был убит наповал, и приехавшая «скорая» только зафиксировала сей факт. Вадеева называли «нападавшим» или «убийцей», что откровенно резало глаз Артему, и он старался не упоминать Василия в этом качестве. Впрочем, кое-где информация была уже более подробной, что говорило только об одном – у кого-то есть хорошие связи в правоохранительных органах. В частности, говорилось и о том, что стрелявший – бывший военный, и о том, что он долго болел. Фамилия пока не называлась, однако было понятно – полиции о Василии уже многое известно. И то, что «органы» начнут всех беспокоить по месту работы и по месту лечения, было так же понятно, вопрос был только в сроках.
В этот день не пришел никто. Но уже к вечеру, когда по местному каналу прошел ролик о случившемся, медицинский центр забурлил. Обитателям палаты под номером 222 пришлось выдержать достаточно серьезный натиск с разных сторон, при этом вопросы не отличались разнообразием. Закончилось все тем, что Артем закрыл дверь и недвусмысленно посылал по известному адресу всех стучавших по ней. Спать сопалатники легли поздно и заснули далеко не сразу.
А утром пожаловали гости. Трое человек, чью форму едва скрывали накинутые белые халаты, а лица – медицинские маски, принялись опрашивать всех, кто так или иначе сталкивался с Вадеевым. Начали по иерархии, с руководства. Артем после процедур был вызван в кабинет к Бойко, где была оборудована одна из комнат для работы следователей.
Вопросы, которые ему задавались, были понятны и предсказуемы – накануне они с Либерманом и Анисимовым обсуждали вероятные варианты развития событий и обдумывали, что у них могут спросить. Пока все было просто: «…что вы видели? …что вас смущало? …вел ли он себя подозрительно?» – и в таком духе. В итоге объяснение было взято, и очень вежливо разговаривающий сотрудник в форме, чьи погоны было не разглядеть, прощаясь, сказал Артему, что «возможно, им нужно будет встретиться еще раз для уточнения некоторых нюансов», на что Артем кивнул.
– Очень хорошо, – выдохнул из-под маски сотрудник полиции. – Если позволите, еще один вопрос.
– Да, конечно, – ответил Артем, уже вставая и придвигая стул ближе к столу.
– Вам известна такая фамилия – Белкин?
Ненавистный стул никак не поддавался, как будто прирос к полу. Артем хотел уже пнуть его, но вовремя обратил внимание, насколько внимательно на него смотрит оппонент.
– Извините. Как вы сказали?
– Белкин.
Отпираться не было смысла – фамилия была взята не из воздуха.
– Да, насколько я знаю, у нас в центре был такой больной. Только он умер.
– А вы знаете всех больных в центре? – собеседник прямо излучал чуткость и интерес.
Горбунов выдавил улыбку.
– Нет, конечно. Просто с ним один мой знакомый играл в шахматы.
Ответом были прищурившиеся глаза – где-то за маской спряталась улыбка. И кивок. И еще:
– Большое спасибо. До свидания.
Артем еще никогда так быстро не ходил по местным коридорам. В палате уже был Сан Саныч.
– Тоже спрашивали про Белкина? – выпалил он.
– Да, – ответил Артем. – Почему мы вчера про это не подумали?
– Я сказал, что знаю, что Либерман играл с ним в шахматы. А ты… вы?
Артем махнул рукой – мол, не до сантиментов.
– То же самое.
Анисимов выдохнул.
– Ну, Лева-то догадается. А в-вам…
– На «ты» проще!
– Хорошо, – мотнул головой Сан Саныч, – а тебе не показалось странным, что нас допрашивали одновременно?
«Точно! – подумал Артем. – Значит, у ребятишек уже есть какие-то мысли?»
Об этом же заговорил и подошедший чуть позже Либерман.
– Я думаю, они где-то вышли на Бориса, – сев на койку, сказал он. – Связали его со смертью Шестаковой, узнали про этот центр. Теперь Василий, очередная смерть – и снова путь сюда.
– Быстро сообразили, – заметил Артем.
– Когда надо – соображают быстро, – согласился Сан Саныч. – Особенно, когда умирают не самые простые люди. Вот тогда сразу всех на уши ставят, лучшие силы, лучшие умы привлекают, потому так все быстро и происходит. Что делать будем?
Они посмотрели друг на друга.
– Ждать, – предложил Артем. – К нам у них вопросов все равно нет.
На том и порешили. Но спокойной жизни от этого не прибавилось.
Следователи уехали после обеда, а ближе к вечеру Горбунова позвал к себе Ялынский.
Артем зашел в кабинет и поздоровался. Сидящий напротив начмед молчал, словно подбирая слова. В руках он быстро крутил ручку. Артем подумал, что пауза затянулась, поэтому не стал ждать приглашения и сел напротив руководителя медцентра.
– Я даже не знаю, с чего начать… – сказал Ялынский.
– Про Москву хотите поговорить? – спросил Артем. Потом вдруг сердце куда-то упало, и он пробормотал: – С анализами что-то не так?
– Да все нормально с анализами! – Ялынский бросил ручку на стол и, вскочив, заходил туда-сюда возле окна. Потом остановился и, уставившись на Горбунова, бухнул: – Что там у вас происходит?
– Где? – не понял Артем.
– В палате вашей счастливой – вот где! Что вы там за группу устроили? Два трупа уже.
– Вы о чем, Семен Андреевич? – Артем тоже поднялся.
– Ай, да ладно! – махнул рукой Ялынский. – Я одного не могу понять: неужели для всего этого обязательно нужно в медучреждении находиться?
– Да вы можете объяснить толком, о чем речь? – повысил голос Артем.
– А то вы не понимаете? – развел руками Ялынский. – Вот пришли сегодня добрые люди и спрашивают, знаю ли я Белкина? Да, говорю, знаю, мой пациент. А знаю ли я, что он женщину убил? И про Вадеева спрашивают – ну, про этого я хоть знал. И начинают меня расспрашивать, что-то вынюхивать. А оно мне надо?
– Никому не надо, – подтвердил Артем.
– Вот, – садясь в кресло, кивнул начмед. – Никому. Все так было хорошо. И как только вы у меня появились – начались какие-то ненужные телодвижения.
Артем в этот момент в полной мере осознал значение глагола «охренеть».
– Так вы хотите сказать… – начал он, но Ялынский его прервал:
– Не знаю, и знать не желаю! Единственное, чего хочу: чтобы эти добрые люди, – он показал пальцем в окно, – больше сюда не приходили. А потому – по поводу Москвы все в силе, вас там ждут хоть завтра. Вот пакет сопровождающих документов, – он подвинул к Артему зеленую папку, – там все прошито и пропечатано. В любое время, Артем Григорьевич, готов вас проконсультировать по любому вопросу, но – завтра я вас выписываю. Был рад познакомиться, однако прошу меня извинить. И правильно понять.
Объяснять что-то Ялынскому было бессмысленно. Артем и не стал. Забрав папку, он бросил через плечо «спасибо» и вышел из кабинета. Почти сразу остановился и набрал Савелию:
