Дамам чрезвычайно понравилась реплика Попсуева, хотя ее легко можно было экстраполировать и на леди.
– Еюнойлеошунтирование – вспомнила! Вот чем надо всем срочно заняться! – воскликнула вдруг Ангелина.
– Кошмар! Что это? – вздрогнула невзрачная дама.
– Операция на тонком кишечнике. Укорачивают кишечник в три раза.
– О господи, да зачем? – спросила невзрачная дама.
– Чтоб похудеть и придать телу стройность.
– Для придания мыслям стройности надо эту операцию провести на мозгах, – прошептал Попсуев на ухо Несмеяне. – Всё, пошли домой.
В троллейбусе Попсуев обронил:
– Столько болтать о воспитании и не сказать главного: воспитание нельзя перекладывать на дядю!
– Ты кому это говоришь? – устало спросила Несмеяна. «Воспитывать ребенка можно, когда он есть».
Приглашение кстатиНесмеяна взяла коробку конфет и в девятом часу поехала к Диане в ее частный университет. Двухэтажный особняк стоял на отшибе в парковой зоне и летом утопал в зелени, а зимой в сугробах. Занятия окончились, и преподаватели не спеша пили чай.
– Это моя школьная подруга Несмеяна Павловна, начальник отдела, а это мои коллеги: Нина Васильевна, доцент, Катя, Алексей Валерьевич, доцент. Несь, а где Дорифор?
– На сборах.
– Алексей Валерьевич предпочитает кафедру дому, – добавила Диана.
Сели пить чай. Почему-то все стали говорить об участившихся грабежах. Каждый имел что рассказать, а после вольного пересказа Алексеем Валерьевичем рассказа Лескова «Грабеж» и вовсе настала ночь. Доцент собрал свой кейс и барабанил по нему пальцами. По всему было видно: ищет повод, чтоб задержаться.
Дома, как узнала позже от подруги Несмеяна, у него была жена, отчего он всегда ошущал себя бездомным.
Алексей Валерьевич вернулся к столу и налил себе чаю.
– Хотите, расскажу про мой некрасивый поступок? – сказал он. – Дело этим летом было. Сплю. А в три ночи меня словно кто вверх вздернул. Потом уже понял: попугайчик в клетке орет. У меня два попугайчика. Днем они как ангелы, а на ночь сами в клетку лезут и до утра молчат. Я их не закрываю. А тут вдруг орет. Спросонья гляжу на него – чего орет, а краем глаза вижу: мимо меня к лоджии кот скользит, а во рту у него второй попугайчик. Озверел я, вскочил и за ним!
– Кот ваш?
– Нет. Мой не посмел бы, другой!
– Что же вы так? У кота инстинкт, – засмеялась Несмеяна.
– И у меня инстинкт. Вот с этим инстинктом я за ним в лоджию. Слышу в соседней лоджии звуки. Как вам сказать, специфические. Перегибаюсь туда, а там парочка, ну, – Алексей Валерьевич несколько раз дернул пакетик чая вверх-вниз, – сами понимаете. Я и спрашиваю у них: «А вы тут кота с попугаем не видели?»
– Ой, Алексей Валерьевич! – взвизгнула в восторге Диана. – Вы же парочку основного инстинкта лишили!
– Парочку – не думаю, а одного из них – может быть, – возразил доцент. – Напоследок расскажу еще одну историю.
– Только без ужасов, Алексей Валерьевич! – взмолилась Нина Васильевна.
– Да нет, какие ужасы. Я про себя. По молодости наивный был. В каком же это санатории было? А, вспомнил. В Мацесту первый раз по путевке приехал. Пошел ванну брать, а как, не знаю. Захожу в корпус, мужики стоят. Соображают на троих. «Как ванну принимать, а то я в первый раз?» – спрашиваю их. «В первый раз? Это запросто, – отвечает один. – Заходишь. Раздеваешься догола. Лезешь в ванну. Ждешь. Потом баба заходит. (Прошу прощения, так в оригинале). Она скажет, что дальше делать. Будешь послушным, воды нальет». Я поблагодарил и направился на процедуру. «Да, – крикнул мужик. – Там на окошке пирожки лежат. Так ты, прежде чем в ванну лезть, пирожок возьми и пока лежишь, ешь его. Только не спеши, растягивай на всю процедуру». «Хорошо», – сказал я и так и сделал. Лежу в ванне, жую пирожок. Заходит женщина в желтоватом от пятен воды халате. Я невольно руками прикрылся. А она глядит на мои руки и спрашивает: «А что это у вас там?» «Там? – и не знаю, что сказать. – Ну, это, – говорю». «Что – это? Что вы едите?» «Пирожок». «Откуда?» «А вон с подоконника». «Это ж мои пирожки!»
