— Я не уеду, даже встать не смогу. Честно-честно, — улыбается, целуя в губы.
В нашем поцелуе столько чувств, что к горлу подкатывает ком. Я, как сопливая девчонка, молча умираю от переполняющих душу чувств. Можно ли так любить? Или это помешательство? Если так, то можно ли от него вылечиться? И захочу ли я вообще лечиться?
— Отдыхай сегодня, — произношу хрипло, с трудом оторвавшись от нежнейших губ.
— Может, ты не пойдешь на работу?
— Тогда отцы приедут сюда, — морщусь, вспоминая о существенных проблемах.
— И почему ты ещё лежишь? — хмурится. — Езжай на работу, пока они действительно сюда не приехали.
— Они все равно нас навестят.
— Глеб!
— Боишься?
— До ужаса, особенно, если вспомнить, что ты им наплел.
— Не бойся, Плюша, я не дам тебя в обиду.
— Обещаешь?
— Обещаю. А теперь, красотка, слезь с меня. Мне нужен ледяной душ и крепкий кофе.
— Спинку потереть? — спрашивает насмешливо, сжимая ладошкой член.
— Софа, — рычу.
— Хорошо, тогда займусь кофе, — встает с постели, болезненно простонав, — мои мышцы…
— Что такое, детка?
— Глебушка, сотри с лица самодовольное выражение, — закатывает глаза, направляясь к двери.
— Походка, конечно… — протягиваю.
— Ещё слово, и ты труп, — шипит, хлопая дверью.
— Злюка, — идиотская улыбка на все лицо.
Быстро принимаю душ, после чего спускаюсь, чтобы насладиться завтраком от любимой.
Могла приготовить только кофе, но она заботливая, хоть и старается шифроваться.
— Пока меня не будет, можешь сходить на шопинг, — протягиваю одну из своих карт.
— Лимит? — интересуется по-деловому.
— Его нет. Трать, сколько хочешь, — улыбаюсь.
Рад, что не пришлось упрашивать взять карту. Ведь с этой женщиной невозможно ничего предугадать.
— Не боишься, что с таким подходом останешься без денег? — приподнимает бровь.
— Не боюсь. Заработать не проблема.
Жена ещё некоторое время внимательно смотрит, покусывая губу и что-то обдумывая. После чего смущенно улыбается и говорит:
— Спасибо.
— Не благодари, это я тебе задолжал за три года, — проговариваю в макушку, крепко обнимая.
Мы долго прощаемся, целуясь. В результате я впервые опаздываю на работу.
— Глеб Викторович, вы вернулись! — пищит блондинистое чудо, по совместительству моя секретарша.
Всё, как я любил раньше: тонкая талия, сиськи, бедра, задница. Не секретарша, порнозвезда. Хорошо, что я с ней не спал, только эстетически наслаждался и забавлялся над попытками залезть ко мне в штаны.
— Вернулся, — отвечаю, раздумывая, что девушку лучше уволить.
Вдруг Плюша решит меня навестить?
На затылке зашевелились волосы, стоило только представить реакцию рыжей фурии.
Нет уж, мне это вообще не нужно.
— У вас кольцо! — неожиданно вскрикнула секретарша, зажав себе ладошкой рот.
Образ недовольной жены растаял, а взгляд сфокусировался на блондинке.
Как же её зовут? Марина? Маша? Милена? Точно на «М», хотя не факт.
— И? — приподнял бровь.
Девушка выглядела шокированной и злой. Что я в ней находил? Пустая, до ужаса предсказуема, никаких эмоций, кроме раздражения, не вызывает.
— Вы женились?
— Вы уверены в том, что я должен перед вами отчитываться?
До неё наконец-то доходит. Бледнеет и садится на стул.
— Я… Простите. О, нет, почему… — бормочет.
— Вы уволены.
— Не надо! — вновь вскрикивает.
Повторяю:
— Вы. Уволены.
Захожу к себе, прекращая назревающий бессмысленный спор.
Чувствую, нужно найти себе секретаря, желательно мужского пола. Плюша точно одобрит.
Вспоминаю улыбку своей женушки, и внутри теплеет. Не сдерживая порыв, набираю её номер.
— Дай угадаю, соскучился? — весело проговаривает.
Боже, как меня мог раньше раздражать её голос? Как эти звонкие колокольчики, так нежно ласкающие слух, могут вызвать что-то, кроме умиление и счастья?
