Но почему же у меня всё так сложно?! В чём я виновата?! В том, что потратила жизнь на недостойного мужчину?
Новая волна отчаяния накрыла с головой, я затряслась от рыданий и закрыла лицо ладонями.
«Малыш, прости меня, прости! Сейчас я успокоюсь. Просто мне очень плохо. Ты не бойся, я никому тебя не отдам. Ты мой, я безумно тебя люблю!» — шептала я сквозь слёзы.
— Алиса… Алисочка!
Это был голос моего босса.
Непонятно откуда появившийся Демидов подскочил ко мне и… схватил, привлёк к себе, обнял. В одну секунду я оказалась в кольце мощных рук, свежий, волнующий мужской парфюм окутал облаком.
Не долго думая, я уткнулась носом в грудь Демидова и зарыдала ещё сильнее.
— Девочка, милая, не плачь, — шептал мне в волосы босс. — А ну-ка прекрати немедленно! Возьми себя в руки. Ты же навредишь ребёнку!
Нет, я могла только реветь. Чувствовала себя такой несчастной. А забота шефа только сбивала с толку, я уже не могла сконцентрироваться и приказать себе успокоиться.
— Алиска, малышка, перестань! Алиса, я кому сказал! — Босс даже слегка меня встряхнул. — Поехали. Отвезу тебя домой.
— Не-е-е-е-т… Нам же на работу надо… — прорыдала я.
— Какая работа! Ты в таком состоянии.
— У нас… дел… много, Сте… Степан Ан… Андреевич…
— Что тебе сказали в клинике?
— Сказали, что… Что возникла… одна… одна проблема, — содрогаясь от рыданий, пролепетала я.
Конечно же, я не собиралась никому рассказывать о путанице с эмбрионами. Скорее всего, даже любимым подружкам об этом не расскажу. А уж шефу — тем более. Только, наверно, маме признаюсь… Или нет.
В общем, пока буду молчать.
— Вы не думайте, Степан Андреевич… Это не смертельно… Просто мне нужно прийти в себя, — всхлипнула я.
Босс тем временем усадил меня в служебный автомобиль на переднее сиденье, сам пристегнул ремень. Водителя — Алексея Дмитриевича — уже не было, непонятно, куда он делся.
— А почему вы здесь? Вы что, ждали меня? — не могла не удивиться я.
Демидов помедлил. Потом объяснил:
— Вообще-то, я на телефоне повис, вопрос один обсуждали с партнёром. Смотрю, а тут и ты из дверей вышла. Вся в слезах.
— А где водитель?
— Домой его отправил, он мне сегодня больше не понадобится. И ты, Алиса, тоже сейчас поедешь домой и постараешься прийти в себя. Что конкретно тебе сказали в клинике?
— Не спрашивайте, пожалуйста, Степан Андреевич, — снова всхлипнула я и уставилась на дорогу. — Всё уладится… но чуть позже. А сейчас мне ужасно плохо…
Босс нахмурился, а я полезла в сумку за новым платком. Всё-таки, у меня очень добрый начальник. Не уехал, остался караулить у клиники — будто чувствовал, что ничего хорошего меня там не ждёт.
А потом так крепко меня обнял! Я до сих пор ощущала на предплечьях хватку сильных мужских ладоней, а на макушке — жар его дыхания. Мне было стыдно, что я доставляю боссу столько хлопот. И сама не работаю, и его от дел отрываю. У него ведь сегодня очень плотное расписание…
Мелькали зелёные светофоры, час пик ещё не начался, служебный автомобиль стремительно приближался к дому, где располагалась корпоративная квартира. Сейчас я поднимусь наверх, и останусь одна в четырёх стенах со своими страхами и отчаянием.
Не хочу!
Я прерывисто втянула воздух, по телу прокатилась нервная дрожь — отголосок рыданий.
— А давай поедем ко мне, — вдруг сказал Демидов, будто прочитав мои мысли.
— К вам? — опешила я. — Но…
— Ты сейчас в таком состоянии, что лучше тебе не оставаться одной. У меня отвлечёшься — посмотришь, как я живу, чаю выпьешь. Успокоишься. А потом, глядишь, мы с тобой ещё и поработаем. Согласна?
Я молча кивнула. Неожиданно эта идея мне понравилась. Хотелось до конца раствориться в заботе моего чудесного шефа и ни о чём не думать, спрятаться от жутких мыслей, забыться.