А потом все вместе шагали по освещенной аллее на остановку автобуса и смеялись в полный голос. Несмеяна слушала очередную историю Алексея Валерьевича и думала: «Неужели и этот милый человек предал свою жену, раз так не хочет идти к ней?» Но когда села в автобус, поняла, что исцелилась от хандры.
Из «Записок» Попсуева«…на школьном вечере я вдруг обратил внимание на девочку из седьмого класса (сам был в девятом). Она стояла возле стены, ожидая приглашения к танцу, воздушна и светла, как ангелочек. Робость и восторг охватили меня, и я молил непонятно кого, чтобы никто не подошел к ней. К ней никто не подошел. И я не подошел и не заметил, как закончился танец, а потом и вечер. Когда потом видел ее, всякий раз радовался так сильно, что до сих пор ощущаю в себе ту радость.
Не раз задавался вопросом: почему моей «первой Роксаной» стала не она, а Катька Петрова, почему? Ведь встреть я эту девочку раньше Катьки, не Татьяна, а Несмеяна стала бы моей единственной избранницей. И никуда уже от этого не деться.
Несмеяну не видел год. Она уволилась с завода еще до моего возвращения из Свердловска. Устроилась в горсовет. Что-то у нее не срослось с чиновниками (красота не черенок, ее не привьешь к уродству), и, говорят, она приняла горсть таблеток. Когда узнал, что умерла, думал, сердце разорвется. Не разорвалось… Потом сказали, что после клинической смерти она вернулась в центр стандартизации.
Иногда вспоминаю ее, но не как женщину, а как икону. Когда перехожу по мосту через Бзыбь, всплывает в памяти тот день, когда мы приехали на ее дачу. Всем телом ощущаю ледяное слово «вечность», которое она произнесла, глядя с моста на зеленые дали под голубым небом. Всякий раз, вспоминая о ней, содрогаюсь от озноба, даже когда от палящего зноя и нехватки влаги закручиваются листья сирени в спираль и с ивы падают вовсе не метафорические, а самые натуральные капли-слезы. Как-то подумал: эта ива – она…»
Часть II
В пути
Кто путь бы мне к вершине указал?
Данте Алигьери
Прелюдия. Я твоя первая Роксана!Детский сад от мала до велика (от младшей группы до подготовишек) жил ожиданием утренника, посвященного любимым мамам – Международному женскому дню 8 Марта.
По предложению директрисы Нины Васильевны, которая во всем любила оригинальность и высокий штиль, дети были поделены на пары. Мальчикам присвоили имена литературных героев-мужчин, девочкам – соответственно героинь-женщин. Поскольку девочек было больше, самых младшеньких оставили без кавалеров, которых заменили шоколадками «Аленка», чему малышки были несказанно рады.
Так детсадовцы много раньше других сверстников страны узнали о том, что на свете есть Ромео и Джульетта, Елена и Парис, князь Андрей и Наташа Ростова, и вообще изящная словесность. Поскольку детских пар оказалось больше литературных, о которых знали директриса, воспитательницы, бухгалтер, повариха и дворник вместе взятые, некоторые литературные герои были, что называется, нарасхват и шли под номерами: Тристан № 1 и Изольда № 1, Тристан № 2 и Изольда № 2 и тому подобное.
Родителям накануне праздника вручили бумажки с присвоенными их деткам именами и пояснили, что завтра на утреннике каждый ребенок должен будет найти свою пару, ухаживать за ней (если он мальчик), танцевать только с ней, а девочке при этом не капризничать. На листочке также было указано имя избранницы (избранника). Имена были написаны крупными печатными буквами. Многим родителям пришлось порыться на книжных полках, а то и заглянуть в библиотеку, чтобы освежить в памяти, кто, например, такие Орфей и Эвридика. Больше других повезло избранникам с именами Василиса Прекрасная и Иван-Царевич, Кай и Герда, а также Золушка и Принц, но это были подопечные самой Нины Васильевны.
Сереже Попсуеву, как подготовишке, достался серьезный герой «Сирано № 1» (имелся в виду Сирано де Бержерак). Судьбой (Ниной Васильевной и воспитательницей Кирой Семеновной) ему было определено не только это имя, но и дама сердца – «Роксана № 1».
Мама сняла с полки пьесу Ростана и стала листать ее в поисках простенького стишка, с которым ее сын мог бы обратиться к своей пассии. Неожиданно Сережа взял у нее из рук книгу и прочитал несколько отрывков с выражением, то есть с женским придыханием и мужским восклицанием, которым позавидовали бы и записные чтецы.
– Сереженька, ты читал эту книжку? – удивилась мама.
– Конечно! – гордо ответил сын. – Я даже много чего знаю наизусть. Хочешь, прочитаю?
– Прочту.
– Прочитаю.
– Хотя всё равно. Читай.
Мальчик отложил книгу в сторону, встал и, вскинув руку, продекламировал стихи вместе с ремаркой:
– Сирано (поворачиваясь вместе со стулом к ложам, любезно):
