Шорты длинные – почти, как штаны. А футболка широкая и большая – как мешок. Но это лучше, чем ничего.
Натянув на руку часы и прихватив заряженный до максимума телефон, ровно в пять часов вечера я выхожу из дома. Закидываю на плечи позаимствованный у Димы спортивный рюкзак с водой и парочкой питательных батончиков, найденных в закромах дикаря, и топаю прямо. То есть совсем прямо! В лес. Улившись с ног до головы защитными средствами от комаров и натянув на голову ту самую широкополую соломенную шляпу, которую моя дражайшая матушка умудрилась запихать в чемодан. Как знала!
Окрыленная мыслью, что вот-вот, через какой-то час (а судя по словам мальчишки, до “места связи” идти не больше часа) я выскажу Андрею Петровичу все, что о нем думаю, и попрошу “подмогу”, первые пару километров дороги я даже не думала о том, что творю и куда поперлась. Городская сумасшедшая с нулевыми навыками ориентирования на пересеченной местности! Да что там “навыки”? Когда я даже элементарно, где расположен север, а где юг, понятия не имею! Мне сказали идти прямо? Я и шла! Не знаю, на что надеясь. Видимо, на то, что в центре непроходимой тайги на той самой полянке найду какой-то примечательный опознавательный знак. Вышку мобильного оператора, например.
Короче, сглупила я по-страшному. Но поняла это многим позже. А сейчас шла, и шла, и шла. И если в день приезда лес вокруг моего кабриолета пугал меня до дрожи и колик, то сегодня мозг воспринимал дремучие заросли в исключительно позитивном ключе. Еще бы! Два дня в изоляции с одичалыми сельчанами!
Я топала, вдыхала полной грудью хвойный аромат, наслаждалась шелестом листьев, спасительной тенью от деревьев и пением птиц. Время от времени ругалась и отбивалась от комаров. Пару раз чуть не свернула себе шею, запнувшись о корни деревьев. И примерно с десяток раз встречала “ту самую” толстоствольную сосну, от которой всего десять шагов по прямой до полянки Димки.
И вот сосна…
И вот еще одна сосна…
И вот там тоже сосна…
И от каждой по десять шагов вперед, не сворачивая.
И с каждой следующей сосной я надеялась на чудо все больше, а верила в успех своего “предприятия” все меньше. Потому что стрелки на часах бежали вперед. Солнце начало медленно клониться к закату. Вода в бутылке почти закончилась. А полянки не было видно и в помине! Вообще ни одной! Так же, как и палочки на шкале связи в телефоне.
Не могу сказать точно, в какой момент меня начало накрывать паникой. Помню только, как резко тень от деревьев перестала быть спасительной прохладой, потому что страшно похолодало. Как я встала по среди леса и с ужасом поняла, что куда бы я не повернулась – вокруг тайга. Деревья, деревья, деревья. Глухая, непроходимая, опасная тайга! Что я понятия не имею, как далеко зашла, а у меня с собой нет ни еды, ни воды, ни даже долбаного фонарика!
Я здесь умру!
Меня сожрет медведь!
Или загрызут волки!
Меня охватил животный страх. Колени задрожали, руки затряслись, сердце зафигачило на запредельных, на глазах выступили слезы. Что делать? Как быть? Как выбираться, черт возьми?!
Остатки трезвого рассудка подкинули гениальную мысль: ты ведь шла постоянно прямо, Серебрякова? Значит, нужно развернуться и пойти в обратную сторону. Также прямо! И все бы ничего, если бы, напуганная и паникующая, я не крутанулась вокруг своей оси, стоя на месте, и не… потерялась. Окончательно. Забыв элементарно, с какой стороны я пришла. Теперь каждая сосна казалось одинаковой. В каждой тени мерещились дикие звери. И каждый шорох и шелест бросал в холодный пот. Так и стояла на месте, крутясь на триста шестьдесят, как музыкальная юла, раздирая глотку своим:
– Помогите! Ау! Люди-и-и! Ну хоть кто-нибудь! Ми-и-иша! Мишенька… Господи-и-и!
Кричала, рыдая и трясясь от страха, понимая, что это все. Финиш.
Я заблудилась.
И я понятия не имею, как вернуться обратно.
Немного перевода с подросткового сленга) Зашквар - позор, Рофлить - шутить, Катка - уровень, Гамать - играть, Пранк - шутка, Факап - провал, Поюзать - полистать.
Глава 17. Тупой и еще тупее
Миша
“Роды! Михаил Русланович, у нас роды!” – с такими словами мне навстречу выскочил Васька. Запыхавшийся, красный и взгляд шальной. Руками машет и дышит тяжело.
Я втягиваю носом воздух:
– Какие к черту роды? Ты пьяный что ли, Василий?
– Да вы что, дядь Миш? – возмущается обиженно. – Я же вам обещал, я ни-ни!
– Тогда о чем толкуешь?
– Так телки наши, Михаил Русланович!
– Тогда отёл, Васька, а не роды. Я-то уж подумал, что у тебя кто рожает, – качаю головой. – Ты меня так не пугай.
– Пойдемте быстрее. Там четыре коровы надумали разродиться, – снова за свое.
– Четыре? – удивляюсь.
– Ага. Наш Айболит один не справится…
Быстрее, так быстрее. Прибавляю шаг.
Работы на фермерском хозяйстве всегда хоть отбавляй. Ты здесь и грубая рабочая сила, и бизнесмен, и мозгоправ. То со скотиной возишься, то загоны чинишь, то дебет с кредитом сводишь, то пропистоны нерасторопным работникам раздаешь. Последнее редкость. Но деревня – она и в Африке деревня. Я уже сбился со счету, сколько раз по селу гонял в поисках своих “загулявших” работников, приводя их в чувства. Скучать обычно некогда. Соответственно и думать тоже. Мне это нравится. Меня это устраивает.
Сегодня вот до самого вечера проколупались с телками. Кипиш Васка в коровнике навел такой, что невольно каждая скотина начала волноваться. Всю деревню на уши поставил зазря. В итоге все благополучно отелились. Наше хозяйство поимело шикарное здоровое пополнение. Радости сельчан не было предела.
– Ой, Михаил Русланыч, если бы не вы, – сокрушается Айболит. – Я не справился бы, – качает головой, плеская себе в кружку “соточку” за храбрость. – Как пить дать – не справился бы!
– Глупости говоришь, Никита Дмитрич. Да все бы у тебя вышло, – качаю головой, подставляя под шланг руки и обтирая влажными ладонями лицо и шею. – Не первый год на ферме. Опыт поболее моего.
– Не первый, а все равно страшно. Скотина же. Живая!
– Главное, что все благополучно разрешилось.
– Тогда я остаюсь наблюдать, а вы домой, отдыхать.
– Так точно, – хватаю полотенце, обтираясь. – Если что, где меня искать, знаешь.
– Как, кстати, там ваша гостья городская? Как копчик?
