Скачки издавна очень популярны в Соединенных Штатах. Известно, например, что первый президент США Джордж Вашингтон не только любил смотреть состязания, но играл в тотализаторе и признавался в своем дневнике, что «неуклонно и последовательно проигрывал». Другой исторический пример, подтверждающий редкостную популярность конного спорта в США: в 1877 году, когда в Балтиморе проходили соревнования между чемпионом Востока страны Паролем, скакуном — героем Запада Теном Бреком и гордостью Юга Очилтри, конгресс страны отложил свои дела на один день для того, чтобы конгрессмены смогли присутствовать на скачках.
Международный Вашингтонский приз неизменно привлекает в Америку лучших скакунов земного шара. В 1954 году прислала свою лошадь Ландау английская королева Елизавета II. Ландау подошел к финишному столбу последним; через три года премьер-министр Англии Уинстон Черчилль попытал счастья, но и его скакун Ле Претандан под седлом одного из лучших жокеев страны не смог улучшить результата и тоже занял последнее место.
В 1966 году исполнялось пятнадцать лет «Шапирову безумству», как окрестил эти соревнования какой-то остряк, и потому-то особенно старательно отбирались на этот раз лошади, потому-то Каскарелло приезжал самолично в конезавод «Восход»: юбилейная скачка на Вашингтонский приз стала подлинным праздником.
Начался праздник с торжественного шествия спортивной молодежи. Затем парад участников, музыка, речи, много цветов, фейерверк.
В застекленном помещении клуба Лорельского ипподрома почетные гости—иностранные послы, сенаторы США, бизнесмены и в их числе «платиновый король» владелец Ассагея Чарлз Англьхардт, коннозаводчики во главе с миссис Дюконт, чье имя прославил родившийся в ее конюшне Келсо. Внизу под ними—больше тридцати тысяч рядовых зрителей, мест не всем хватает, многие сидят на принесенных с собой складных стульчиках и на траве возле беговой дорожки. На крыше центральной трибуны уйма кинокамер, телевизионных аппаратов.
Сначала шли рядовые скачки, а герои дня в это время пытались найти ответ на извечный вопрос: как быть первым у столба? Только ответа нет и быть не может. Его находит жокей в те две с половиной минуты, когда он слышит шум трибун и топот копыт, вдыхает запах пыли и пота, видит разноцветные камзолы жокеев, замечает все вокруг себя, но всерьез и постоянно думает об одном — о том, как сложить предстоящую скачку.
Американцы и англичане любят скакать на класс — они здорово наловчились брать старт из боксов. А раз так — надо выждать и выиграть концом? Допустим. Да вдруг и другие захотят это же сделать? И скорее всего так и будет: известно из опыта прежних лет, что на Лорельском ипподроме выигрывают жокеи, у которых хватает выдержки продержаться первую половину дистанции во второй группе. Это, конечно, рационально всегда—ведь даже птицы в длинном пути летят клином, и во главу угла поочередно становятся те, кто сберег силы, будучи последним.
На элитных лошадях скакали жокеи самого высокого международного класса, каждый из которых думал о первом призе. Английский жеребец Дэвид Джек — под седлом Лестера Пиггота, который завоевал большинство главных призов Европы и трижды участвовал в Лорельских скачках. На канадском жеребце Джордже Рояле—американский жокей мексиканского происхождения Исмаэл Валенсуэла, который два года назад привел к победе Келсо. Твердо рассчитывал быть первым на Томе Рольфе талантливый жокей из Техаса, один из лучших конников Америки Уилли Шумейкер, который за двадцать лет скакал 25 тысяч раз и 5300 раз был первым. Имя француза Сен Мартина впервые прогремело в США в 1963 году, когда он на лошади Матч победил самого Келсо. На родине Сен Мартина тогда прозвали «золотым парнем», а нынче он приехал сюда величаемый «жокеем богов». В этой скачке "жокей богов" ехал на прекрасной лошади Сильвер Шарк.
Но не реже имен Шумейкера и Сен Мартина мелькало в газетах имя Насибова.
В паддоке седлаются и в последний раз проверяются лошади, тренеры отдают жокеям диспозиции по предстоящей скачке, владельцы нервно наказывают во что бы то ни стало привести лошадь к финишу первой, а корреспонденты задают скороговоркой, торопясь, вопросы. Анилин — один из фаворитов, и потому к Насибову вопросов много.
— Какую лошадь в США вы назвали бы лучшей для всех времен?
— Келсо—лучшая лошадь Америки за всю историю,—отвечает Николай, подседлывая Анилина.
— А в Советском Союзе?
— Вот он, Алик.
