Красные следы на белой коже
Екатерина Асси (Assixeri Armariel)
1. Марк
Из квартиры не доносилось ни звука. Странно, обычно попойки моих дражайших родственников слышны далеко за пределами подъезда. Я осторожно вступила в квартиру. Необычайно трезвая (это в пятницу-то!) мать смотрела на меня пропитыми глазами. Рядом жался отчим — такой же пропитый, как и матушка. Оба улыбались.
− А чего?.. — начала я, но осеклась по полуслове: рука в перчатке грубо зажала мне рот.
− М-м-м!
В лицо ткнулась тряпка — мокрая и противно воняющая химией.
Последнее, что я увидела, это лицо склонившейся надо мной матери и чьи-то ноги в до блеска начищенных ботинках.
***
В себя я пришла от холода: сквозняк неприятно щекотал голую кожу лодыжек, поднимаясь по бедрам, вверх, касался ягодиц и далее, вверх, к животу.
Стоп. Почему я голая?
С трудом разлепив веки, я тут же зажмурилась: лившийся из окна, выходящего на балкон, свет, резанул по глазам. Вторая попытка открыть глаза вышла успешной. Я осмотрелась: комната, слишком большая для простой спальни и слишком маленькая для гостиной. Обои белые, с рисунком из переплетающихся между собой, черных тюльпанов. Кровать, большая, больше похожая на аэродром. Черный ламинат на полу напрочь выстывший — дверь в лоджию была приоткрыта. Вообще, помещение создавало ощущение необжитости — никаких личных вещей, безделушек, растений в горшках. Пустота…
− А-а-а… − я застонала и чуть повернула голову вправо и тут же вздрогнула: в дверях в комнату замер недвижимой тенью молодой мужчина.
Он был чуть старше меня, на вид лет тридцати, может тридцати пяти. Трехдневная щетина на лице, чуть смятый костюм, кремовая рубашка и лаковые ботинки.
Я тут же все вспомнила.
− Кто ты? — еле слышно простонала я. Голова готова была расколоться на миллион осколков.
− Марк, − лаконично ответил мужчина, − но для тебя Хозяин.
− Ага, − мозг все еще отказывался воспринимать реальность, и все происходящее казалось забавной игрой. — А почему я тут?
− Теперь ты тут живешь?
− Да? — все, на что хватило сил — это вежливо удивиться. Интересно, с какой это вдруг радости? А может, это меня так глючит? Вчера на корпоративе я слегка (ну ладно, не слегка, перебрала и вот, пожалуйста!)
Скорее всего я сплю и мне снится дурной сон. Да-да, я притопала утром, еле волоча ноги, и завалилась спать и теперь мне сниться… он. Что ж. Если это такой сон, то я даже не против.
− С сегодняшнего дня ты принадлежишь мне.
Голова взорвалась новым приступом боли. Нет, похоже, что это не сон. Разве сон может быть настолько реалистичным? Я смерила долгим взглядом Марка. Его пальцы неторопливо перебирали связку ключей. Я как завороженная следила за его движениями. Взмах ключами, поворот, брелок, инкрустированный блестящими камешками, сверкает, отражая солнечный свет. Взмах. Поворот.
Он спятил? Он спятил. Потому что никто не может просто так взять и похитить человека, привезти его к себе домой, а потом…
Кстати, а что потом?
Некстати я опустила взгляд на свое тело. Голое, чтоб его, тело! Понятно теперь, почему сне настолько холодно! Получается… все, что произошло с ней по прибытии домой — правда?! И этот… Хозяин ей не снится?!
− Так, приятель, пошутили и будет. Я домой. Где одежда?
Ни нежно-бирюзового платья, в котором я вчера всю ночь отжигала на корпоративе, ни тонкого, из белого кружева, лифа, ни, прости, господи, стрингов — ни-че-го.
− Я абсолютно серьезен. Ты никуда не идешь.
− Ага. Сейчас!
Я рванулась к двери. Плевать на одежду. Я успела преодолеть расстояние примерно в половину комнаты, как что-то рвануло меня за шею, с такой силой, что я поскользнулась и с размаху, спиной назад, упала на пол.
Цепь, мать вашу! Мою шею плотно обхватил ошейник — мягкий, из тонкой, сшитой в несколько слоев, кожи. От ошейника шла длинная цепь, замком прикованная к крюку в стене.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Марк хмыкнул и снова крутанул в руке ключи.
