Олега. Есть еще и чужие тайны доверившихся нам живых и мертвых уже людей. И чтобы рассказать их тебе — просто доверия мало, потому что секреты бывают опасны для того, кто их узнает. И я не знаю, готов ли ты к таким рассказам.
Сергей хмыкнул и расправил плечи. Вид растерянной, слабой, испуганной Катерины придал ему уверенности в себе и ощущение собственной значимости. Интересно, сколько миллиардов мужиков, начиная с Адама, попадались на такие вот женские штучки? Вечная, как жизнь, история.
— Я адвокат, Катюша… А стало быть, имею некий опыт хранения чужих тайн.
Сергею показалось, что Катя вздрогнула, когда он назвал себя адвокатом.
— А что касается доверия… После того, как убили моих родителей, со мной остались только вы двое — Олег и ты… В памяти моей… Я вас так часто вспоминал. А тут выясняется, что вы оба живы и все время рядом были.
«Да что же она все время вздрагивает?» — удивился про себя Сергей и автоматически, по въевшейся в кровь следственной манере сменил тональность разговора, чтобы разрядить психологически накалившуюся атмосферу.
— По каким делам Олег в «Кресты» залетел? — довольно сухо поинтересовался Челищев.
— Его подставили… Ты же его знаешь — он в каждой бочке затычка. А после Афгана совсем стал… — Катерина махнула рукой.
— Катюша, в «Крестах» просто так не сидят… — опять же по-следовательски начал было Сергей, но, встретившись глазами с Катей, осекся. — Ладно, под что его подставили?
— Под 148-ю.
— Понятно… Нормальная бандитская статья, — хмыкнул Челищев и испытующе глянул на Катерину. Она закурила сигарету и посмотрела Сергею в глаза холодно и властно.
— Сережа, я не на допросе у тебя. Не надо. Ты не хуже меня знаешь, что сейчас без помощи бандитов никакой бизнес невозможен. И ты достаточно умен, чтобы понять, кто смоделировал, кто создал такую ситуацию. Когда явление становится таким массовым — это уже не просто закономерность, это уже объективная необходимость…
— Ну и кто же это все смоделировал? — Сергей несколько растерялся от Катиного напора.
— Те, у кого власть.
— Демократы, что ли? Жиды с масонами?
— Сережа! Не надо ерничать. Какие демократы, где ты их видел? Неужели ты всерьез думаешь, что эти клоуны в телевизоре что-то решают? Реальная власть была и остается совсем в других руках. Да ладно, об этом можно бесконечно говорить. Ты спрашивал, почему мы с Олегом не нашли тебя раньше? Наверное, ты сам догадываешься, почему. Мы не хотели лезть в твою жизнь, потому что контакты с нами могли реально помешать твоей карьере. Да, если говорить прямо, не все то, через что пришлось пройти нам с Олегом, укладывается в рамки закона. Но ведь этот закон сам ни в какие рамки не укладывается и ни в какие ворота не лезет, а те, кто должны его блюсти и охранять, сами же вынуждены нарушать его же чуть ли не чаще всех остальных — и именно чтобы охранять закон… Ты же сам все это знаешь! Что, не так, скажешь?!
Сергей молча опустил взгляд. Катерина словно читала давно мучившие его мысли.
— Катя, не надо меня за советскую власть агитировать. Для меня всегда было важнее не формальное соблюдение Закона, а злодей человек или нет.
— Мы с Олегом не злодеи. Челищев усмехнулся и покрутил головой.
— Ладно. Давай не будем размазывать кашу по чистой скатерти, — процитировал он любимые с детства «Одесские рассказы» Бабеля. — Что нужно от меня?
Катя моментально вспыхнула, и Сергей сразу же поправился:
— Ну, я не так выразился, не цепляйся к словам… Что я могу сделать?
Катерина подошла к Челищеву совсем близко и заглянула в глаза.
