— Спокойно, спокойно, спокойно, — зашептали друг другу путешественники.
— О, у вас каменные сердца! — воскликнул рыцарь. — Поверьте мне, перед вами несчастный, который мучился больше, чем может вынести человек. Какое зло причинил я вам, что вы становитесь на сторону моих врагов, желая продлить мои муки? Минуты бегут быстро. Сейчас вы еще можете меня спасти. Когда же минет этот час, я снова стану безмолвной игрушкой, псом, или нет — орудием злой колдуньи, наделенной дьявольской силой, обращенной против всех людей. И как раз сегодня ее нет! Вы лишаете меня единственной возможности спастись.
— Ужас какой — сказала Джил. — Куда лучше всего этого не видеть.
— Спокойно, — повторил Лужехмур.
Голос пленника превращался в крик.
— Отпустите меня, отпустите! Дайте мне меч. Мой меч! Стоит мне освободиться, и я отомщу подземельцам так, что они запомнят на тысячу лет!
— Припадок начинается, — заметил Ерш. — Надеюсь, привязан он крепко.
— Да, — сказал Лужехмур. — Если его сейчас отвязать, он будет вдвое сильней обычного. А я не слишком хорошо умею обращаться с мечом. Он нас без труда прикончит, а потом превратится в змея, с которым Джил в одиночку не справится.
Узник так напрягся, что веревки врезались ему в запястья и лодыжки. «Знайте, — продолжал он, — однажды мне удалось разорвать путы. Но колдунья в тот раз была при мне. Теперь же она вам не помешает. Освободите меня, и я стану вам верным другом. Если же не сжалитесь — навсегда буду вашим смертельным врагом.
— Хитер, а? — сказал Лужехмур.
— В последний раз — продолжал узник, — умоляю вас, освободите меня. Страхом и любовью, светлыми небесами Надземья, великим Львом, самим Асланом, заклинаю вас…
— Ой! — вскрикнули все трое пришельцев, словно от боли. «Это знак» — сказал Лужехмур. «Это только слова знака», — осторожно возразил Ерш. «Но как же нам быть?» — спросила Джил.
Вопрос был ужасный. Зачем же они клятвенно обещали друг другу, что ни в коем случае не освободят рыцаря, если теперь собирались отвязать его при первом упоминании дорогого для них имени? А с другой стороны зачем они заучили знаки Аслана, если не собирались им подчиняться? Но, опять же, неужто Аслан и впрямь велел бы им освободить кого угодно, даже безумца, если тот станет заклинать его именем? Может быть, это простое совпадение? Что если королева Подземья знает о знаках и заставила рыцаря произносить имя Аслана, чтобы заманить их в ловушку? И все-таки, вдруг, это подлинный знак?.. Три знака они уже пропустили, теперь это был последний шанс.
— Ох, если б только знать наверняка! — воскликнула Джил.
— Я думаю, мы знаем наверняка, отвечал Лужехмур.
— Тебе кажется, все будет в порядке? — спросил Ерш.
— В этом я не уверен. Видишь ли, Аслан ведь не сказал Джил, что случится. Он только велел ей следовать знакам. Не удивлюсь, если этот малый прикончит нас, как только освободится. Но мы все равно обязаны подчиняться знаку.
Они посмотрели друг на друга посветлевшими глазами. Страшная была минута. «Хорошо, — вдруг сказала Джил, — покончим с этим. Прощайте, друзья…» Они пожали друг другу руки. Рыцарь громко стонал, на его губах выступила пена.
— Вперед, Ерш, — скомандовал Лужехмур. Они с Ершом вынули мечи и шагнули к пленнику.
— Во имя Аслана, — они принялись неторопливо перерезать веревки. Как только узник освободился, он одним прыжком пересек комнату и схватил со стола свой меч, который у него отбирали на время припадков.
— Получай! — крикнул он, обрушив первый удар на серебряное кресло. Меч, должно быть, был отличный. Серебро под его тяжестью коробилось, словно картон, и через мгновение от кресла осталась только груда сверкающих обломков на полу. Вдруг они ярко вспыхнули, а затем раздался грохот, похожий на удар грома, и в комнате запахло чем-то отвратительным.
— Так тебе и надо, мерзкое орудие колдовства, — сказал он, — чтобы твоя хозяйка не смогла больше мучить другую жертву. Повернувшись, он взглянул на своих спасителей. Все неприятное в его лице бесследно исчезло.
— Как! — воскликнул он при виде Лужехмура. — Неужели я вижу квакля-бродякля — настоящего, живого, доблестного нарнийского квакля?
— Так значит, вы все-таки знаете о Нарнии? — не удержалась Джил.
— А разве я забыл о ней, когда был заколдован? — спросил рыцарь. — Что ж, и это наваждение окончилось, как и другие. Мне ли не знать Нарнии! Ведь я Рилиан, принц Нарнии, и великий король Каспиан — мой отец.
— Ваше королевское высочество, — Лужехмур преклонил колено, а за ним и дети, — мы пришли сюда лишь за тем, чтобы отыскать вас.
— А кто же вы, мои освободители? — обратился принц к Юстасу и Джил.
— Нас прислал Аслан с самого края света, чтобы мы нашли ваше королевское высочество, — ответил Ерш. — Я тот самый Юстас, который плавал с ним к острову Раманду.
— Я в неоплатном долгу перед вами, — сказал принц. — Но что же с моим отцом? Жив ли он еще?
— Он отплыл на восток еще до того, как мы покинули Нарнию, милорд, — отвечал Лужехмур. — Но вы должны понимать, ваше высочество, что король очень стар. Нет и одного шанса из десяти, что его величество вернется из плавания живым.
— Вы говорите, он стар. Сколько же лет я был во власти колдуньи?
— Десять лет миновало с тех пор, как вы, ваше высочество, исчезли в лесах на севере Нарнии.
— Десять лет! — принц провел по лицу рукой, словно пытаясь смахнуть следы прошлого. Да, я верю вам. Ибо теперь, снова став самим собой, я помню о своей жизни под заклятием, хотя в те годы я не помнил о своем подлинном прошлом. А теперь, любезные друзья… но погодите! Я слышу их шаги, слышу это противное человеческому уху шлепание… Запри дверь, мальчик. Или нет, лучше останьтесь здесь. Я одурачу этих подземельцев, и да поможет нам Аслан. Следуйте за мною.
Он решительно подошел к двери и широко распахнул ее.
Глава ДВЕНАДЦАТАЯ. КОРОЛЕВА ПОДЗЕМЬЯ
Встав по обеим сторонам дверей, два подземельца замерли в почтительном низком поклоне. А за ними вошел самый неожиданный и нежеланный для наших путников гость — Дама в зеленом, она же королева Подземья. Застыв в дверях, она обвела глазами всю комнату — троих пришельцев, обломки серебряного кресла, освобожденного принца с мечом в руке.
Лицо ее сильно побледнело — той самой бледностью, подумала Джил, какая появляется не от страха, а от ярости. На мгновение ее взгляд остановился на принце — страшный, смертоносный взгляд! Но тут же королева, почему-то смягчилась.
— Оставьте нас, — приказала она двоим подземельцам. — И пусть под страхом смерти никто не смеет нас тревожить, пока я не позову вас. — Гномы послушно затопали прочь, а королева-колдунья закрыла дверь и повернула ключ.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
