— Нет, здесь занято.
В доказательство этого на синее сиденье была положена свёрнутая газета. А тот, кому заняли место, двигался в этот момент по подземному переходу к воротам багажного отделения. Двое мужчин всё с теми же нарукавными повязками с видимым усилием тащили носилки. На носилках лежал больной, укрытый до самых глаз шерстяным одеялом. Глаза были прикрыты. Перед носилками шёл один из дежурных по станции, показывая дорогу к вагону.
Когда носилки появились на платформе, трое или четверо пассажиров, увидав их в окно, выскочили из вагона, чтобы помочь тащить. Вчетвером носилки с трудом занесли в вагон. Бережно, чтобы не причинить вреда спящему больному, его перенесли с носилок на специально занятое сиденье. Под голову ему подсунули надувную подушку. Шерстяное одеяло всё так же прикрывало его до носа.
Пришёл главный кондуктор. Оглядел больного:
— До Гифу дотянет?
— Дотянет, — ответил ему мужчина средних лет, представившийся настоятелем храма Синъэндзи. — Ему стало легче, вот он и заснул. Вы уж извините за беспокойство. Мы тут как-нибудь поухаживаем за ним.
— Да уж смотрите, — сказал кондуктор и торопливо ушёл.
Другие пассажиры поначалу глаз не могли оторвать от этой компании с больным, но когда поезд тронулся, занялись каждый своим делом.
В назначенное время, двадцать восьмого апреля, в три часа сорок минут пополудни, точно по расписанию, экспресс «Западное море», в вагоне которого лежал больной, миновал станцию в префектуре Сидзуока. Это как раз был тот час, когда автомобиль с Хакидзаки Тацуо и Тамура мчался в район Готанда, направляясь к дому стюардессы Танака Митико.
3
С проспекта, вдоль которого в Нихон-Эноки ходил местный трамвай, машина въехала в квартальчик, состоящий из узких переулков. Водитель лавировал по ним в поисках нужного номера дома. Наконец он остановился на углу возле питейной лавки.
— Где-то здесь. — Водитель навёл справки в кабачке и, вернувшись, открыл дверь.
Дом Танака Митико оказался третий от угла. Из-за чёрного забора выглядывал декоративный кустарник.
Когда Тамура предъявил визитную карточку журналиста из газеты, родители девушки, встретившие их, слегка всполошились:
— Что-то случилось?
— Нет, ничего. Я только хотел немного порасспросить Митико-сан о пассажирах, летевших в самолёте. Она дома?
— Да. Будьте добры, проходите.
— Нет, давайте прямо здесь. Она ведь отдыхает.
Тамура и Тацуо присели в узкой прихожей.
Вошла Танака Митико. У неё была короткая стрижка, и выглядела она года на двадцать три — двадцать четыре. На лице — заученная улыбка стюардессы.
— Меня зовут Танака Митико, — бойко произнесла она.
— Извините, что потревожили вас. — Тамура поправил очки и торопливо раскрыл записную книжку. — Вы ведь летали вчера последним рейсом в Нагоя?
— Да, я обслуживала этот рейс.
— Хочу вас спросить о пассажирах этого рейса.
— Хорошо.
— Не помните ли вы этих двоих?
В записной книжке были подчёркнуты красным фамилии Такахаси Кэйити и Маэда Канэо.
Танака Митико мельком поглядела на них большими глазами, но взгляд её остался безучастным.
— Может, они и летели этим рейсом, но я ведь не имею понятия о том, кто мои пассажиры. Так что ничего не могу сказать.
— Как же это? — Тамура от удивления широко раскрыл глаза. — Разве вы не сличаете в самолёте билеты?
— Нет, я этого не делаю, — с улыбкой ответила Митико. — У меня есть копия списка пассажиров, где значатся их имена. Но я не сличаю по списку, кто есть кто. Я только подсчитываю общее число пассажиров.
— Ах вот оно что.
Тамура был разочарован.
— Но вам в самолёте достаточно приходится общаться с пассажирами?
— Да. Я ведь обслуживаю их. Раздаю конфетки, разношу чай.
— Не обратили ли вы внимание на странное поведение какого-нибудь мужчины?
Митико задумалась.
— Ну-у…
— Попробуйте вспомнить. Это ведь было только вчера. Может, что-то вспомнится, — подсказывал Тамура. Ему отчаянно хотелось получить от стюардессы хоть какую-нибудь зацепку.
— Нет, ничего особенного не осталось в памяти, — ответила Митико, поразмыслив.
«Нельзя на этом успокоиться, надо её ещё порасспрашивать», — подумал Тацуо.
— Этот пассажир — мужчина лет тридцати. Таких там было несколько человек.
