— Хотел бы я знать, — сказал Лужехмур, — пускался ли кто-нибудь еще из верхнего мира в такое путешествие?
— Многие отчаливали от блеклых песков, — начал Страж, но…
— Знаю, знаю, — перебил его Лужехмур, — но мало кто возвращается в солнечные края. Не стоит повторять. Ты, я вижу, очень увлекся этой идеей, не так ли?
Дети тесно прижались к Лужехмуру с обеих сторон. Наверху он нередко казался им нытиком, но тут, внизу, он был для них единственной опорой. Тусклый фонарь подвесили в середине ладьи, подземельцы сели на весла, и корабль отчалил. В бледном свете фонаря они ничего не различали впереди, кроме темной воды, убегающей во тьму.
— Что с нами теперь будет? — в отчаянии сказала Джил.
— Не падай духом, Джил Поул, — отвечал квакль-бродякль. — Помни о том, что мы снова на верном пути. Нам нужно было попасть под развалины города великанов, и мы действительно сюда попали. А значит, мы опять следуем наказу Аслана.
В конце концов им дали поесть каких-то пресных, совершенно безвкусных лепешек. Путники сами не заметили, как погрузились в сон, а проснувшись, вновь увидели все то же: гребущих гномов, скользящий по воде корабль, черную тьму впереди. Сколько раз они засыпали, просыпались, ели — никто из них этого не помнил. И, что хуже всего, им начинало казаться, что они всегда жили на этом корабле, среди этой мглы, что солнце, голубое небо, ветер и птицы, может быть, им только приснились.
Их уже почти оставили и надежды, и страхи, когда вдруг впереди показались бледные огни, похожие на свет их собственного фонаря. Когда один из них приблизился, они увидели, что проплывают мимо другого корабля. После этого им встретилось еще несколько кораблей. А потом, вглядываясь вдаль до боли в глазах, они поняли, что некоторые фонари впереди освещают причудливые поверхности: нечто похожее на причал, башни, стены, толпы каких-то существ. Но никаких звуков оттуда не доносилось.
— Ну и ну, — вскричал Юстас, — город!
Вскоре все увидели, что он был прав.
Но какой же это был странный город! Огни были такие редкие, что в нашем мире годились бы разве что для дачного поселка. И в то же время те части пространства, которые они выхватывали из полутьмы, походили на крупный морской порт. В одном месте шла погрузка и разгрузка целой череды кораблей, в другом — рядом со складами — лежали кипы товаров, в третьем — виднелись стены и колонны дворцов и храмов. И всюду, куда падал свет, толпились подземельцы. Сотни этих созданий, тесня друг друга, шествовали по узким улочкам, широким площадям, величественным лестницам. Их непрерывное движение производило странный шепчущий шум, который усиливался по мере приближения корабля к берегу. Но нигде не было слышно ни песен, ни криков, ни скрипа колес. Город был такой же тихий и почти такой же темный, как внутренность муравейника.
Наконец их корабль вошел в гавань и пришвартовался. Путники сошли на берег, и их повели в город. Сотни подземельцев, среди которых ни один не был похож на другого, встречались нашим путникам на переполненных улочках, и грустный свет падал на опечаленные лица жителей этой безрадостной страны. Никто не интересовался чужаками. Каждый гном был столь же озабочен, сколь невесел. Правда, Джил так и не поняла, почему они так суетятся, почему бесконечно длится это движение, толкотня, спешка и мягкое шлепание ног по земле.
Наконец, они подошли к зданию, похожему на огромный замок, у которого были освещены лишь несколько окон. Путников провели через двор, и они стали подниматься по бесчисленным лестницам, чтобы оказаться в огромной полутемной зале. Но в одном из ее углов — о радость — виднелась арка, залитая совсем другим светом — чистым, желтоватым, теплым сиянием обыкновенной человеческой лампы, в котором проступало подножие ведущей вверх винтовой лестницы. Свет, похоже, лился на нее сверху. По обеим сторонам арки стояли вооруженные подземельцы. Один из стражей обратился к ним все с теми же словами, будто с паролем:
— Многие погружаются в Подземелье.
— И мало кто возвращается в солнечные края, — отозвались часовые, словно это и был ответ на пароль. Все трое склонили головы друг другу и зашептали. Наконец, один из гномов-часовых сказал:
— Говорю я вам, ее величество королева отбыли из этих мест по важному делу. До ее возвращения лучше всего будет подержать этих надземцев в тюрьме. Мало кто возвращается в солнечные края.
В это мгновение разговор прервался звуком, показавшимся Джил самым радостным в мире. Сверху донесся ясный, чистый, настоящий человеческий юношеский голос.
— Что за шум творится там внизу? — крикнул он. — Наземцы пожаловали? Доставьте их ко мне без промедления.
— Не угодно ли вашему высочеству вспомнить, — начал часовой, но голос прервал его.
— Моему высочеству прежде всего угодно, чтобы мне повиновались, старый болтун. Доставьте их наверх.
Часовой покачал головой, знаком велел путешественникам следовать за ним, и пошел вверх по лестнице. С каждой ступенькой свет становился ярче. На каменных стенах висели нарядные ковры. Свет, проникая сквозь тонкие занавески на самом верху лестницы, казался золотым. Подземцы, раздвинув занавеси, отступили в сторону, и путники прошли в прекрасные покои, увешанные коврами, где в чистом очаге пылал яркий огонь, а на столе стояло красное вино в хрустальных бокалах. Навстречу им поднялся светловолосый юноша. Он был красив и казался отважным и добрым, но что-то в его чертах наводило на тревожные мысли. В своем черном одеянии он напоминал Гамлета.
— Добро пожаловать, надземцы, — воскликнул юноша. — Но погодите! Не вас ли, добрые дети, и не тебя ли, их странный наставник, встретил я у моста, на границах Эттинсмура, когда сопровождал мою даму?
— Так вы… так вы и были тот черный рыцарь, который не произнес ни слова? — воскликнула Джил.
— А разве та дама и была королева Подземья? — не слишком приветливо спросил Лужехмур.
А Юстас, подумавший о том же, прямо взорвался.
— Коли так, — возмутился он, — ничего себе шуточки! Отправить нас к этим великанам, которые хотели нас сожрать! Что мы ей плохого сделали, хотел бы я знать?
— Если бы ты не был столь юным воином, — нахмурился черный рыцарь, — я бы сразился с тобой насмерть, мальчик, за такую обиду. Я не стану слушать ни слова, порочащего честь моей госпожи. Но будьте уверены, что бы она вам ни говорила, она делала это из самых добрых побуждений. Ибо вы не знаете ее. Это кладезь истины, милосердия, постоянства, благородства, отваги и всех остальных добродетелей. Я ручаюсь за свои слова. Одна ее доброта ко мне, неспособному ничем отблагодарить ее, поистине поразительна. Но вы еще узнаете и полюбите ее. А тем временем позвольте узнать, по чьему поручению прибыли вы в Подземье?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
