хочется. Что тут мой старик настряпал? — сказал парень, усаживаясь за стол.
Олеся принялась хлопотать рядом, наливая чай, подавая пироги и ватрушки. Она чувствовала себя как дома. Занимаясь уборкой, она заглянула в шкафы и кладовки и теперь прекрасно здесь ориентировалась. Привычная к работе на кухне, она ловко и быстро накрыла на стол, а потом уселась рядом с Бориславом, с видимым удовольствием наблюдая за тем, как он ест.
Мила осталась сидеть за столом. Она выглядела уставшей, хотя весь день просто просидела на лавке. Олеся же, убравшись во всём доме, чувствовала себя ещё более полной сил и энергии.
— Что мы будем делать Олеся? — спросила Мила у сестры через некоторое время.
— О чём ты? — вопросом на вопрос ответила та.
Мила поёжилась, кутаясь в свою кофту, и посмотрела на сестру несчастными глазами.
— Мы с мамой тут чужие. Она очень не хочет здесь оставаться.
Борислав хмыкнул, но промолчал. Вместо этого он взял ещё один пирожок и откусил от него большой кусок.
— Знаешь, Мила, а вот я чужая в городе. В этом чудесном доме мне так хорошо! Мне очень нравится Борислав. Я счастлива, что он готов взять меня в жёны. Сказать по правде, я ни за какие богатства не готова уйти отсюда.
Парень с любопытством взглянул на Олесю и счастливо заулыбался.
— Да, я вижу, что тебе здесь хорошо. Мне-то всё равно где жить, лишь бы меня не трогали. Хоть в нашей деревне, хоть в городе, да и здесь тоже хорошо. По правде сказать, этот дом самый богатый из тех, где мне приходилось бывать. Но мама…
Олеся посмотрела не сестру. Она поняла, что та что-то знает и хочет рассказать.
— Что мама? — спросила она.
— Я скажу… Ты хорошая, всегда заботилась о нас. Мама тоже хорошая, я не знаю, почему она так ведёт себя. — Мила опустила голову и медлила.
— Говори, раз начала, — поторопил её Борислав.
— Ты не верь ей, что денег у нас нет. Всё отцово наследство, оно у неё. И твое приданое тоже. Денег у матери достаточно и чтобы в город переехать, — опустив глаза, сказала девушка.
Олеся отрицательно замотала головой. Она не могла поверить в такое лукавство со стороны той, которую считала матерью. Ведь получается, она заставляла её работать в городе не от безысходности, чтобы свести концы с концами, а просто для того, чтобы помучить посильнее. Заставить страдать вдали от природы, от лесов и рек. И сейчас она настаивала на том, чтобы Олеся вновь искала работу, именно по этой причине.
— Но как же так! — воскликнула она.
— Да, это так. У неё в корзинке кошелёк с монетами припрятан. Я случайно узнала. Но она велела мне молчать, — продолжала Мила. — Ты её не слушай, когда она жаловаться начнёт. Она тебя ненавидит просто. Батюшку только побаивалась, вот и скрывала своё отношение. Помнишь, когда она Пересвета выгнала, отказавшись выдавать тебя за него? Ты тогда убежала куда-то, плакала. А она радовалась. Слишком хорош, говорит, для Олеськи.
Девушка покачала головой. Плакать она больше не стала. Но ей потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и успокоиться.
«Ну, раз так, то и говорить не о чем. Пусть живут, как хотят, а я останусь со своим любимым», — подумала она.
Борислав между тем доел и встал из-за стола. Он подал руку девушке, помогая встать с лавки. А потом потянул Олесю за собой на второй этаж.
Девушка последовала за ним. Она держала его за руку и с большим удовольствием ощущала тепло его пальцев, сжимавших её ладонь. Ей было радостно находиться рядом, просто видеть его, прикасаться к нему.
— Ты убралась в доме? — спросил он, оглядываясь. — Пахнет чистотой.
— Да. Вы тут по уши заросли в пыли и паутине, — ответила она.
— Есть такое дело. Хотя я люблю чистоту, сама знаешь, происхождение обязывает. Но редко в последнее время дома бывал.
Девушка кивнула. Она с любопытством смотрела на молодого человека. Ей было интересно, что тот имеет в виду. Домовые любят чистоту, они и сами не прочь взяться за веник и почистить горшки и кастрюли. Но при этом Борислав был царевичем, неужели столь знатная особа самолично занимается уборкой?
— А вот и моя комната, сказал парень, — открывая самую дальнюю дверь на этаже.
Девушка уже была здесь, она навела порядок в каждой из этих комнат. Она догадалась, что это комната Борислава по мужской одежде, висящей в шкафу. В остальном помещение ничем не отличалось от других. Не считая, конечно, комнаты матери хозяина дома.
— А где будет моя комната? Где я буду спать? — спросила Олеся.
— Как где? — удивленно спросил парень. — Со мной. Разве нет?
— Свадьбы ведь ещё не было.
— С этим затягивать я не буду. В ближайшее же время отправимся во дворец, получим благословение моего отца и сыграем свадьбу, — сказал Борислав.
Олеся замерла. Только сейчас до неё дошло, что разрешение на свадьбу её жених должен получить от самого царя. А что если он не позволит сыну жениться на крестьянке? Ведь если даже её родня против их брака, неужели государь воспримет это благосклонно?
Девушка поделилась сомнениями с Бориславом. В ответ тот беспечно махнул рукой.
— Разрешит! Царю совершенно безразлична моя женитьба. Меня беспокоит другое. Я очень устал от преследований Ярополка. Он просто помешался на идее убить меня. Даже если я официально откажусь от прав на престол, это не убедит его оставить меня в покое.
— Но почему? — спросила девушка.
— Ты себе даже представить не можешь, какие интриги плетутся во дворце. У Ярополка множество недоброжелателей. Он об этом знает. Пока царь жив, враги царевича сидят тихо. Но стоит ему вступить на престол, они могут объединиться и свергнуть его. Посадить на его место человека постороннего почти невозможно, народ не примет самозванца. Поэтому, как второй наследник царя, основной угрозой остаюсь я.
У Олеси ёкнуло сердце. Она осознала, что её любимый постоянно подвергается смертельной опасности. Девушка подошла к Бориславу и прижалась к нему. Она почувствовала, как на глаза её вновь набежали слёзы.
— Вот опять глаза на мокром месте, — ласково сказал парень, обнимая её.
Олеся шмыгнула носом и попыталась улыбнуться.
— И что, нет никакой возможности избавиться от его преследований? — спросила она.
— Либо умрёт он, либо я. Третьего не дано. Но понимаешь, оба эти варианта мне не подходят. Умирать, не пожив как следует, мне не охота. А убить его я не могу. То есть технически это вполне выполнимо. Пробраться в его комнату и задушить, к примеру, я смогу без
