клиники. Потом Артем сдавал вещи и переодевался. Романова постоянно находилась где-то рядом, старалась во всем помочь, и вскоре они уже болтали как старые знакомые. Светлана Сергеевна познакомила Артема с распорядком дня и прочими правилами, действующими в клинике. Одно из них ему не понравилось – как оказалось, все палаты одноместные.
– Жаль, я привык к общению, – сказал Артем.
– Ну, скучать тут вам не придется, – улыбнулась Романова. – Лечение предполагается достаточно плотное, вы же видели. Остальное время можете тратить по своему усмотрению; кстати, у нас прекрасная библиотека. А вот и ваша палата.
Они подошли к двери, на которой были прибиты цифры 222. Артем обалдел. Заметив выражение его лица, Романова снова заулыбалась.
– Нам сказали, что это было ваше пожелание. Но, судя по вашей реакции, это не так, да?
Глава 30
Сказать, что лечение в Москве отличалось от лечения в его родном городе – значит, не сказать ничего. Так Артем сформулировал для себя то, что происходило с ним, по прошествии пары недель после приезда. Это действительно было нечто иное, в самой превосходной степени, и касалось всего – начиная с процедур и отношения к нему местного персонала и заканчивая питанием и различными мелочами, типа смены белья или уборки палаты.
Безусловно, в первую очередь Артем отмечал именно лечение. Романова не обманула: в течение дня его почти не оставляли в покое, и если он не находился на процедурах, то у него брали какие-то анализы или делали некие обследования, а то и просто задавали различные вопросы по его состоянию. При этом это ни в коем случае не казалось чем-то обременительным – было понятно, что в клинике работают настоящие профессионалы, и каждый превосходно знает свою работу. С самой Романовой он сталкивался практически ежедневно, при этом он не мог отделаться от мысли, насколько общество Светланы Сергеевны с каждым днем становится все более и более приятным.
Питание было прекрасным, библиотека – полна интересных книг, по телевизору можно было посмотреть массу каналов. Артем познакомился с несколькими пациентами из других палат, через два-три дня они по вечерам уже по-приятельски обсуждали различные темы. Скучать не приходилось – это был непреложный медицинский факт.
Пару раз за эти две недели он звонил Савелию. Никаких любопытных вестей не было. Самое главное, что Артема никто не искал – к примеру, из каких-нибудь силовых ведомств. Как говорится, отсутствие плохих новостей само по себе есть хорошая новость!
Но самое главное для Артема было в том, что он почувствовал внутри себя определенные изменения. Именно почувствовал – как будто что-то внутри вдруг разжалось, и ему стало намного легче делать некоторые вещи: подниматься по лестнице (лифтом он не пользовался по совету Романовой с первого дня), делать зарядку, засыпать. Артему даже стало казаться, что память стала лучше – он начал вспоминать то, что будто бы давно забыл. Или это ему только казалось? Он поделился своим наблюдением с Романовой.
– Это вполне возможно, Артем Григорьевич, – ответила лечащий врач, – но не требуйте от меня подробного анализа. Все-таки человеческий организм еще не до конца изучен даже в двадцать первом веке. Могу сказать только то, что вы не первый, кто говорит мне о подобных вещах. А препараты у нас действительно серьезные. И, на всякий случай – они никак не связаны с наркотиками, так что ни вреда для организма, ни привыкания они не несут. Это просто, чтобы вы там себе ничего не надумали, а то были у нас пациенты… – улыбнулась Светлана Сергеевна. И, помолчав, добавила: – Я очень рада, что у вас все складывается хорошо.
Артему эти слова были очень приятны.
С одной стороны, какую-то информацию до него доводили при обследованиях – что все потихоньку идет на лад. С другой стороны, что-то он чувствовал по себе – а ощущения были самые хорошие.
Возможно, он себя обманывал – такие соображения проскальзывали у него в голове. «Но с чего? Что я, враг себе?» И тут он всегда улыбался. Потому что перед ним сразу вставало лицо. Лицо его лечащего врача.
Симпатия к Романовой. А может, не только симпатия. Все это проявилось так быстро! К тому же ему казалось, что и он ей… так скажем, немного нравится. Тут его обычно опять начинали донимать всякие мысли – связанные с Мариной, и с тем, что он из провинции, а Романова москвичка, и даже если предположить, что у них что-то могло бы завязаться, то даже его деньги – вряд ли веский довод на продолжение отношений, хотя почему бы нет?.. На этом он чаще всего прекращал фантазировать и старался думать о чем-то ином. Если получалось, конечно.
Однажды, разговаривая с Савелием, Артем не удержался и намекнул о присутствии в клинике симпатичного лечащего врача женского пола.
– Друг мой ситный, – ответил Краев, – как же я рад от тебя слышать такие слова!
– Да нет, Сава, ты же понимаешь, – начал оправдываться Артем, – я не могу, не готов еще.
– Перестань, – прервал его Савелий, – мы с тобой не один пуд соли съели и не одно ведро водки выпили, чтобы врать друг другу. Марину мы с Ланой любили не меньше тебя, и помнить будем всю жизнь – но эта самая жизнь-то продолжается! Если ты вдруг кого-то найдешь – мы первые откроем ей свои объятья. Зная твой вкус, скажу – плохого человека в дом ты не приведешь. Так что успокойся. Главное – правду расскажи, чтобы недомолвок потом не было.
– Не знаю, Сава, – помолчав, сказал Артем. – Да и москвичка она, нафига я ей сдался?
– Так и ты в Москву можешь уехать, в чем вопрос-то?
– А как же могила Марины?
– А разве кто-то об этом забывает?
Логику друга можно было понять. Сидеть без дела Артем не собирался. Деньги должны быть в деле, а где у нас все дела? В столице, ясен пень. Это даже Слава, сволочь такая, понял. Мысли по вложению средств у Артема уже были, что мешало подкорректировать их при необходимости?
«И вот о чем ты размечтался? Тебе просто нравится женщина – и все. Отсутствие обручального кольца на пальце еще ни о чем не говорит. Это Москва, тут всякое может быть. Ты ей даже ни словом, ни намеком ничего не изложил, а уже думаешь о небесных кренделях. Пацан!»
Через два дня Романова вышла на сутки дежурить, и он, улучив момент, когда они были наедине, не удержался:
– Как вас муж-то отпускает на сутки работать?
Она смерила
