– Что случилось? – напряженно спросил я.
– Забрали их у меня, Захимовичу отдали. Сказали, что эти улики по его делу должны проходить.
– Понятно. Если что еще, звони. Мы здесь будем.
– Хорошо, – сказал Дынин.
Я передал информацию Седому.
– И чего ты опасаешься?
– Сам не знаю. Но Шелестюк сложа руки сидеть наверняка не будет, информация до него уже дошла.
Утро следующего дня подтвердило правильность моих выводов. Шелестюк действовал. В девять утра, когда мы с Седым собрались уже выходить из квартиры, позвонил Дынин. Он сообщил, что ночью из сейфа Захимовича были похищены вещественные доказательства, в том числе три кассеты с записями. Прокуратура рассматривает вопрос о возбуждении дела против Захимовича, обвиняя его в халатности.
– Ну вот, Шелестюк сделал свой ход, – констатировал я.
– Каковы наши шаги? – спросил Дынин.
– Встретимся через час у городского прокурора.
Я собрал все имеющиеся у меня материалы в портфель, положил туда же три аудиокассеты и отправился на встречу с Дыниным. Тот уже ждал меня в вестибюле прокуратуры.
Поднявшись на второй этаж, мы направились в приемную прокурора города Кадочникова.
– Слушай, а может, сразу в Москву рванем с этими документами? – предложил Дынин.
– Пока мы будем все это туда отправлять, нас всех перестреляют. Думаю, это наш последний шанс. Расскажем все, как есть, а там посмотрим.
И мы вошли в кабинет прокурора.
Вышли мы оттуда через три с половиной часа, в течение которых изложили весь ход расследования и связанные с ним проблемы. Кадочников внимательно выслушал нас, принял документы и заверил, что приложит все силы для того, чтобы закон восторжествовал.
Выйдя из прокуратуры, я сразу же поехал домой. Дынин же вернулся к себе в управление. Ближайшие часы должны были подтвердить правильность или ложность выбора. Я вполне осознавал, что от этого может зависеть и моя жизнь.
Все решилось в семь часов вечера. Мне домой позвонил Дынин и сообщил, что ему поручен арест Шелестюка.
ЭПИЛОГ
Спустя неделю мы сидели в кабинете Седого и слушали восторженный рассказ Дынина о том, как он брал Шелестюка. Учитывая известную всем тактичность Дынина в разговорах с подозреваемыми и его небрежную манеру застегивания наручников на запястьях, от которой прищемляется кожа, я предположил, что вице-мэр пережил один из самых трагических моментов своей жизни.
В редакции же мы собрались по тому поводу, что сегодня состоялось общее собрание коллектива газеты «Горячая Волга», на котором выступил главный редактор Василий Гармошкин. По этому случаю он надел дорогой костюм, белую рубашку и лучший свой галстук, который купил, видимо, будучи в составе делегации в Венгрии лет десять назад. После плачевной кончины многих некоронованных королей газеты можно было с полным основанием воскликнуть: «Да здравствует король!» Лишившись конкурентов и освободившись от опеки сверху, Гармошкин явно брал власть в свои руки. Он произнес пламенную речь о том, что дела в газете шли не слишком хорошо, обстановка в коллективе была явно нездоровой и совершенно не способствовала творчеству. Огласка финансовых махинаций тяжело отразилась на ее престиже. Однако Гармошкин выразил веру в то, что газета имеет серьезный потенциал и светлое будущее.
– Не случайно процесс самоочищения газета начала сама с себя, – заявил он. – Именно сотрудники редакции провели серьезнейшее расследование, в результате которого было возбуждено несколько уголовных дел. Я думаю, что нынешнее положение будет отправной точкой в деле возрождения газеты.
К словам Гармошкина можно было добавить, что последней точкой в смене руководства газетой явилось увольнение заместителя главного редактора Сергея Пыжикова, которому за последнюю неделю Гармошкин дал понять, что в этом доме хозяином собирается быть он и только он. Пыжиков уволился два дня назад и, по слухам, собирается теперь сам возглавить новое издание – газету «Авторское слово», которую дал согласие спонсировать один из крупных городских бизнесменов. Похоже, идея Пыжикова о создании газеты с подлинно человеческим лицом теперь просто обречена на воплощение.
После собрания Гармошкин пригласил меня к себе в кабинет и торжественно, со словами благодарности, вручил конверт, в котором было три тысячи долларов.
– Ну что, мужики, давайте выпьем за то, что все благополучно закончилось! – поднял тост Дынин.
Мы осушили по рюмке водки.
