Меч задрожал от эмоций, пролетающих между ними, когда рука Келсона уже держала рукоятку, а клинок все еще касался рукава Дункана. Король изменил положение меча так, что он оказался на его вытянутых руках, молча предлагая Дункану дать ответ.
Они не произнесли ни слова вслух, и только немногие из зрителей уловили важность происходящего. Теперь большинство собравшихся в удивлении размышляли, а то и перешептывались о значении только что увиденного, и все поняли: и Дункан, и Дугал относились к Дерини. Словно они оба заранее репетировали это, Дункан на мгновение положил свои ладони на ладони Келсона, а потом наклонился к мечу и слегка коснулся его губами, молча подтверждая священную клятву.
Затем он поднялся на ноги, а Келсон убрал меч в ножны, жестом подзывая Дугала, чтобы Мерауд застегнула у него на талии белый пояс. Когда намерения Дункана стали очевидными, Джехана удалилась не только с возвышения, но и вообще из зала.
— Я, Дугал, признаю себя твоим вассалом. Моя жизнь и плоть принадлежат тебе. Я клянусь почитать тебя и служить тебе, — объявил Дугал, еще раз склонив колена, чтобы произнести эту клятву.
Стоило ему сказать последнее слово, как зал взорвался восторженными криками жителей приграничья из земель Мак-Ардри, громко объявляющих о своем одобрении всего сделанного и не позволяя никому сказать ничего против их молодого господина и его отца. В конце концов, Дугал был их вождем, избранным их прошлым вождем, внуком прошлого вождя, независимо от того, кто его отец.
И даже музыканты, играющие на дудках, присоединились к поздравлению, прогудев радостную мелодию. Дудки удалось втайне пронести в зал, несмотря на тщательный досмотр гофмейстером Родри и его помощниками, которые всегда с тревогой и беспокойством относились к традициям приграничья. Восторженные крики и звуки дудок прекратились, только когда Келсон поднял руки, ладонями к залу, таким образом прося тишины. Но он улыбался и качал головой, когда подданные Мак-Ардри подняли и отца, и сына-Дерини на свои широкие плечи и торжественно отнесли их в свою часть зала, чтобы сполна насладиться моментом.
Потребовалось немало времени, чтобы вновь установить порядок для продолжения процедуры посвящения в рыцари. Правда, дальнейшие церемонии не вызывали такого напряжения и бурных выражений эмоций, как радость людей Дугала. Тем не менее, акколада принесла глубокое удовлетворение многим молодым людям.
После того, как король завершил процедуру посвящения в рыцари, рядом с троном оказались двадцать два новоиспеченных рыцаря в красных мантиях, по одиннадцать с каждой стороны. Конал все еще сидел рядом с отцом, что являлось прерогативой принца крови, Дугал находился по левую руку от короля, на том месте, которое до этого занимал Морган. Рыцари-наставники занимали первые ряды зрителей, стоящих в зале, спускаясь на отведенное место после того, как завершалась процедура посвящения кандидата. То, чему предстояло последовать теперь, требовало объединения сил, а также демонстрации рыцарского достоинства и духа Гвиннеда, старого и нового.
Когда Сэйр де Трегерн объявил, что все готово для встречи посла Торента и сопровождающих его лиц, герцог Эван отвел своих новых молодых подопечных подальше в сторону, вслед за Кардиелем и его священниками. Морган и Дункан незаметно прошли между оруженосцами, чтобы прикрыть молодого Лайема.
— Мы можем пригласить их в любой момент, когда вы будете готовы, сир, — тихо сказал Сэйр, склоняясь перед королем. — Однако сперва посмотрите на них.
Келсон улыбнулся, мельком уловив эту картину в воспоминаниях Сэйра — прибывшие и впрямь выглядели довольно необычно, по меркам Гвиннеда… однако он лишь снял с пояса меч в ножнах и вновь положил себе на колени.
— Хорошо. Мы готовы их принять, — сказал он.
Когда Сэйр поднялся и повернулся, чтобы дать знак одному из своих людей, стоявших в боковых галереях, Келсон поймал взгляд престарелого лорда Родри, который ждал сигнала в дальней части зала. Гордо подняв голову, пожилой мужчина вышел на середину зала, расчищая дорогу, и громко стукнул об пол посохом гофмейстера.
— Ваше величество, посланники Торента просят аудиенции.
После кивка Келсона двери в конце зала распахнулись.
— Пусть войдут.
Забили барабаны, по которым ударяли не палочками, а руками, возвещая о появлении гостей. Одетые в черное барабанщики были маврами, точно также, как и двадцать одетых в белое воинов, следовавших за ними, как почетный эскорт самого посла, который еще не показался. Под широкими свободными накидками поблескивали кольчуги, когда мужчины проходили по расчищенному центральному проходу. Они несли копья и небольшие круглые щиты с металлическими украшениями, а также загнутые мечи, заткнутые за широкие пояса из бледно-желтого шелка. На головах у всех были аккуратные тюрбаны.
Мавры парами быстро отсалютовали Келсону, ударив копьями по щитам, и разделились на две группы, выстроившись двумя рядами вдоль центрального прохода. А затем, когда неожиданно прозвучавший цокот копыт на ступенях снаружи объявил о приближении самого посла, мавры как один повернулись в его сторону и одновременно опустили копья, приветствуя сопровождаемого ими человека.
Судя по его одеянию, посол Торента тоже был мавром, хотя и более смуглым, чем кто-либо из мавров, когда-либо виденных Келсоном. Он восседал на рыжеватом берберском коне, значительно более высоком, чем лошади этой породы, его свободные одежды точно также отливали янтарным цветом, как и бока скакуна, правда на нем был белоснежный тюрбан, складка которого скрывала нижнюю часть его лица. Наибольшее впечатление производила огромная пятнистая кошачья шкура, лежавшая на плечах мужчины. Передние лапы зверя соединялись на груди, а огромная голова покоилась на его левом плече. Ее шерсть блеснула на солнце, когда посланник на мгновение замер в дверях, чтобы оценить ситуацию в зале.
Гордо, по-королевски, он двинулся вперед, заставив своего скакуна медленно продвигаться к центру зала, пол которого был выложен камнем. На первый взгляд казалось, что мужчина не вооружен, хотя под плащом у него могло скрываться любое оружие. Или, возможно, в этом не было необходимости, поскольку когда Келсон и остальные Дерини, собравшиеся вокруг него, осторожно прощупали новоприбывшего, они тут же натолкнулись на прочно установленные ментальные щиты.
Значит, этот человек сам был Дерини или, по крайней мере, его хорошо защищал кто-то из Дерини. И он сразу понял, что происходит… Сверкнув глазами, посланник остановил скакуна в центре зала.
А когда он бросил поводья и перенес ногу через седло, готовясь спрыгнуть на пол, золотистые глаза огромной кошки внезапно мигнули, и голова зверя приподнялась и распахнула пасть в широком зевке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