— Как выглядит Анилин сейчас по сравнению с прошлой скачкой здесь, в Лорели?
— Он сейчас резвее примерно на десять корпусов.
— Американцы перед ответственными соревнованиями во время тренировок по утрам не требуют от своих лошадей большой резвости и усилий, а Анилин за пять дней до скачки прошел три четверти мили за одну минуту и четырнадцать секунд. Один наш тренер сказал про вас: "Если этот метод тренировки окажется эффективным, мне придется признаться, что я уже сорок лет допускаю ошибку". Прокомментируйте его слова.
— Комментарием будет финиш нынешней скачки,—ответил Николай, уже вскочив в седло.
С боксами были знакомы все лошади, все подобрались приемистые—старт принят на редкость дружно.
Но что такое—никто не хочет брать голову скачки?
Да, Николай с огорчением убедился, что все настроились скакать «концом». Огорчился он потому, что главный козырь Анилина—его сила, но чтобы он смог полностью проявить ее, надо постоянно навязывать ему борьбу. И вот никто этого делать не хочет, все хитры.
Раз скачка складывается тихо, невыгодно для Анилина, делать нечего—надо дуть на класс. И Николай повел скачку с нарастающим темпом: одну пятисотку за тридцать секунд, вторую так же, третью за двадцать девять...
На последних трехстах метрах бросилось в борьбу несколько лошадей. Ассагей вроде бы даже и захватил Анилина, но Николай не дался, еще усилил скорость, отошел от него — и вот уж близко финиш, несколько метров до победы!
— И тут откуда ни возьмись, — вспоминает Насибов,— нагрянул Бехистаун под Дефоржем. Идет полем, самым полем—ему никто не дал проехать по бровке, он и пошел кольцом, далекой ленточкой.
А вот как сказали об этом сами американцы.
«Когда лошади проскакали первую прямую и достигли поворота у здания клуба, стратегия Насибова стала всем ясна. Он, по-видимому, решил, что борьбу придется вести с Ассагеем, и держал его на безопасном расстоянии, заставляя американского фаворита напрягаться. Насибов несомненно подметил, что в Лорельских скачках побеждали лошади, шедшие в лидирующей группе, и поэтому ускорил темп.
Был момент, когда Анилин явно опередил на три корпуса своего ближайшего соперника, но тут Насибов оглянулся и немного придержал лошадь, сохраняя постоянную дистанцию в полтора корпуса от Ассагея. На последнем повороте перед выходом на финишную прямую жокей Ларри Адамс бросил Ассагея вперед, и тот грозно двинулся на советского скакуна. Насибов сохранил достаточно сил, чтобы отразить этот напор: он дал хлыста Анилину и снова оторвался от других. Том Рольф, скакавший у бровки, попробовал было усилить темп, но не сумел — он явно выдохся. Васко да Гама шел по-прежнему третьим—ему, по-видимому, тоже не хватало сил. Сильвер Шарк тащился позади.
До финиша оставалось менее одной восьмой мили. Анилин шел на два корпуса впереди и, казалось, выигрывал. Но тут произошло неожиданное. Бехистаун, которого оттеснили на последнем повороте, вдруг сделал стремительный рывок и закончил скачку первым. Дефорж выжал из него все возможное, он отпустил поводья, но к помощи хлыста не прибегал. Все знали, что лошадь была способна лишь на один мощный рывок, и в данном случае этого было достаточно. На самом последнем отрезке (1/16 мили) Бехистаун ловко обошел Анилина, увлеченного борьбой с Ассагеем, вырвался вперед и финишировал первым, выиграв более двух корпусов.
Анилин закончил дистанцию вторым, так и сохранив между собой и Ассагеем разрыв в полтора корпуса. На корпус от Ассагея отстал Васко да Гама, за ним следовали Сильвер Шарк, Том Рольф, Дэвид Джек, Джорж Роял, Фолио и Сокопо».
Ничего не скажешь: крепкие нервы были у Дефоржа и большая к тому же вера в своего скакуна! Он хорошо принял старт, а потом начал сторожить всех. Его ничуть не задело, что мимо него проскочил в хвастливом посыле венесуэльский скакун Сокопо. Как Дефорж и думал, венесуэлец, совсем немного продержавшись в передовой группе, стал вдруг удивительно вежливым—всех пропустил и пришел последним. Дефорж с удовольствием наблюдал, как два американца, соблазненные мыслью обогнать Анилина, отклонились от бровки и выматывали друг другу силы. Видел он, что Ассагей совершил безрассудную попытку обойти лидера, и окончательно заключил: не поддаться искушению борьбы, сберечь Бехистауну силы, чтобы на выигрышной прямой взять их у него уж все, без остатка!
