Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они сразу сникли, и растерянно переглянулись.
— Он с нами компанию не водит, — пробурчало, наконец, существо, бывшее когда-то женщиной. — Сам по себе.
— А когда он на улицах появился?
— С год, наверно. Или чуть меньше. До этого его не видел никто. А потом вдруг стал копаться в мусорке.
— А вам он не мешает? Конкуренция, бутылки собирает?
— Не мешает. Бутылки, банки не собирает, — прохрипел второй мужик. — Если кто одежду выкинет, он не берет её, мы потом забираем. И вообще, странный какой-то.
— И чем?
— Непонятно на что живёт. В ночлежке зимой не ночует, сидит в канализации. Там поди сыро, холодно.
— Да, и лекарств не берет, — добавила баба. — И в столовку не ходит. Чудной мужик.
— А менты проверяли его?
— Хто ж его знает, — насупился первый мужик.
— А про призраки, привидения и тому подобное что-нибудь слышали? — я решил попытать счастья на другой теме.
— Тут один тоже про всякие призраки расспрашивал, — мрачно сказал первый мужик. — А потом Вовик его труп обнаружил. В помойке.
— Интересно. А чей труп? — поинтересовался я. — Кто это был, знаете?
— Знаем, — глухо вмешалась баба. — Он грил, корреспондент какой-то. Из Питера кажись. Местные байки собирал, — ухмыльнулась она. — Ходил тут, вопросы задавал. Ну, вот и дозадавался.
— Ладно, спасибо на этом, — проронил я, отдавая деньги. — Если что узнаете, я тут рядом живу, на Озёрной пять.
До очередных съёмок оставался час, и я решил найти какой-нибудь сувенир для Миланы, что-нибудь симпатичное. Почему мне пришла в голову эта идея, я не мог понять. Я взглянул в городской справочник, нашёл ювелирный и направил туда стопы. Довольно большой салон под вывеской «Золотое руно» (фантазии назвать иначе у владельцев не хватило) радовал выбором товаров и я, уткнувшись в витрину, стал размышлять.
— Молодой человек, ищете что-то конкретное? — произнёс мелодичный, женский голос.
Я поднял глаза на девушку в белой блузке и темно-синем коротком жилете, обтягивающий соблазнительный бюст, и, улыбнувшись, спросил:
— Что, по-вашему, лучше всего купить девушке? Сувенир?
— Обручальное кольцо, — задорно ответила продавщица.
— Нет, это слишком рано, — ответил я, усмехнувшись.
Она выложила передо мной несколько украшений, я углубился в рассматривание. И вздрогнул, когда услышал, как за спиной резко распахнулись двери салона. Обернувшись, я обнаружил торжественную процессию — в окружении двух здоровенных амбалов в тёмных очках и мента с погонами майора вплыл Мельгунов с «приятелем» Ромой. Они прошествовали к витрине, к которой сразу подбежало несколько девушек-продавщиц, а сзади замаячил мужчина в строгом костюме. Я взглянул на продавщицу, которая обслуживала меня, но она и ухом не повела, и к моей радости не стала меня выпроваживать.
— Опять Мельгунов привёл своего приятеля цацку выбирать, — очень тихо, но с едкой иронией проговорила девушка. — В прошлый раз купил ему браслет с изумрудами за шутку баксов, — доверительно сообщила она.
Я усмехнулся, выбрал кулон на тонкой золотой цепочке, оплатил и вышел на улицу. Я надеялся, что Мельгунов меня не заметил. Я вспомнил про поручение Екатерины и поёжился, общаться с кумиром мне безумно не хотелось. На трамвае я доехал до берега залива, уже издали заметив суетящихся техников. На каменистом пляже были выложены рельсы с тележкой для камеры, в залив уходила деревянная платформа. По берегу ходил гордый Лифшиц, распустив хвост, как павлин, и раздавал указания.
— А Олег, сейчас будем репетировать сцену на пляже. Приготовься.
— Какую сцену на пляже? — удивился я. — У меня в сценарии ничего такого нет.
Лифшиц бросил на меня взгляд, нахмурился, и матерно выругался.
— Лиля! — заорал он. — Почему Верстовскому не дали новый сценарий?
Лиля мгновенно подскочила к нему и растерянно посмотрела вначале на меня, потом на Лифшица.
— Юра, я ничего не знаю про новый вариант, — пролепетала она.
Лифшиц почесал репу и проговорил:
— Ладно, там все просто. Как скажу, так и будешь делать, — обращаясь ко мне, важно проговорил он.
— А где Дмитрий Сергеевич? — спросил я.
— Он с Мельгуновым сцены снимает. А я буду здесь работать с тобой и Миланой, — очень гордый собой, объяснил Лифшиц
Я заметил, что в отсутствии Верхоланцева, Лифшиц быстро переходил со всеми на «ты», будто возвышал себя таким образом.
— А Милана где? — оглядываясь по сторонам, спросил я, вспомнив про сувенир.
— Верстовский, много вопросов задаёшь, — надменно изрёк Лифшиц. — Сейчас она выйдет. Так, слушай меня внимательно. Дмитрий Сергеевич решил снять несколько сцен, Белла и Франко в молодости. Поскольку ты и так моложе Северцева. Тебя и гримировать, сильно не придётся. В общем, пара кадров об их любви. А вечером уже будет снимать с Игорем Евгеньевичем. Если он сможет, конечно, — добавил он угрюмо.
Я огляделся по сторонам, около пляжа находилось несколько больших трейлеров, особенно выделялся один — самый большой, роскошный, похожий на коттедж на колёсах. Я надеялся, что из него выйдет Милана. Но она подошла с другой стороны, одетая в короткие шортики и блузку, завязанную узлом на животике, что делало ее по-домашнему очаровательной.
— Привет! — сказала она, взяв меня за руки, показав в мягкой улыбке прелестные ямочки на щёчках.
Мне хотелось её тут же обнять, но я подумал, что мне представится богатая возможность для этого. Официальная. Я поцеловал ей руку, подержав в своей руке немного дольше, чем позволяли приличия.
— Так, давайте репетировать, — скомандовал Лифшиц. — Сразу на камеру будем. Вот здесь, — указал он на пятачок, вокруг которого был выложен круг из рельсов с тележкой и камерой. — Ляжете рядом друг с другом, и будет о чем-нибудь беседовать. Неважно о чем. Это будет идти с музыкальным фоном. Понятна задача?
Я кивнул, подумав с досадой, что эротические сцены с Миланой представлял себе несколько иначе. Когда мы устроились рядом, я сказал:
— Милана, у меня есть для тебя маленький сувенир.
Улыбнувшись, она лукаво спросила:
— Это в честь чего?
— Просто так. Решил подарить.
— Правда? А я думала, ты помнишь, какой сегодня день. А ты забыл, негодник, — щёлкнув меня по носу, с наигранной обидой проговорила она.
— А какой день? — не понял я.
Она упала на спину и засмеялась.
— Мой день рожденья! — звонко крикнула она.
— Я не понял, это по правде, или по фильму?
Она положила мне руки на плечи и, взглянув пристально в глаза, прошептала:
— Взаправду. Вечером будет торжество. Для своих. Но я тебе приглашаю, раз ты уже подарок купил.
— Здорово!
— Олег, ну что ты как тухлая рыба, — мрачно пробурчал Лифшиц, сидевший рядом на корточках. — Никакой жизни, ты же не зомби изображаешь. Больше чувств, страсти в глазах! Никогда баб не любил? Ведёшь себя, как пидор, — сквозь зубы прошипел он.
Мне безумно захотелось вмазать по физиономии зарвавшегося Эйзенштейна, но Милана сжала мне руку, и запал мгновенно исчез. Мы начали репетировать. Пригревало солнце, миллионами алмазов сверкали волны залива, и глаза Милана призывно мерцали, заставляя мою голову кружиться от счастья.
— Ладно, — холодно сказал Лифшиц. — Ещё репетиция и будет снимать.
Меня разморило. Было так хорошо рядом с Миланой, что я уже не злился на слова второго режиссёра. Мне стало жаль Лифшица, который бесновался, ощущая себя лишним на нашем празднике жизни.
— Так, хватит. Идите переодеваться и гримироваться, — деловито проронил Лифшиц, когда мы всласть наговорились с Миланой. — Боря, сейчас будем снимать.
Когда мы вернулись с Миланой, я увидел, что около камеры на тележке сидит увалень в мешковатых джинсах и взмокшей от пота неопределённого цвета футболке с коротким рукавом. Кирилл Невельский, главный оператор-постановщик, видимо, был с Верхоланцевым и Мельгуновым, а здесь орудовал второй оператор Боря. Рядом с тележкой сидело на корточках двое техников из обслуживающего персонала, и держали белые отражатели. Солнце уже припекало не по-детски. Лифшиц сделал знак стоящему рядом помощнику с мегафоном, тот проорал:
— Тишина на площадке!
— Фонограмма пошла! Мотор! Плейбэк. Начали! — с удовольствием скомандовал Лифшиц.
Я ощутил, как крутятся лопасти ветродуя — стационарного вентилятора, установленного на тележку, чтобы у нас красиво развевались волосы. Мы вновь начали мило беседовать с Миланой о пустяках, нас приятно обдувало ветерком. Я мог целовать ее, прижимать к себе, как мне хотелось. И за это ещё и получу деньги. Восхитительная работа.
— Так, перерыв. Потом в воде будем снимать, — бросил Лифшиц. — Верстовский, тебе раздеваться придётся. Не испугаешься?
— Уже сейчас дрожу, — саркастически ответил я.