– Почему Энджи? – спросила Нонни, преисполненная семейной ревностью. – Почему этого не сделала ты?
– Врачу не стоит исследовать и лечить своих близких. Я, разумеется, не утверждаю, что Сами принадлежит мне, – быстро добавила она. – Я просто оставила ее у себя, пока для девочки не найдут настоящих приемных родителей. Мне показалось, что Энджи будет более объективной. Она и в самом деле мне очень помогла вечером в пятницу, говорю об этом со всей откровенностью. – Тут Пейдж подавила неожиданно охватившую ее дрожь. – Я не понимаю, чтобы раньше я когда-либо доходила до такого состояния.
Нонни бросила в ее сторону озабоченный взгляд, а потом, взяв в свои руки крохотные ручки девочки, стала играть с ней в ладушки.
– Что случилось?
Пейдж выпрямилась, вздохнула, а потом откинулась на спинку стула.
– Коротко об этом не скажешь. Это было сочетание всего, навалилось все сразу. Смерть Мары, похороны, общение с семейством О'Нейлов. Потом привезли Сами, и я настояла, чтобы ее оставили у меня, потом позвонили девочки из Маунт-Корта, и я помчалась туда. Помчалась и столкнулась с новым директором. Это была, что называется, последняя капля. К счастью, когда я вернулась в Маунт-Корт в субботу, он не показывался. Короче, похоже на то, что у меня словно бы сдала иммунная система, и именно в этот момент я оказалась один на один с огромной ответственностью. – Она погладила темные шелковистые волосы Сами. – Ответственность такая большая, а девочка такая маленькая. Чуть не забыла сказать, что ко всему прочему у ребенка амебная инфекция: ей предстоит сделать массу самых разнообразных прививок, с ней необходимо проводить специальный комплекс упражнений для наращивания мышечной массы, не говоря уже о языковом барьере. И притом что до сих пор у меня не было ни малейшего опыта в воспитании малышей.
– К моему величайшему сожалению, – заметила Нонни без улыбки, – ты вечно нянчишься с чужими детьми, но только не с собственными.
– К моему полному удовлетворению.
– Так-то уж и полному? – вставила Нонни.
– К полнейшему. Кроме того, когда столько работаешь, времени на собственного ребенка совсем не остается.
– Ну так зачем же ты повесила себе на шею эту малышку?
Пейдж открыла было рот, чтобы ответить, но промолчала.
– Я и в самом деле растерялась, – наконец произнесла она с выражением полнейшего недоумения на лице. – Я же говорю тебе, у меня словно пропал иммунитет. Чувство здравого смысла куда-то улетучилось. Я переживала за Мару, думая о том, что возьму на себя все то, что она начала, но не успела закончить. И вдруг у дверей оказалась Сами, и мне показалось, что чрезвычайно важно, чтобы и это я взяла на себя тоже. – Сейчас Пейдж выступала чрезвычайно самокритично. – Это было совершено под воздействием минутного импульса. Я решила, что это будет великолепно – воспитывать девочку и преуспеть одновременно на работе и в общественной деятельности. На самом деле реальность – вещь суровая.
– Если справляются другие, значит, справишься и ты.
– Да, но насколько хорошо я буду справляться? Смогу ли я дать этому крошечному существу все то, в чем она нуждается? А ведь ей требуется много. Ей нужно, чтобы с ней разговаривали и играли. Чтобы к ней прикасались, наконец. Нужно, чтобы кто-нибудь научил ее садиться и держать прямо спинку, а впоследствии – стоять и ходить. Нужно, чтобы ей регулярно подавали бутылочку с молоком, да и другую пищу, которую употребляют такие малютки… Ведь ей уже четырнадцать месяцев.
– Она уже такая большая? – спросила Нонни с удивлением.
– Такая большая, – произнесла Пейдж в ответ. – Я ведь к этому и клоню. Ей нужно больше любви и заботы, чем кому бы то ни было. Иначе она никогда не нагонит своих сверстников. Так вот, я не уверена, что сумею ей все это обеспечить.
– Конечно же, ты сумеешь.
– Со всеми обязанностями, которые мне приходится выполнять?
– Ты же постоянно твердила, что человек должен уметь правильно распределять свое время.
– Звучит неплохо, только как это будет на практике, – проворчала Пейдж.
– Ты скоро узнаешь, как это на практике, – ответила Нонни, и лицо ее неожиданно просветлело. – А ведь я могу тебе помочь. Я могу сидеть с малышкой, пока ты будешь на работе.
– Ничего подобного. Воспитание малышей – дело трудное.
– Ну и что?
– Ты уже отработала свое, причем дважды. Сначала с Хлоей, а потом со мной.
– И что же из этого? Почему я не могу повторить все в третий раз? Мне только семьдесят шесть. Моей подруге Элизабет восемьдесят два, а она все еще сидит со своими правнуками.
– Но эта девочка не твоя правнучка, – напомнила ей Пейдж. – Она останется со мной только на короткое время.
– Тем более я в состоянии помочь. Моя подруга Сильвия работает три дня в неделю в дневном центре по уходу за детьми в городе, а ей восемьдесят один.
– Мне нужно, чтобы с ней сидели пять дней в неделю. После смерти Мары моя часть работы значительно увеличилась.
– Я в состоянии быть с ребенком пять раз в неделю. Моя подруга Хелен, к примеру, работает в библиотеке пять раз в неделю, а ей семьдесят восемь.
– А есть еще одна подруга по имени Гусси Вондэмон… – стала поддразнивать бабушку Пейдж.
– Прошу тебя, не упоминай в моем присутствии о Гусси. Она просто старая хулиганка. Обзывает плохими словами самых достойных граждан города, раскатывает по улице в огромном автомобиле со скоростью пятнадцать миль в час и орет на всех через открытое окно. – О, пышечка! – Она мгновенно переключила внимание на ребенка, личико которого стало морщиться в гримасе. – Я слишком громко говорю? Ты бы поняла, почему я повысила голос, если бы знала Гусси Вондэмон. Вполне возможно, что в один прекрасный день ты с ней познакомишься. Если она только узнает, что Пейдж привезла тебя сюда, она тут же явится в мой дом и буквально забросает меня вопросами. Будет гораздо лучше, если я стану ездить к тебе.
– Это довольно далеко.
– Каких-нибудь сорок минут.
– Нонни, – сказала Пейдж, слегка ущипнув бабушку за хрупкое плечо, – может, ты не станешь со мной пререкаться? Я уже договорилась с миссис Басби поработать у меня в качестве няни. Она живет через две двери от меня. Это очень удобно и ей и мне. – К сожалению, договоренность носила временный характер. Через несколько недель миссис Басби должна была уехать на юг, где она проводила зиму, и Пейдж придется искать кого-нибудь другого.
– А она хорошо знает, как надо обращаться с детьми? – спросила Нонни.
– Очень хорошо.
– Не лучше меня, надеюсь?
– Лучше тебя никто не может. Разве только Мара. – Пейдж вздохнула и погладила Сами по темной головке. – Вот Мара бы сумела отдать девочке всю свою любовь. Ведь крошка – просто прелесть. – Сами во все глаза смотрела на красный кожаный ремешок, висевший на шее у Нонни и служивший для того, чтобы поддерживать весьма оригинально, в стиле Нонни, украшение – большую красную клубнику из папье-маше. Пейдж приподняла искусственную ягоду и коснулась ею крохотной ручки Сами. – Я скучаю по Маре. Мне все время хочется поднять трубку и ей позвонить, кроме того, я невольно думаю о многих вещах, которыми хотела бы с ней поделиться. Она занимала такое важное место в моей жизни. – Она помолчала. – Я ее упустила.
