- Кажется, на юг. Больше ничего.
- Понятно. А кроме этой девушки был на станции кто-нибудь еще приблизительно в это же время? Может быть, чуть раньше или позже?
- Вы знаете, - оживился Виджай Бенедикт, - сейчас я припоминаю, что приблизительно через полчаса после этой девушки на станции появился один молодой человек, с виду студент или лаборант. Во всяком случае, на нем была студенческая униформа, в которой ходят ребята из местного института. Я как раз спустился в зал, чтобы посмотреть магнитный активатор одного из магниторов - аварийный датчик подавал сигнал о неисправности, и столкнулся с ним нос к носу.
- Он приехал откуда-то или уезжал?
- Уезжал. Еще мне показалось, что он торопится и немного нервничает. Но, может быть, это только показалось.
- Как он выглядел? Вы можете описать его внешность?
- Как выглядел? - оператор задумался. - Довольно худощавый... высокий... волосы... волосы светлые такие, знаете, словно, выгоревшие на солнце. Еще мне бросилось в глаза его необычная бледность. Вид у него был какой-то болезненный. Лет?.. Нет, не могу сказать определенно, сколько ему лет! Вот, пожалуй, и все.
Слушая его, мне почему-то вспомнился человек, как мне показалось, следивший за мной в институте. У него тоже было какое-то странное, словно выцветшее лицо, он тоже был худой и высокий. Я постарался отбросить от себя эти ассоциации. Спросил:
- Можно ли установить номера магниторов, на которых уехали эти двое?
- Разумеется! У нас ведется строгая поминутная регистрация прибывающей и убывающей техники. Вся информация передается в единый центр распределения транспортных ресурсов, чтобы нигде не было нехватки.
Виджай Бенедикт встал, быстро подошел к пульту своей ФВМ и нажал несколько клавиш. Через минуту на экране высветилась необходимая информация. Оператор вернулся на прежнее место с небольшой карточкой.
- Номер магнитора, на котором уехала девушка, 325674, - сообщил он. - А тот, что взял молодой человек, числится под номером 348828.
- Они поступили обратно на станцию?
- Магнитор под номером 348828 был возвращен на станцию днем двадцать седьмого августа в половине третьего.
- Кто его сдал?
- Затрудняюсь ответить. Я уже закончил дежурство и на мое место заступил другой оператор.
- А первый магнитор, на котором уехала девушка?
- Магнитор номер 325674 на нашу станцию еще не поступал... Но его вполне могли сдать и не у нас, а на любую станцию транспортной сети этого жилого сектора или даже зоны. Ближайшая станция расположена в двадцати километрах отсюда, на восток. Я же вам говорил о постоянном перераспределении транспортных средств по всей Земле. Иначе просто нельзя!
На минуту я задумался. Затем поднялся из кресла и поблагодарил его, собираясь уходить.
- Подождите! - задержал меня Виджай Бенедикт. - Вы могли бы мне объяснить причину ваших расспросов?
- Дело в том, что из местного института четыре дня назад пропала девушка, та самая, фотографию которой я вам показывал. До сих пор ее не удалось найти и нам ничего не известно о ее судьбе.
Лицо Виджая Бенедикта стало хмурым и серьезным. Наконец, он сказал:
- Если вам еще понадобится моя помощь, то я к вашим услугам в любое время.
- Спасибо, - поблагодарил я его и простился.
Спустившись в зал, я выбрал себе магнитор, сел за управление и выехал со станции под потоки горячего воздуха. Считывающее устройство, расположенное в полу парковочной площадки, едва слышно щелкнуло, фиксируя номер моего магнитора, и в память регистрационной ФВМ вошли данные об еще одной отбывшей со станции машине.
* * *
Оранжевый квадратик неуклонно полз вверх по шкале скоростей, но я почти не следил за этим. Я мчался по равнинам, где резвились в высоких травах стада пятнистых оленей; проезжал мимо низин, превращенных в пруды и целые озера, на берегах которых обитало множество птиц; миновал небольшую возвышенность, на которой росли высокие, увитые диким виноградом, деревья - в их листве мелькали золотистые, красные, нежно-голубые, зеленые краски разнообразных птиц; оставлял позади себя плодородные поля и луга в расцветке неброских полевых цветов. Но над всем этим, подобно могучим правителям этой сказочной страны, неизменно возвышались во всем своем величии заснеженные вершины Гималаев. Их синие волны плескались у горизонта в расплывчатой дымке, исходившей от сиявших на солнце снегов, а на востоке расплавленным золотом горела самая высокая и величественная вершина. Где-то там, в ледяных оковах горных хребтов, брала свои истоки самая знаменитая из гималайских рек - Ганг. Рожденный в лоне гор, питаемый снегами, он спускался вниз, начиная свой долгий путь к океану, стелясь извилистой лентой по узким ущельям, меж покрытых лесом горных склонов.
Сейчас я не видел эту узкую ленту, но точно знал, что она течет именно там, на востоке. Через полчаса я проехал бирюзовое озерко - исток какой-то другой реки, начинавшейся скромными ручьями, и через какое-то время делавшейся шумным и непроходимым без моста потоком. Появились первые приземистые кедры, опускавшиеся с гор к маленьким болотистым озеркам, по мшистым берегам которых бегали проворные кулики. Группы граненых гор стояли здесь, рассеченные тепло-коричневыми буграми. Светло-желтая болотная травка покрывала обширную котловину, миновав которую я помчался вдоль светло-серого русла широкой реки с какими-то красными и бронзово-зелеными островками. За ними высились фиолетовые и бархатно-коричневые скалы. Река там уходила направо, превращаясь в крутящиеся облака водяной пыли, и исчезая в каменных нагромождениях. Лишь гулкий шум выдавал поток невидимой воды. Я снова взобрался на взгорье, густо поросшее терновником и тамариском. Передо мной простирались жаркие пески и уходящие горы со снежными оторочками, из-за которых густыми волокнами лезли молочно-белые тучи. Налево множество остроконечных снеговых пиков и желтых взгорий подпирало небо, уходя в синюю мглу гористой дали.
Два мира всегда были выражены в Гималаях. Один - мир земли, полный неповторимого очарования, где глубокие овраги и затейливые холмы столпились до череды облаков на горизонте, а внизу, в зарослях бамбука и папоротника бродили осторожные тигры и леопарды. Там на ветвях деревьев в лесах прятались малорослые медведи и шествовали бородатые обезьяны, а суровая лиственница соседствовала рядом с цветущим рододендроном. И другой мир - мир гор, монументальная симфония разноцветных скал. То фиолетовые, то изумрудные, то лиловые или голубые, изрезанные красными ущельями и ультрамариновыми потоками стремительных ручейков, покрытых нахмуренной сырой мглой. Сколько поворотов, сколько осыпей встречается там под ногами, сколько туманов и снежной пурги подстерегают путника на многочисленных перевалах и арктических полянах, где днем жаркое солнце, а к вечеру пронзительный ветер и холод, где ослепительно сверкает снежное царство.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