– Да, а ведь все могло кончиться гораздо хуже, – произнес я. – По сути дела, все, что задумал Шелестюк, получилось. И даже то обстоятельство, что я разгадал его игру, на самом деле вряд ли могло кардинально изменить ситуацию. Положение дел спасла только роковая ошибка бомбиста Ливанова. Кто бы мог предположить, что такой предусмотрительный и обстоятельный человек может так оплошать!
– Ну и на старуху бывает проруха, – резонно заметил Седой. – Кстати, как его состояние?
– Выживет. Через несколько дней врач разрешит провести с ним первую беседу, – сообщил Дынин.
– А Шелестюк? Как с ним дела? – спросил Седой.
– Сознался! Куда ему деваться?! Улики-то неопровержимые, – с неким апломбом заявил Дынин. – И зачем только ему все это было надо? – задал он риторический вопрос, разливая водку по рюмкам.
– Зачем ему было это надо, лучше всего пояснил он сам в разговоре с Ливановым, – сказал я. – Газета являлась тем инструментом, без которого вершин в политике не добьешься. А он, видимо, метил далеко. На «Горячую Волгу» он давно положил глаз. Как человек неглупый, он понял, что наилучших успехов в деле приручения газеты можно добиться, используя вражду в ее руководстве.
– Короче, разделяй и властвуй, – прокомментировал Седой.
– Совершенно верно. Он умело подогревал накал страстей в борьбе за лидерство в газете между Бомбергом, Кострюковым, бывшим главным редактором Грищуком, одного за одним выводя их из игры. Он проводил тайные переговоры то с одним, то с другим, обещая всем свою поддержку. А тут судьба подарила ему такой случай! Бомберг, решивший для себя, что только методом физической ликвидации можно избавиться от конкурента, является к вице-мэру с просьбой найти ему исполнителя. Тогда в голове Шелестюка и созрел план устранить обоих соперников одновременно. Он сводит Бомберга с Ливановым, и киллер записывает свою беседу с ним. А на следующий день взрывает машину своего вчерашнего заказчика.
– Здесь он также проявил некую неосторожность, появившись на месте преступления на своей машине, – заметил Седой.
– Не совсем так, – возразил я. – Заказ был срочным. Шелестюк знал, что Бомберг возит в «дипломате» документы, компрометирующие Кострюкова. Это было одним из условий комбинации, задуманной им. Даже если бы часть документов сгорела, их было настолько много, что по остаткам можно было восстановить хоть часть. «Дипломат» Бомберга был весьма дорогим и хорошего качества... Так вот... Автомобильная стоянка перед Домом печати вполне подходящее для взрыва место. Оно малолюдно, машины стоят плотно, и большого количества пострадавших быть не должно. Неудобство лишь состоит в том, что в радиусе действия дистанционного взрывного устройства негде укрыться. И тогда Ливанов решил взорвать Бомберга, проезжая мимо него на своей машине. Если бы даже его машину слегка задело, это было бы скорее его алиби, нежели бросало на него какие-то подозрения. Так он и поступил. После того как взорвали Бомберга, в руки следователей попал бы компромат на Кострюкова, а потом каким-нибудь образом всплыла бы и кассета с записью.
– Но твое появление все же было неожиданностью для Шелестюка? – спросил Седой.
– Да, конечно. Но он и здесь попытался использовать ситуацию себе во благо. Он повел игру так, чтобы кассета попала в руки милиции через меня.
– А ощущение того, что Шелестюк ведет с тобой двойную игру, тебе, как обычно, пришло во время сна? – с насмешкой спросил Седой.
– Не важно! – отрезал я. – Хотя на самом деле это и так... Но ощущение такое появилось сразу после разговора с киллером – уж больно все как-то гладко складывалось. И окончательно я понял это во время ареста Кострюкова. Я даже подозреваю, что следователь Захимович специально выдал мне информацию о готовящемся аресте коммерческого директора, чтобы я передал ее Кострюкову, а тот ударился бы в бега. Тем самым косвенно подтвердив свою виновность. Я был совершенно уверен в том, что улики против Шелестюка попадут к Захимовичу и вице-мэр предпримет все возможное, чтобы изъять их у него.
– А почему же ты решил рискнуть и обратиться к городскому прокурору?
– Я пришел к выводу, что оставшиеся у меня документы, которые я даже не показывал Шелестюку, и копии аудиозаписи можно отдавать в руки только тех, кто по политическим мотивам заинтересован в их продвижении.
– И кто же тот политик, который был заинтересован?