— Да, верно. — Танака Митико подняла на него свои большие глаза: — А какое у него было лицо?
— Продолговатое. Объяснить трудно, так как особых примет у него нет. В общем, некрасивое. Очки обычно не носит, но мог и надеть.
— А какая одежда?
— Ну, этого я не знаю.
Митико подпёрла щёку рукой и задумалась. Мужчина лет тридцати. Она, видимо, старалась вспомнить, где он сидел.
— А какая у него профессия? — задала Митико встречный вопрос Она, очевидно, привыкла, глядя на пассажиров, определять, кто они по профессии.
— Что-то вроде бармена в ресторане, — сказал Тацуо.
Митико снова задумчиво склонила голову. Она явно была девушка рассудительная.
— Может, кто-то излишне суетился и нервничал? — добавил Тацуо.
— Он сделал что-то нехорошее? — спросила Митико.
— Да, что-то в этом роде. По правде говоря… — Тацуо не мог открыть девушке, что речь идёт об убийстве. — Этот человек замешан в одном преступлении.
Только теперь Митико, очевидно, поняла, почему к ней пожаловал корреспондент газеты.
— Не знаю, был ли он неспокоен, — начала Митико, — но этот человек очень интересовался, успеет ли он на поезд. Ему как раз было лет тридцать.
Тацуо и Тамура невольно насторожились и посмотрели на Митико.
— Успеет ли на поезд?
— Да. Он сказал, что хочет сесть на поезд, выходящий из Нагоя в десять десять. Самолёт прибывает в аэропорт Комаки в половине десятого, и он непрерывно спрашивал, не опоздаем ли мы. Ему надо было ещё тридцать минут добираться на автобусе, вот он и бормотал: «Эх, хорошо бы успеть!»
— А куда идёт этот поезд со станции Нагоя?
— Этого он не сказал, так что я не знаю.
— Он отправляется из Нагоя в десять десять? — уточнил Тацуо.
Зная время отправления, можно было справиться в расписании. — А кроме этого вы ничего не заметили?
— Нет, больше ничего не вспомнить.
Они поблагодарили девушку и встали. Танака Митико проводила их до ворот. У неё была стройная фигурка, и можно было представить, как идёт ей форма стюардессы.
— К сожалению, все мои вчерашние и сегодняшние разыскания по списку пассажиров пошли прахом, — сказал Тамура с горькой усмешкой, садясь в машину.
— Ну что ты, это пригодится, — утешил его Тацуо. — Хотя бы одно то обстоятельство, что обнаружены пассажиры с вымышленными именами.
— Но отыскать их я не смог!
— Так теперь сможешь. Слушай, давай-ка остановимся перед каким-нибудь книжным магазином.
— Ну, давай.
Минут через пять они заметили, что проезжают мимо книжного магазина, остановили машину, и Тамура побежал покупать расписание поездов.
— Так, значит, Нагоя… — Тамура тут же принялся листать его.
— Главная ветка линии Токайдо. Отправление со станции Нагоя в двадцать два часа пять минут. Обычный поезд, следует из Токио. Может, это он. Разница с указанным временем всего пять минут. А вот поезд, идущий в Токио. Отправление в двадцать два часа тридцать пять минут. Это совсем не то.
Тамура принялся листать дальше.
— Линия Кансай. Поезд, следующий до Канэяма, отправление в двадцать два часа ровно. Это тоже сомнительно, всё-таки на десять минут раньше. Так, остаётся ещё линия Тюосэн.
Тамура торопливо стал искать нужную страницу.
— Так, так… Нагоя, Нагоя… — водил он пальцем по расписанию и вдруг толкнул Тацуо коленом: — Слушай, есть! Вот смотри. — Он показал нужную строчку пальцем с траурной каймой под ногтем и сунул набранное мелким шрифтом расписание Тацуо под нос. — Двадцать два десять. Обычный поезд.
Тацуо впился глазами в строчку расписания, а Тамура сопел у него над ухом. Тацуо кивнул:
— В самом деле. Может, действительно линия Тюосэн? — пробормотал он.
— Но поезд какой-то странный. Он следует до станции под названием Мидзунами.
— Так, так. А может, этот человек сошёл где-то по пути.
Тамура пересчитал станции от Нагоя до конечного пункта Мидзунами.
— Основных станций семь. Возможно, он и сошёл на какой-то из них, — сказал он.
Тацуо улыбнулся:
— Ты уже считаешь этого человека преступником?
— Ну, я допускаю, что он может быть преступником, — сказал Тамура.
Тацуо не возражал против такого допущения. Ему казалось очевидным, что это бармен Ямамото, он же мошенник Хоригути.
