В ходе воздушных боев все большее внимание приходилось уделять не крупным группам бомбардировщиков, а отдельным парам истребителей, постоянно снующих среди строя своих самолетов, всегда на больших скоростях, выискивающих жертву. Это асы-«охотники», они держали в напряжении каждого из наших, так как их действия неожиданны и было трудно предугадать их следующий маневр. Действия «охотников» были часто наглыми и жестокими. Здесь имеются в виду прежде всего попытки некоторых из них расстрелять сбитого и спускавшегося на парашюте нашего летчика… В этих случаях у нас всегда выделялись самолеты для прикрытия вынужденных парашютистов. Асы были сильным и опасным противником. Мы были свидетелями их высокой тактической и боевой выучки.
Наша главная задача — не дать бомбардировщикам противника осуществить прицельное бомбометание, сбивать их. Противник все чаще использовал в боях своих лучших асов — охотников, «экспертов». Воздушные бои происходили ежедневно, наибольшее напряжение пришлось на 15–20 августа. 17 августа бои достигли апогея!
8 августа при выполнении полета на сопровождение четырнадцати «Бостонов» на Красноград на высоте около 5 километров, на маршруте нас атаковала группа истребителей Me-109. Все наши истребители были связаны боем и, казалось, успешно противодействовали атакам противника, но внезапно появившаяся пара Me-109 на очень большой скорости быстро вышла к строю «Бостонов». С дальности не более 300–500 метров ведущий пары поджег один бомбардировщик и тут же ушел на крутом пикировании. Однако был сбит и ведомый того «мессера», что сбил «Бостон». Это успел сделать командир звена нашей 2-й эскадрильи гвардии лейтенант Петр Кальсин.
2-я эскадрилья
На другой день мы сопровождали четырнадцать «Бостонов», на этот раз на узловую железнодорожную станцию Лозовая, где, по данным разведки, находилось несколько эшелонов. Во время этого полета воздушных боев не было, но в районе цели нас встретил сильный огонь нескольких батарей зенитной артиллерии. Прямым попаданием зенитного снаряда оторвало крыло одному «Бостону», в воздухе оказалось несколько парашютистов… Но на фронте бывало всякое: через несколько дней весь экипаж сбитого бомбардировщика сумел выйти на свою территорию.
Бои в воздухе продолжались. Особенно яростными они стали в районе города Изюм, где наши войска форсировали реку Северский Донец и теперь вели тяжелые бои на ее правом берегу. Немецкие бомбардировщики группами по 20–30 самолетов под прикрытием истребителей пытались разбомбить переправы и задержать продвижение наших войск. Действия люфтваффе усиливались с каждым днем. Чтобы быть ближе к району боевых действий, две эскадрильи нашего полка перебазировались в Подвысокое, километрах в двадцати от Изюма.
15 августа, прикрывая свои войска и переправу в районе Изюм, «в тяжелом воздушном бою с 80-100 Хе-111 и Ю-88,16–20 Ме-109ф», как записано в летной книжке, я сбил Хе-111, «расход боекомплекта 380 ШВАК». И опять среди истребителей противника были «охотники».
В этот же день шестерка Ла-5 под командой одного из лучших наших летчиков, ветерана полка командира 3-й эскадрильи гвардии капитана Н.П. Дмитриева, прикрывая переправы, вела тяжелый бой с истребителями противника. Внезапно — а в бою все случается внезапно — яркая вспышка перед самолетом и режущая острая боль в глазах на какие-то доли секунды выключила сознание Николая Дмитриева. Пламя охватило весь самолет, он вошел в крутой штопор и на дачу рулей не реагировал. Дмитриев с огромным трудом покинул свой Ла-5, «мессеры» пытались расстрелять парашютиста в воздухе, но наши истребители надежно прикрыли командира, который, снижаясь, стал срывать с себя горящую одежду. Он упал на передовой, в расположении своих войск, обожженный, без сознания. На месте левого глаза была кровавая рана. Пехотинцы доставили Дмитриева в ближайший полевой госпиталь, оттуда он был отправлен в Москву.
А жизнь и война продолжались. Командиром 3-й эскадрильи был назначен гвардии старший лейтенант И.Н. Сытов.
И.Н. Сытов, результативнейший ас полка в 1943 г.
Иван Сытов (в сентябре 1943 г. ему было присвоено звание Героя Советского Союза) был редким по своим качествам бойцом. Отличался особой энергией. Ставится какая-либо задача, он тут же:
— Командир, разрешите мне!
— Ты же только что летал.
— Ну и что, я еще раз.
Когда я впервые увидел, как он пилотирует, делает очень резкий маневр, с передачей ноги, машину заносит, то сказал Зайцеву:
— Он же сейчас сорвется, свалится!
Василий Александрович спокойно ответил:
— Это его козырь, его сильный момент. В бою он превосходит немцев, они сразу оказываются в невыгодном положении.
За технику пилотирования на грани срыва инструктор в мирных условиях сразу поставил бы Сытову двойку. Но немцы тоже не понимали, зачем летчик сам хочет сорваться в штопор. Его машина в бою все время делала очень быстрые или очень крутые виражи. Неясно было, зачем он лезет туда, где его, кажется, сразу собьют. Но сбивал Сытов, на его счету — 30 личных побед… Позднее нам рассказывали, что сбили Сытова в тяжелом бою над оккупированным Запорожьем.
«Производственное совещание» с В. Попковым и Е. Яременко
…На следующий день, 16 августа, я выполнил четыре вылета, три из них — на прикрытие своих войск, все с воздушными боями.
17 августа по записи в летной книжке: «Выполнял прикрытие своих войск в районе Изюм, Долгенькая. Вели воздушный бой со 120 Ю-88 и Хе-111, с 40 Me-109ф и ФВ-190. В результате воздушного боя сбили 6 самолетов противника. Баевский сбил 1 Хе-111 и 1 Ме-109ф. Расход боекомплекта 320 ШВАК».
Об этом памятном бое мне хотелось бы рассказать несколько подробнее. В 5 часов утра наша десятка Ла-5 во главе с гвардии лейтенантом В. Попковым взлетела, чтобы сменить в воздухе эскадрилью соседнего полка, которая уже вела бой. Я, как всегда, возглавлял сковывающую группу из четырех Ла-5, и моя задача заключалась в том, чтобы не допустить истребителей противника к нашей ударной группе. На полных оборотах мы набираем высоту. Станция наведения торопит — к переправе подходит очередная волна бомбардировщиков под прикрытием «мессеров». Приказ с земли: немедленно атаковать! Первой атакует сковывающая группа в наборе высоты на встречном курсе. Главная цель: сорвать прицельное бомбометание.
Атакую ведущего первой пятерки, вижу попадания по передней части его фюзеляжа и правому мотору. После этого за «хейнкелем» потянулся черный дымный шлейф. Бомбардировщик отстает от строя, и от него отделяются три парашютиста. Покинутый экипажем самолет заваливается в правый крен, строй разваливается… В плотных боевых порядках идут тяжелые неповоротливые «Хейнкели-111», «Юнкерсы-88». Рядом с бомбардировщиками как привязанные — «мессершмитты» и «фокке-вульфы». Их много, мелькают кресты на желтых консолях, паучья свастика на хвостах. Истребители противника на наши атаки огрызаются короткими очередями, но своего места в строю не покидают и от бомбардировщиков не отходят.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
