сказал он. — А ты чем занята, саксоночка?
— Собиралась приготовить мазь из ягод остролиста для Лиззи Бердсли и немного укропной воды для ее малыша. Не знаешь, ему уже дали имя?
— Губерт.
— Как?
— Губерт, — повторил он с улыбкой. — По крайней мере, так мне позавчера сказал Кеззи. Говорит, это дань уважения покойному брату Моники.
— Хм. — Отец Лиззи, Джозеф Уэмисс, женился во второй раз на славной, хотя и немолодой немке, и Моника, не имевшая собственных детей, стала верной бабушкой растущему потомству Бердсли. — Возможно, они смогут называть его Берти, для краткости.
— У тебя закончилась кора хинного дерева, саксоночка? — Джейми ткнул подбородком в сторону открытой аптечки, стоявшей на земле рядом с ним. — Ты ведь из нее готовишь тоник для Лиззи?
— Да. — Я подивилась его наблюдательности. — Только последняя закончилась три недели назад, и с тех пор никто не ездил в Уилмингтон или Нью-Берн, чтобы я могла заказать еще.
— Ты говорила об этом Роджеру Маку?
— Нет. А он здесь при чем? — озадаченно спросила я.
Джейми привалился спиной к угловому камню, всем видом демонстрируя снисхождение, какое обычно проявляют в беседе с не вполне догадливым человеком. Я фыркнула и бросила в него ягоду остролиста. Он поймал ее и придирчиво рассмотрел.
— Они съедобные?
— Эми говорит, пчелам нравятся цветы, — неопределенно ответила я, высыпая большую горсть темно-фиолетовых ягод в ступку. — Но, скорее всего, их неспроста называют желчными ягодами.
— А-а. — Джейми бросил ее обратно в меня, и я увернулась. — Ты сама сказала, саксоночка, что Роджер Мак вчера изъявил намерение вернуться к служению. Ну и, — терпеливо продолжил он, не видя на моем лице намека на просветление, — что бы ты на его месте сделала в первую очередь?
Я зачерпнула из горшка большой шарик бледно-желтого медвежьего жира и бросила в ступку, размышляя, не добавить ли отвар ивовой коры, и одновременно обдумывая вопрос Джейми.
— Знаю! — Я направила на него пестик. — Обошла бы своих бывших прихожан, если можно так выразиться, и сообщила им, что Мэкки-Нож вернулся в город[31].
Джейми с тревогой взглянул на меня и тряхнул головой, отбрасывая нарисованный мною образ.
— Точно, — согласился он. — И представилась бы тем из них, кто появился здесь после твоего отъезда.
— Так что через пару дней все в Ридже — и, вероятно, половина мужского хора в Салеме — будут в курсе.
Джейми любезно кивнул.
— Да. Все узнают, что тебе нужна хинная кора, и ты, скорее всего, получишь ее в течение месяца.
— Тебе нужна хинная кора, Grand-mère?[32]
Из леса за моей спиной вышел Жермен с ведром воды в одной руке, другой прижимая к груди вязанку хвороста; на шее у него висело нечто похожее на дохлую змею.
— Да, — сказала я. — А это?..
Но он обо мне уже позабыл: его внимание приковала изувеченная нога деда.
— Formidable![33] — воскликнул он, роняя хворост. — Можно посмотреть, Grand-père?[34]
Джейми сделал изящный «пригласительный» жест, и Жермен, округлив глаза, наклонился ближе.
— Мэнди сказала, что медведь откусил тебе ногу. — Он осторожно протянул указательный палец к дорожке шва. — Только я ей не поверил. Сильно болит? — спросил он, глядя Джейми в лицо.
— А, не переживай, — небрежно махнул рукой тот. — Немного погодя буду копать нужник. Что у тебя за змейка такая?
Жермен услужливо снял обмякшую змею и передал ее Джейми, который явно не ожидал подобного подношения, однако с осторожностью его принял. Я опустила глаза на свою ступку и улыбнулась. Джейми боялся змей, но мужественно скрыл сей факт, взяв ее за хвост. Это был большой маисовый полоз — почти три фута оранжево-желтой чешуи, яркой, как вспышка молнии.
— Ты убил его, Жермен?
Прервав работу, я хмуро взглянула на змею. Я неоднократно объясняла детям, что не следует убивать неядовитых змей, так как те охотно поедали мышей и крыс, однако большинство взрослых в Ридже считали, что хорошая змея — мертвая змея, и переубеждать их было бесполезно.
— Нет, бабушка, — заверил мальчик. — Он ползал в твоем саду, и Фанни погналась за ним с мотыгой, но я ее остановил. А потом малютка проскользнул через забор, прыгнул на него и сломал себе… — Жермен сдвинул брови, глядя на змею. — Не уверен, спину или шею, потому как трудно отличить, но он точно мертв. Думал содрать с него кожу для Фанни, — объяснил он, оглядываясь через плечо в сторону сада. — Ну, чтобы сделать ей пояс.
— Чудесная мысль, — сказала я, гадая, согласится ли с этим Фанни.
— Как считаешь, я смогу купить пряжку у жестянщика? — спросил Жермен у Джейми, забирая змею и снова накидывая ее себе на шею. — Я имею в виду — для ремня. У меня есть два пенса и несколько маленьких пурпурных камешков на обмен.
— У какого жестянщика?
Я перестала толочь и уставилась на него.
— Джо Бердсли сказал, что два дня назад встретил в Салеме жестянщика, который, по его расчетам, будет здесь на этой неделе, — объяснил Жермен. — Он говорит, у жестянщика полный мешок всяких мелочей, поэтому я подумал, если тебе что-нибудь нужно, бабушка…
Я кинула быстрый жадный взгляд на свою аптечку, истощенную посевным сезоном с его травмами от топора и мотыги, укусами животных и насекомых, вспышкой пищевого отравления и подозрительной эпидемией респираторных заболеваний среди Макниллов, сопровождаемой несильным жаром, кашлем и синюшными пятнами на теле.
— Хм-м…
Я похлопала себя по карманам, гадая, что у меня есть на обмен для такого случая.
— Осталось две бутылки вина из бузины, — предложил Джейми, выпрямляясь. — Можешь распоряжаться ими, саксоночка. А еще хорошая оленья шкура и полбочонка скипидара.
— Нет, скипидар не отдам, — отрезала я и рассеянно добавила: — Анкилостомы, знаете ли.
Джейми и Жермен насмешливо переглянулись.
— Анкилостомы, — сказал Джейми, а Жермен покачал головой.
Однако прежде чем я успела рассказать им об анкилостомах, со стороны ручья донесся окрик, и мы увидели Дункана Лесли с двумя сыновьями, один из которых нес под мышкой большой свиной окорок.
Джейми встал их поприветствовать. Они вежливо кивнули мне, впрочем, без особого расчета на то, что я прерву свои занятия, чтобы поболтать.
— На прошлой неделе я подстрелил крупную свинью, — сообщил Дункан, выталкивая сына с ветчиной вперед. — Вот, осталось немного, и мы подумали, что вам пригодится — семья-то, поди, приехала и все такое…
— Очень признателен, Дункан, — сказал Джейми. — Если ты не против поесть под открытым небом, приходи и раздели трапезу с нами. Как насчет завтра? — Он повернулся ко мне.
Я покачала головой.
— Послезавтра. Завтра нужно проведать Бердсли, и я не успею вернуться и приготовить что-то кроме сэндвичей.