— Нам нужна помощь. Точнее, мне нужна помощь. Олег в тюрьме, и там все делается, чтобы вытащить его поскорее… Но я осталась здесь одна. А надо делать много разных дел, которые мне просто не сделать самой, я же женщина все-таки… — Ее голос дрогнул, и Челищев инстинктивно полуобнял ее. — Мне просто нужен рядом человек, которому бы я доверяла, которому доверял бы Олег, человек умный и смелый.
— Так что делать-то нужно?!
— А как я могу тебе сказать, если не знаю, согласишься ты или нет?!
— Слушай, Катя, это бред какой-то. На что соглашаться-то мне? На сделай то, не знаю что?
Катерина надулась.
— На то, чтобы помочь друзьям, если ты нас таковыми еще считаешь… Не обижайся, Сережа. Но решение — с нами ты или нет — тебе действительно придется принимать немного… вслепую. Я уже говорила, что речь идет не только о моих личных женских тайнах.
Сергей чуть отстранился от Катерины и достал сигарету. Разглядывая поднимавшийся к потолку дымок, он попытался сконцентрироваться и просчитать ситуацию.
«Итак, что мы имеем, когда жарим гуся? Мы имеем бывшего следака Челищева, который стал паршивым адвокатом. Который в полном говне. И мы имеем его друзей, вокруг которых даже ежу заметен некий густой бандитский душок. С другой стороны, бывший следак Челищев, помнится, сам лез в адвокаты, чтобы, так сказать, войти в соответствующую среду. Потому что в том, кто убил моих… В общем, нового-то нет ничего… И шансов нет никаких. Кроме этого…» — Такие примерно мысли вертелись в голове Сергея, но полностью сконцентрироваться он так и не смог, мешало ему что-то, может быть, пристальный взгляд Катерины. На самом деле, размышляя, он обманывал сам себя. В душе он уже практически все решил, когда увидел в «Крестах» Олега. Ну а когда встретил Катерину, все стало однозначным. Поэтому колебания и размышления Челищева были не более чем… соблюдением приличий, что ли… Скрываемые от самого себя попытки сохранить лицо.
— Ладно, была не была! Надеюсь, речь не пойдет о похищениях христианских младенцев для отправления соответствующих обрядов в промышленных масштабах? — Шуткой Сергей попытался сгладить остроту момента, но Катя опять как-то странно на него посмотрела, явно не оценив юмор.
— Слушай, Катюха, ты какая-то вся дерганая стала, прямо ужас! Шуток совсем не понимаешь… Согласен я. Мне надо что-нибудь подписать кровью?
Катя вздохнула и обессиленно привалилась к стене.
— Знаешь, Сереженька, когда такие нервы — шутки действительно плохо доходят. Я очень рада, Сереженька. Я, правда, очень рада.
Сергей снова покрутил головой.
— Ну а когда же мне начнут поверять жуткие тайны?
— Ты зря смеешься… Жути-то действительно хватает… И… Я буду тебе все постепенно рассказывать и объяснять, но ты только не торопи меня… Информацией можно отравиться, как едой, если долго голодал. Надо по чуть-чуть, понемногу… Помнишь «Любовь к жизни» Джека Лондона? — Катя усмехнулась с непонятной Челищеву горечью, потому что вспомнила, как десять лет назад она услышала эти слова от Вадима.
Часть III
БАНДИТ
На следующий день после разговора с Катей Челищев отправился в областную коллегию адвокатов решать вопрос об отпуске по семейным обстоятельствам.
Ланкин встретил Сергея радушно и даже предложил угоститься долькой разрезанного на шесть частей огромного яблока, лежавшего на аккуратной салфеточке на рабочем столе Семена Борисовича.
— Угощайтесь, коллега, — повел рукой Ланкин, — в яблоках масса витаминов.
С минуту они жевали яблочные дольки, внимательно глядя друг другу в глаза. Обрамленные золотой оправой очков глаза Ланкина выражали многовековую скорбь Древнего народа. «Известный русский адвокат родился в бедной еврейской семье», — вспомнил старую шутку Челищев, едва сдержав улыбку.
Семен Борисович, дожевывая, взглянул на свой скромный «Ролекс» и сказал:
