Общими усилиями комиссара Коллонтай и писателя Горького дело донесли до Ленина.
Затем дело было передано «товарищу» Дзержинскому и, к удивлению читателей, Ленин и Дзержинский пришли к единому «гуманному» мнению: нет-нет, не освободить ученого, а помиловать!
При этом Ильич произнес «псевдо-благородные словеса»: «Пускай профессор готовит снадобье против порчи шпал на пользу Советов». Разговор Дзержинского с Лениным был напечатан в одном из номеров журнала «Молодая гвардия»156.
Нам осталось только досказать историю жизни Владимира Николаевича Ипатьева.
В 1930 году он почувствовал, что вокруг стало сжиматься кольцо; не только из-за генеральского прошлого, но и в особенности по причине близости к высланному Троцкому и другим оппозиционерам. И это несмотря на получение премии имени Ленина в 1929 году. Арест его друга профессора Е. И. Шпитальского был последней каплей. Выехав с женой в июне 1930 года в Берлин на научный конгресс и получив разрешение от советского правительства и АН СССР задержаться на лечение сроком на один год, он остался за границей. Сложная операция горла окончилась удачно.
Он получил приглашение в США, сначала в Нью-Йорк, а затем в Чикаго. В шестидесятилетнем возрасте изучил английский язык. Свои работы он публиковал и в СССР, вплоть до 1936 года и получил приглашение вернуться на родину. В письме Советскому правительству он честно и откровенно изложил причины, мешающие ему вернуться в СССР. Тут же Ипатьев был лишен советского гражданства и звания академика.
Жизнь в Америке предоставила ему громадные возможности, как научные, так и житейские. Он стал состоятельным человеком. В 1937 году Ипатьев был назван «Человеком года». Первым среди тысячи претендентов! Он получил полную компенсацию за потерю советских научных званий: член Национальной АН США, во Франции ему вручили медаль имени А.Лавуазье. На торжестве по поводу 75-летия ученого, лауреат Нобелевский премии Рихард Вильштеттер (еврей по происхождению, изгнанный из нацистской Германии) заявил: «Никогда за всю историю химии в ней не появлялся более великий человек, чем Ипатьев»157.
В последние десятилетия довольно много писали о еврейском происхождении Ленина.
Одни – ликуя, другие – в восторге от искомого: вот он корень несчастий России!
Мне, занимающемуся достаточно много времени генеалогией, сие не удивительно.
Среди потомков евреев было великое множество людей одаренных и одухотворенных; не менее по количеству – были люди омерзительные и отвратительные. Но неизмеримо больше было людей средних и серых, и я это говорю не для уничижения оных – это для статистики, если она вообще возможна…
Что же касается Ульянова-Ленина наличие еврейской крови не должно огорчать или радовать – это данность. Российская империя создавалась конгломератом народов, населяющих Восточно-Европейскую равнину. И евреи не исключение в этом плавильном котле. Повторяю: не для гордости и не для озлобления. Что думал сам вождь о своих корнях, он косвенно сказал Максиму Горькому. Ту фразу, которую беспрерывно цитируют. И я не откажусь от стандарта, но свяжу эти мысли с несколько иным.
Горький задает прямой вопрос и получает поразительный и жестокий ответ: «Я спросил: кажется мне это, или он действительно жалеет людей?» – «Умных – жалею.
Умников мало у нас. Мы – народ, по преимуществу талантливый, но ленивого ума.
Русский умник почти всегда еврей или человек с примесью еврейской крови»158. Это выборочная жалость повергает думающего читателя в ужас. В конце-концов пресловутая и вышеупомянутая статистика голосует за среднего человека. И этого середняка или даже дурака – не жаль? Антииудейская и антихристианская мораль. Но на этом я останавливаться не хочу. Дело в том, что «нация рабов и Обломовых», о которой писали Н. Г. Чернышевский и другие публицисты, а в конце двадцатых и начале тридцатых годов говорил Н. И. Бухарин, привела Сталина к атаке на «любимца партии». Взглянув глубже, мы увидим, что под прицелом находится не только Николай Иванович, но и не названные Чернышевский и Ленин. Сталин делает крутой имперский поворот…
А вот действительный случай с «умником». Как известно, Ленин дружил и любил Ю. О.
Мартова (Цедербаум, 1873-1923) до политического расхождения с ним. Существует рассказ Эммануила Казакевича «Враги» о том, как Ленин, в обход Дзержинского, выпустил Мартова за границу. Это литературный вымысел, сделанный для благородной цели «очеловечевания» образа вождя. Нелишне отметить, что молодой Казакевич участвовал в троцкистском движении. Есть и другая версия, что это апокриф, гулявший в среде старых большевиков, который Казакевич услышал и перенес на бумагу. Ленин в этом не нуждается.
А на самом деле история такова: в первых числах апреля 1919 года почти все активные деятели меньшевизма были арестованы ЧК и размещены в Бутырках, за исключением Мартова, которого подвергли домашнему аресту. Юлий Осипович протестовал: требовал освобождения товарищей по партии или перевода его в тюрьму.
Один из личных друзей наркома просвещения прямо обратился к Луначарскому. В его присутствии Анатолий Васильевич позвонил Ильичу. «Нет, – заявил Ленин, – его освободить нельзя. Мартов слишком умный человек: пускай посидит»159. Вскоре Мартов легально покинул Россию. Умер в Германии.
Был ли Ульянов филосемитом? Безусловно, в том смысле, в каком был любой русский интеллигент того времени. Наиболее полно по еврейскому вопросу с классовых позиций Ленин высказался в грамзаписи в 1919 году (видимо, 23 марта этого года).
Название грамзаписи «О погромной травле евреев». Учтем, что всего известно пятнадцать пластинок с речами Ленина. Первая посвящалась памяти председателя ВЦИК Я. М. Свердлова; четвертая – «О погромной травле евреев». Советская власть «железной рукой» грозила расправиться с погромщиками и антисемитами. Но это «в общем». А «в частности» вела борьбу с бундовцами и сионистами. Впрочем, у евреев не было выбора во время Гражданской войны. И об этом надо знать и повторять для вразумления, наших современников, равно – евреев, равно и антисемитов.
Еще в «Декрете СНК о пресечении в корне антисемитского движения» от 27 июля 1918 года погромщики поставлены вне закона. Подпись под декретом Владимир (Ульянов) Ленин и Владимир Бонч-Бруевич (Предсовнаркома и управляющий делами Совнаркома)161.
А теперь небольшая пикантная возможность поговорить о Ленине и ритуальных процессах. Не надо повторяться: большевики с негодованием встретили так называемое «Дело Бейлиса» (Правильно «Дело об убийстве Ющинского»), И как раз будущий управляющий делами Совнаркома Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич, крупнейший специалист по сектантству, выступал с разоблачающими черносотенцев статьями.
А теперь «о ритуальном процессе» в Москве в 1922 году. В девять часов вечера в самом центре Москвы, на Театральной площади, в трамвае был задержан старик-еврей Гиндин, несший в руках два свертка – два завернутых в бумагу детских трупика.
Допрошенный на Лубянке старик показал, что он везет на Дорогомиловское кладбище умерших детей. Его отпустили. Но вторично задержанный публикой, заметивший, что один из трупиков весь в кровавых ранах, как будто тело было изгрызено, устроила «разборку»- Толпа окружила старика и стала волноваться. Стали кричать старые и знакомые байки: «Пьют пашу кровушку», «Жиды» и прочее. Трупы попали в клинику профессора Сетова на экспертизу, а старик отправлен в тюрьму и на скамью подсудимых. Дело было доложено на самом верху. Ленин приказал как можно быстрее выяснить истину. Но истина была жутковата и прозаична на то нелегкое время.
Мертвые дети были евреями. Труп был изгрызен крысами в морге № 195 «образцового» приемно-пропускного пункта. Сам старик Гиндин – профессиональный «трупоноша» (оказывается, очень распространенная профессия в то время). Суд «оправдал» старика Гиндина, дав ему пенсию и одновременно вынес общественное порицание и осуждение всем виновникам в распространении нелепых слухов.
В деле поражает быстрота принятого расследования и его результаты. Эпизод говорит не о юдофилии Ленина, а о его беспристрастности. Все же остается какой-то неприятный осадок от этого случая. Вероятно, и мы подвержены влиянию дикости происшедшего…162. Кем-то Надежда Константиновна Крупская была названа святой дурой, но вот и иной облик верной спутницы вождя. В ответ на многочисленные выражения сочувствия, полученные ею, равно как и на требование Сталина о Мавзолее, Крупская отвечает замечательным письмом, в котором таится мечта Ленина о культурном работнике, о труде на благо России: -«Товарищи рабочие, работницы, крестьяне и крестьянки! Большая у меня просьба к вам: не давайте своей печали по Ильичу уходить во внешнее почитание его личности. Не устраивайте ему памятников, дворцов его имени, пышных торжеств в его память и так далее.
