Внезапно Мерида умолк, и лицо его прояснилось. Он наклонился вперед:
— Или предположим, большая доза вашего лекарства случайно попала в питье. Трудно представить, как это могло подействовать на тех, кто его выпил. А вдруг эта смесь вызывает галлюцинации, провоцирует мысли об убийстве или самоубийстве? Известно, что такой побочный эффект вполне возможен. Теперь представим, что вы решили не принимать участие в пирушке. Как же вам повезло — единственная во всем лагере вы не стали пить это зелье. Становится ясно, почему вы остались живой и невредимой. Ну и как же ваше лекарство могло попасть в напиток?
Его тон, высокомерный и презрительный, резал слух.
— Мне очень не нравятся ваши предположения. Поймите, инспектор Мерида, я не имею отношения к тому, что случилось с моими друзьями и доктором Эдельманом. Для меня их гибель — такая же трагедия, как и для остальных. Той ночью я почувствовала себя нехорошо, поэтому пошла к себе в палатку и легла спать. И тут в лагере начался кошмар.
Она пропустила лишь одну деталь — о том, как напугал ее перевод надписи, где говорилось о дочери ангела. Мерида, кажется, не упоминал о хрустальной табличке. Значит, светлячки действительно забрали ее? Но если это так, то в живых не осталось никого, кто о ней знает. Записи Эдельмана обратились в пепел — значит, никаких документов об этой находке тоже не сохранилось. Только разговор Эдельмана с Ричардом и Марией. Как же их фамилия?
— Мисс Стоун!
— Извините. Я пытаюсь вспомнить, что произошло. Примерно час я пыталась уснуть, потом услышала крик доктора Эдельмана — точнее, вопль. Я выскочила из палатки и окликнула его. А потом Хосе… Я увидела Хосе…
Она увидела эту картину — отчетливую и жуткую, и ее голос, который становился все резче, задрожал.
— Он бежал по лагерю мимо меня, охваченный пламенем. Я не поняла, что случилось. Я стала искать друзей. Потом споткнулась о тело Пола Дэвиса. Его убили ножом… перерезали горло. Нож был у него в руке. Я нашла Эдельмана в его палатке; он был убит выстрелом в голову, а рядом с ним на полу лежало ружье. Кажется, я слышала крики Ника Майклса, но его самого не видела. — Коттен стало дурно — так живо она все это представила. Запах горящей плоти Хосе, шлепок, с которым мозги Эдельмана упали на пол… — Я испугалась и не знала, что делать. Я побежала… побежала прочь от лагеря и…
Дверь открылась, и на пороге возник человек в голубом деловом костюме.
— У меня есть отчет, и вы должны на него взглянуть, инспектор Мерида, — произнес он по-английски.
Мерида резко отодвинул стул и, побагровев, выпрямился.
— Сюда запрещено входить без разрешения! Ваш отчет может подождать.
— Нет, сэр. — Человек бросил папку на стол. — Не может.
Форт-Лодердейл
«Спасибо американскому посольству», — думала Коттен, поднимаясь по лестнице на второй этаж своего дома в Форт-Лодердейле.
Вечерний воздух благоухал — дул свежий океанский ветерок, хотя до набережной было три квартала. Прядь темно-рыжих волос выбилась, и она заправила ее за ухо. В тусклом розовом свете уличных фонарей качались и шумели кокосовые пальмы, отбрасывая призрачные тени на голую штукатурку домов.
Здание, построенное в 1950-е годы, когда-то было мотелем, предназначенным для сезонных туристов, которых называли «зимними пташками». В начале восьмидесятых там стали сдавать квартиры. Это случилось двадцать пять лет назад, когда здание утратило обаяние экстравагантного ретро, подумала Коттен. В межсезонье квартиры сдавались дешево — как раз по ее средствам. Внизу находилась стойка администратора: квартиру можно было снять на неделю, или на месяц, или даже на выходные.
Соседи держались каждый сам по себе; в основном это были транзитные путешественники или разнорабочие. Первый и последний месяцы аренды оплачиваются вперед — и никакого договора. Не сравнить с квартирой в центре Нью-Йорка. А все «кость творения». Но сетовать по поводу такого соседства не приходилось: чья бы корова мычала…
Коттен остановилась у стойки администратора, чтобы взять дубликат ключа: ее ключ остался где-то в Андах. Единственное, что вернула полиция Перу, — это бумажник. Естественно, наличных там уже не было, но, по крайней мере, остались кредитка и водительские права. Все прочие вещи, найденные на стоянке археологов, оставались в полиции до конца расследования.
Коттен раз пять нажала кнопку звонка, пока наконец ночная дежурная не встала с кушетки в глубине комнаты. Не удосужившись поздороваться, она зевнула и потребовала пять долларов штрафа за потерянный ключ.
— С возвращением, — сказала себе Коттен, распахивая дверь настежь.
Квартира дохнула на нее кислым запахом плесени. Это неизбежно при жизни у океана, где воздух все время влажный. Есть поговорка про южную Флориду — особенно часто ее можно услышать в сезон ураганов: «Плюс в том, что мы живем в тропиках. Минус в том, что мы живем в тропиках».
Перед отъездом в Перу Коттен установила терморегулятор на 85 градусов[20]. Напрасно, подумала она, чихнув от едкого запаха. Впрочем, тогда она не предполагала, что ее так долго не будет дома.
Коттен щелкнула кнопкой выключателя. По счастью, она заплатила аренду на три месяца вперед — чтобы не потратить эти деньги на что-нибудь другое. Неизвестно, когда она получит гонорар, а так есть гарантия, что крыша над головой будет. Это практично и дисциплинирует. И хотя она была уверена, что срок оплаты за электричество уже прошел, свет еще не отключили.
Она бросила на мозаичный пол маленький саквояж, который ей дала жена американского консула в Перу, и забралась на диван. Протянула руку к жалюзи и раздвинула их. В комнату заструился мягкий морской воздух.
Коттен обещала Теду Кассельману, что позвонит сразу, как только доберется до дома, но уже четверть третьего ночи.
Она посмотрела на часы. В Риме сейчас пятнадцать минут девятого.
Коттен сняла трубку беспроводного телефона и набрала номер. Ей не надо было лезть в записную книжку: этот номер отложился у нее в памяти — домашний телефон в Ватикане, телефон самого важного человека в ее жизни — Джона Тайлера.
Архиепископа Джона Тайлера.
— Джон? — Она представила его улыбку и глаза, самые голубые на свете.
— Коттен? Ты дома?
— Да. Просто захотелось услышать твой голос. — Подступили слезы, но она сдержалась. — Ты ведь единственный, кто знает обо мне все.
— Я прочел об этом кошмаре в Южной Америке. Я каждый день молился за тебя.
— Мне нужны все твои молитвы. — Коттен тяжело вздохнула. — В Перу… — начала было она, но дыхание перехватило.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