− Это потеряла? — Марк потряс связкой ключей и спрятал ее в карман. Зачарованным взглядом проводив его руку, я рыкнула:
− Отдай!
Марк засмеялся. Развернувшись, чтобы уйти, он открыл дверь. Стараясь разглядеть хоть что-то за пределами комнаты, я, как могла, вытянула шею. Ошейник больно впился в кожу.
− Ублюдок!
Спина Марка напряглась. Он вышел, но через секунду вернулся снова. В руках он держал длинный, до пола, кнут.
Я подобралась.
− Я закричу, − шепотом, предупредила я.
− Лиса, какая ж ты лиса-а-а, − протянул Марк.
− Вообще-то я Алиса.
− Ты лиса, — похититель осклабился. Слегка взмахнул кнутом — тот со свистом рассек воздух около моей обнаженной груди. — Так мне нравится гораздо больше. Будешь развлекать меня. Поняла? А если надумаешь какую-нибудь штуку выкинуть — накажу. Сильно накажу.
Марк ухмыльнулся еще раз, наслаждаясь произведенным эффектом, и удалился прочь. Если честно, всю эту его речь, я сидела молча, поджав под себя ноги, обхватив себя руками, стараясь закрыть грудь от взгляда этого гада и тихо офигевала. Дождавшись, пока его шаги стихли, а где-то в глубине квартиры хлопнула входная дверь, я отчаянно завыла, колотя руками в пол.
2. В новом доме
Я колошматила в стену, в пол, кричала и звала — будь я в квартире родителей, то даже наши соседи, привыкшие к дебошам моей маменьки, давным-давно бы уже вызвали ментов. А тут ничего. И никого. Добраться бы до балкона — оттуда можно попробовать позвать на помощь.
Холод и нагота отошли на второй план: теперь мой мозг работал, старательно продумывая варианты побега. Я шагнула к окну — цепь звякнула и натянулась. Чуть-чуть, буквально два шага и мне удалось бы схватиться за ручку и открыть окно.
Только эти два шага решали все. Я вытянула руку и что есть силы, потянулась к окну — кромка ошейника обожгла, врезаясь в кожу.
Тот участок улицы, который я видела в окно, позволял сделать неутешительные выводы: я где-то за городом. Ни крыш домов, ни рекламных щитов — только кроны деревьев, да и те вдалеке. Скорее всего, даже соседей — на кого я надеялась в первую очередь — и тех не слышно.
Я снова натянула цепь. Руки потянулись к заветному окошку — я буквально распласталась по стене. Соски терлись о фактурные обои. Я жадно потянулась вперед. Горло сдавило.
Через пять минут самоистязания, когда я поняла, что скорее самозадушусь, чем смогу открыть этот чертов балкон, я сменила тактику. Если не получается дотянуться рукой, стало быть… Что было сил, я заколотила в стекло пяткой. Гулкий звук разнесся по комнате. Я била и била, от отчаянья все увеличивая силу удара.
Стекло не выдержало напора и осыпалось, звонко брызнув стеклянными кубиками. Я пискнула и затаилась, прислушавшись. Нет, в квартире по-прежнему все тихо. Тогда, игнорируя стеклянную крошку повсюду, подлетела к подоконнику и снова принялась звать на помощь.
Вот только оказалось, что за этим стеклом находилось еще одно и вот до этого второго, я уже не могла дотянуться ни рукой, ни ногой.
Бесшумно открылась дверь, и вошел Хозяин.
− Ты разбила стекло, − без эмоций сказал он.
− Сам виноват! Выпусти меня!
Кнут рассек воздух и обжег мне руку. На предплечье вспыхнул красный след удара.
Хозяин сделал шаг ко мне. Глядя ему в лицо, я аккуратно сделала шаг назад. И еще шаг. И еще, пока спиной не уперлась в стену.
Марк снова поднял кнут.
Сколько по времени длилась пытка, я не понимала. Помню только что орала я так, как не орала даже когда пыталась освободиться. Плакала, умоляла его перестать, и отчаянно жмурилась, отворачивая лицо к стене, хотя этого и не требовалось: плеть касалась только моих бедер, спины и рук, когда я пыталась ими защитить тело от очередного удара.
