и непривычный для простолюдинки крой. Ведь подобные вещи были сшиты для тех, кто не собирался заниматься какой-либо работой. Да и по лесам в таком платье тоже не побродишь, вмиг изорвёшь нежную ткань о сучки и ветки да запутаешься в излишне пышной юбке.
Олеся уселась прямо на дощатый настил и принялась расчёсывать свои длинные волосы. Гребешок легко скользил по чистым, немного вьющимся от влажности прядям. Очень густые и блестящие, они шёлковой тканью скользили по плечам, опускаясь до самых бёдер.
Немного просушив волосы, девушка натянула дорогое платье. Оно оказалось ей не по размеру. Наряд был широким в талии и груди и при этом слишком коротким. Видимо мать Борислава была полной, да ещё и маленького роста, в отличие от высокой Олеси. К тому же у платья был слишком глубокий вырез. Медальон, который девушка вновь надела на шею, постоянно вываливался из него, не давая возможности спрятать его под одеждой.
Олеся вздохнула, оглядывая себя. Ноги её торчали из-под платья, грудь тоже была оголена слишком сильно из-за глубокого выреза. Но делать было нечего, облачаться в своё грязное платье, пережившее длинную дорогу и заточение в подвале, ей не хотелось.
Подхватив свою одежду, она вышла из купальни и хотела было идти к дому. Но внимание её привлёк плеск воды. Девушка обернулась к озеру и замерла. В нескольких метрах от берега она увидела Борислава. Сердце её застучало, как бешенное. Ведь замешкайся она на несколько минут, и он застал бы её в озере совершенно голую.
Парень плыл к противоположному берегу, делая ленивые гребки руками. С того места, где стояла девушка, можно было рассмотреть только верхнюю часть спины молодого человека, плечи и сильные руки. Волосы его намокли и казались теперь почти чёрными. На голой коже блестели брызги воды.
У Олеси перехватило дыхание. Уходить в дом ей совершенно расхотелось. Она как заворожённая смотрела на его спину и руки, представляя, как выглядят без одежды остальные части его тела.
Девушка так засмотрелась на Борислава, что не заметила подошедшего к ней Ермолая. Он возник рядом как будто из воздуха. Она даже подпрыгнула от неожиданности, когда услышала его вкрадчивый голос.
— Я вот за платьем пришёл, постирать бы его не мешало, — обратился он к Олесе.
Она покраснела до корней волос и отвела взгляд от обнажённого Борислава. Не говоря ни слова, она развернулась и помчалась к дому. Дед семенил следом. Он тихонько посмеивался и что-то бормотал себе под нос.
Возле дома Олесю встретила Вера. Она подбежала к смущённой девушке и набросилась с упрёками.
— Ты забыла, что я болею? Мне нужен хороший врач. А вместо того, чтобы заниматься своим здоровьем, я скитаюсь с тобой по лесам и полям!
Олеся растерялась и захлопала глазами. Со всеми этими событиями, что случились с ней за последнее время, она совершенно забыла, для чего мать поехала с ней в город.
Но в этот раз она быстро взяла себя в руки. Ведь Вера была ещё достаточно молодой и самостоятельной женщиной, которая вполне могла обойтись без Олеси. Она сама увязалась за нею в усадьбу Борислава, хотя могла бы устроиться у своей сестры и проходить лечение, ради которого приехала.
— А что же вы, матушка, не остались в городе? — тихим голосом спросила она.
Девушка подошла к корыту и закинула в него грязное платье и нижнюю рубашку. Вера следовала за ней по пятам.
— Ишь какая! Не осталась! А ты в это время чем бы занималась? Одна в лесу с мужчиной! Это же стыд и позор, иметь в семье такую девицу! — ещё больше кипятилась женщина.
Засучив рукава, Олеся принялась тереть своё платье. Она молчала. Да и что она могла сказать? Ведь действительно всё произошедшее выглядело не слишком прилично. Всего три дня назад она познакомилась с молодым человеком, целовалась с ним, хотя была с ним почти незнакома, провела ночь в его доме. А через сутки после знакомства, несмотря на протесты родных, собралась за него замуж. И ведь он не сватал её с соблюдением обрядов и традиций. Материнского благословения она не получала и не получит уже, это было очевидно.
Вера зудела над ухом у девушки, как осенняя муха. Она требовала немедленно возвращаться в город и искать Олесе новую работу.
— Если я вернусь в город, меня может снова схватить Ярополк, — сказала она.
— Нужна ты ему! Он уже и думать про тебя забыл! — заявила Вера, она упорно гнула свою линию, и ей даже в голову не приходило спросить, чего хочет сама Олеся.
Девушка не ответила. Она продолжала молча стирать свою одежду. Выполоскав платье, она развесила его на солнышке и выплеснула воду из корыта.
— Да ты посмотри на себя! — не унималась Вера. — Что это на тебе? Ужас, да и только! Нашлась царевна! Крестьянкой была, крестьянкой и останешься! Да наряд-то не по размеру!
Олеся смутилась и покраснела. Она и сама чувствовала себя неуютно в чужом платье. А теперь и подавно готова была провалиться сквозь землю. Особенно представив, что скоро её увидит в этом платье Борислав.
Вера поняла, что задела девушку за живое и с удвоенной силой набросилась на неё. Она стыдила её, обвиняла в непопадающем поведении, неуважении к старшим, требовала подчиниться и вновь стать той послушной тихоней, что безропотно выполняла все приказы. Женщина в красках расписала, как нелепо смотрится Олеся в платье с чужого плеча. Она дёргала приёмную дочь за подол платья и за волосы, выкрикивая обвинения.
Олеся застыла в нерешительности. Она растерянно теребила платье, пытаясь натянуть ткань на грудь и опустить юбку пониже, чтобы спрятать щиколотки и нижнюю часть лодыжек. Ей стало невыносимо стыдно за свой несуразный вид под злым, осуждающим взглядом Веры.
— Поедем домой, — продолжала настаивать та. — Разве нам плохо жилось? Давай вернём всё как было. Забудем об этом недоразумении.
— Вам с Милой, возможно, жилось неплохо, но мне возвращаться домой совершенно не хочется, — проговорила Олеся, отпуская платье и поднимая вверх голову.
Сердце её вновь наполнилось обидой и чувством несправедливости. Так называемая мать думала лишь о себе, она мечтала подчинить себе девушку. Нет, ей не было всё равно, чего хочет Олеся. Ей хотелось заставить её поступить по-своему, именно для того чтобы сделать несчастной.
В этот миг девушка поняла, что Вера стремится не улучшить свою жизнь, а существенно испортить её приёмной дочери. Женщина не могла не понимать, что лесному существу невыносимо находиться в городе. В прошлом она намеренно расстроила её свадьбу и теперь пыталась сделать это