— Не поверишь, насколько.
— Я тоже соскучилась. Кошмар, может, вернешься? Я даже готова пережить приезд пап.
— Девочка моя.
— Прекрати так говорить. Ты даже не представляешь, как сексуально звучит твой голос, а уж когда ты говоришь так нежно, я готова кончить.
— Черт.
— Вот-вот.
— Сейчас пошлю всех и вернусь домой, — проговариваю, но мои планы рушатся, когда в кабинет без стука заходит отец.
— Я перезвоню, — быстро отвечаю и отключаюсь.
Моментально переключаюсь с влюбленного идиота на бесчувственную скотину.
— Выглядишь счастливым, — произносит подозрительно, цепко рассматривая.
В этом весь отец, зачем здороваться и тратить время.
— Наш план осуществлен, Рыжая скоро забеременеет, почему же я должен грустить? — усмехаюсь.
— Она ещё не беременна?
— Пока нет никаких признаков, — пожимаю плечами.
Какого я должен об этом говорить? Злость потоком раскаленной лавы растекается в груди.
— В каких вы отношениях?
— Она меня любит.
— Хорошо, — на лице отца проскальзывает омерзительная улыбка.
Спокойно, Глеб, нельзя так палиться.
— А ты? — все же спрашивает.
— Она хороша в постели, — усмехаюсь, разваливаясь в кресле.
Отец доволен моим ответом.
— Что насчет нас?
— Я рассказал все, как мы договаривались.
— Боится? — наслаждается отец.
— Опасается.
— Отлично. Превосходно, — ему хочется смеяться.
Так всегда, когда все идет по его плану.
— Когда вы с ней встретитесь? — задаю вопрос, как можно безразличнее.
Мне нужно знать, сколько осталось времени.
— Через три дня Михаил устраивает банкет в честь своего дня рождения. Там и встретимся.
— Разве вы не праздновали? — приподнимаю бровь.
— Ждали вас, — усмехается отец,
— Мы будем.
— Отлично. Вливайся в работу, — приказывает и собирается уйти.
— Мне нужен выходной на завтра.
— Зачем? — он недоволен.
— София поедет за вещами и прощаться со своим женихом, я должен проследить, чтобы не было сюрпризов.
— Думаешь, она может вернуться к жениху?
Нет!
— Вполне возможно, она влюбчива и глупа.
Хочется вырвать себе язык.
— Тогда езжай, — разрешает и выходит.
Сжимаю и разжимаю кулаки. Ничего хорошего не будет, если я разнесу кабинет, ведь так?
Малышка, словно почувствовала моё состояние, написала сообщение.
«Все в порядке?»
«Да. Прости, приеду только вечером. Здесь завал»
Не за чем злым ехать домой.
«Жаль:(»
«Люблю, не скучай, Рыжая;)»
«И я люблю:* Работай, Глебушка»
Злость не ушла, но слегка утихла.
Ушел с головой в работу, чтобы к вечеру остыть. Оторвался на сотрудниках, когда увидел, что без меня загубили сделку, которую я добивался год. Уволил половину своего отдела. Орал так, что, кажется, сорвал голос. Зато стало значительно легче.
Вечером собрав третье по счету за день совещание, раздавал указания на завтра. Пока выслушивал робкие предложения запуганных сотрудников, телефон разрывался от оповещений из банка.
Сначала я порадовался, что Плюша решила развеяться. Но потом когда суммарно траты перешли за полмиллиона, напрягся. Мне не жалко, но зная Софию, насторожился. Просмотрев название магазинов, сорвался домой.
Она же не сделает это? Да и зачем ей?
Моя берлога, которую я сам лично обустраивал, очень многое для меня значит. Да, нам нужно было поговорить о некоторых изменениях, но это могло ещё подождать, разве нет?
Подъехав к дому, обнаружил несколько машин и мужиков в рабочей одежде, которые выгружали цветастый диван.
Сглотнул.
Пока шел к дому, пытался настроиться, но выходило плохо.
— Глеб! — радостно прокричала Плюша, в перемазанном комбинезоне, с краской на лице и шишкой на лбу.
— Что это? — не узнавал свой голос, он был таким убитым.
А моя гостиная словно пережила стихийное бедствие. Или не пережила, с учётом того, какой кругом творился ад.
— Ремонт. Правда, здорово? — голубые глаза смотрели на меня насмешливо.