Автомобиль изменил направление — теперь мы ехали в сторону элитного комплекса, где жила моя подруга Настя. Я была настолько измучена слезами и переживаниями, что сейчас не испытывала смущения. А ведь должна бы! Не проработав и месяца на новом месте, я уже сначала обедаю с директором в ресторане, а потом еду к нему домой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Со стороны выглядит очень странно. Ну и пусть, мне всё равно. Я сейчас не в состоянии давать оценку своему поведению и думать над тем, правильно ли поступаю.
Мне очень плохо!
Быстрый и беззвучный лифт поднял нас на семнадцатый этаж.
— Заходи, Алиса, — пригласил Демидов, открывая дверь. — Ну вот… Здесь я и живу.
В просторном холле босс помог мне снять пальто и разделся сам. Я вошла в огромную гостиную и едва не ахнула. Как-то не ожидала увидеть такую красоту и продуманный до мелочей интерьер — картины, зеркала, африканские маски, статуи, торшеры. Думала, в квартире босса господствует брутальный мужской минимализм, но эта территория явно была украшена женщиной.
«Его женой», — поняла я.
Сердце сжалось от сочувствия к шефу: спустя годы он всё ещё хранит преданность погибшей жене. Все эти статуэтки она, наверное, привезла из своих путешествий. Заметила и необычные колье на специальных подставках в виде хромированных деревцев. Помнится, Настя говорила, что супруга Демидова занималась дизайном украшений.
— Там ванная комната, — кивнул босс в сторону прихожей. — Иди умойся, но обещай, что не будешь плакать.
— Постараюсь, Степан Андреевич, — неуверенно прошептала я и уставилась на огромный чёрно-белый фотопортрет на стене в гостиной. Женщина, изображённая на нём, была изумительно красива. — Это ваша… жена?
— Да. Её звали Анна. Тебе, наверное, уже рассказали, что с ней случилось… — Взгляд Демидова потемнел, лицо замкнулось, будто спряталось за железной защитной маской.
Я молча кивнула.
— Да, я знаю… Вы потеряли жену. Сочувствую вам, Степан Андреевич… А у вас здесь так красиво. Наверное, интерьером занималась Анна?
— Угу, — не разжимая губ произнёс босс.
Но ведь это, наверное, ужасно больно — изо в день смотреть на портрет любимой женщины и понимать, что ничего нельзя изменить… Её уже не вернуть. Зачем же он попусту рвёт себе сердце?
Я вздохнула и направилась обратно в холл. Открыла дверь ванной комнаты, увидела в зеркале растерзанное малиновое существо с подтёками туши и растрёпанными волосами. Кошмар. Недолго же я была красивой.
Умылась, расчесала волосы… Ну вот, уже лучше.
Странно, что Демидов — при его настырности — так и не попытался выяснить, что такого страшного мне сказали в клинике и почему я вышла оттуда вся в слезах…
Надо приказать себе успокоиться, хватит мучить себя и вредить ребёнку. Все эти нервы отражаются и на нём тоже, а он ни в чём не виноват и не должен страдать.
Вроде бы убедила себя, но едва вышла из ванной комнаты, как дыхание снова перехватило: ужасные слова директрисы прозвучали в голове и обожгли болью.
Мой малыш мне не принадлежит. В нём нет моих генов…
Я не удержалась — слёзы снова брызнули из глаз.
— Алиса, ну что же ты… — расстроенно пробормотал Степан Андреевич, появляясь в холле. Он приблизился ко мне вплотную.
И… он снова меня обнял.
Его горячие сильные объятия были как надёжное убежище, в котором можно забыть о всех невзгодах. Я спрятала лицо на груди у мужчины и затряслась в новом приступе рыданий.
Пока была в ванной, шеф успел переодеться и умыться — наверное, где-то в глубине квартиры есть ещё один санузел. Теперь вместо делового костюма на Демидове были синие джинсы и футболка. Я увидела те самые мощные каменные бицепсы с тату, о которых мне восторженно твердила Татьяна. Сейчас сквозь тонкую футболку я ощущала рельефные мышцы торса.
— Не плачь, милая, всё будет хорошо, — тихо подбодрил меня мужчина.
Я всхлипнула, а босс прижался щекой к моей макушке. Потом заставил поднять голову, осторожно взяв за подбородок.
— Ты так горько плачешь, малыш… У меня сердце разрывается.
Его губы коснулись моего лба. Я закрыла глаза и вздохнула. Демидов, не встретив возражений, ласково поцеловал меня висок, спустился губами ещё ниже.
