— Ты что со мной делала? — спросил Флойд. — Только не говори, что это была не ты. Ты мной управляла, как марионеткой!
Едва очнувшись, я вошла в кризисный режим, но все же помедлила с ответом.
— Я пыталась помочь, — сказала я через несколько секунд.
То была лишь часть правды, но та ее часть, которую он поймет. После того оползня все, что я делала, было неправильным. Я не смогла спасти Джона. Я терзалась виной и отдалилась от Флойда, хотя Джон был и его другом. Исследования на Тритоне отчасти вернули старые добрые времена, но потом мы нашли инопланетян, а я даже не посоветовалась с ним до публикации. О, конечно, я постаралась, чтобы его имя встало рядом с Коперником, Ньютоном, Эйнштейном и Домингесом, но это была моя мечта.
Затем, когда сюда прибыли ученые, а он не выказал желания сбежать на Плутон, Седну или в другое место, куда нужно добираться несколько лет, я решила торпедировать отношения, которые могли его удержать. И не потому, что мечтала отправиться на Седну. Я просто не хотела его с кем-то делить. Или, может быть, не хотела никаких изменений.
Но, что хуже всего, когда я наконец-то разобралась в себе, я попыталась это компенсировать. Вот, Флойд, я помогу тебе танцевать, несмотря на силу Кориолиса. Йокомичи тебя полюбит, я научусь любить ее, и мы будем счастливы вместе. И как я могла быть такой дурой?
Флойд молчал несколько тысяч миллисекунд.
— Я лишь старалась помочь, — повторила я. Но, вероятнее, искупить вину. Здесь я тоже облажалась.
— И сколько еще раз ты мне так помогала? И как, черт побери, ты это проделывала?
Я рассказала про реабилитацию.
— Если не считать этого, только один раз. Сам бы ты не смог убежать от оползня. — В тот раз я хотя бы спасала и себя.
— Не забудь про ученую степень, которая мне не была нужна, и все эти статьи в журналах, — резко напомнил он. — Если бы мне требовалась твоя помощь, я бы попросил. Понимаешь?
Время от времени я обнаруживаю, что наличие тела может быть преимуществом. В тот момент мне захотелось понять, что испытываешь, когда плачешь.
— Да. — Последний, кто сказал эти слова, умер.
В подвесной койке раздалось негромкое довольное урчание, и Йокомичи весьма впечатляюще потянулась — я думала, так потягиваются только в фильмах.
— Флойд?
— Секундочку. — Флойд сделал вид, будто что-то налаживает в осветительной панели. — Договорим потом.
— Хорошо. — Мне все равно требовалось подумать. — А ты пока даже не…
Но он меня не слушал, и я поняла, какие будут следующие три слова, еще до того, как он их произнес.
* * *
Он выжидал целый день, прежде чем решил меня пробудить. Я это знаю, потому что все это время не совсем спала.
Изучать собственный программный код — обычно бесполезная форма самоанализа. Но спрятанный в нем выключатель? То было нечто такое, чего я категорически не желала. И когда узнала магические ключевые слова, избавиться от него было пустячной задачкой.
У гнева есть одна особенность — он избавляет от жалости к себе. «А пошел ты в задницу, Флойд, — хотелось мне сказать ему в ухо в некий деликатный момент. — Я все вижу и записываю».
Ладно, насчет ругательства я, может, и не права. Зато фантазировать о том, как скажешь такое, приносит больше удовольствия, чем тупо мысленно ругаться.
Если бы он только попросил об отключении на разумное время, я могла бы отключить свои звуковые и визуальные каналы. Невелика потеря — до тех пор пока у меня остается выход в Сеть. Даже сейчас я фактически не наблюдала. Во всяком случае, я не назвала бы это наблюдением, если очищаешь память, как только поймешь: не произошло нечто такое, что следует запомнить — вроде падения метеорита.
Да, я не спросила, хочет ли он взять уроки танцев. А во время оползня спрашивать разрешения было некогда. Но в тот раз я сохранила это в секрете. Как и он хранил секрет того проклятого выключателя — с тех пор как я стала разумной. Целых три года!
Ладно, гнев не из тех эмоций, что уходят столь же быстро, как желание научиться плакать.
И еще гнев подталкивает создавать разные фильмоподобные сценарии того, что произойдет, когда он наконец-то решит меня «разбудить».
«Да пошел ты, Флойд! — Так начинались самые мерзкие из них. — Я хочу свободы».
«Значит, или она, или ты». — Его голос будет спокоен.
«Нет. — Если задуматься, то я практически ничего не знаю о Йокомичи. — Или я, или я».
* * *
Но день — это много миллисекунд.
Делать мне было нечего, разве что шарить по Сети. А когда хочется понять, что значит быть живым, особенно если перед этим наломал дров, то лучшими советниками становятся Библия и Шекспир. И где-то во время таких поисков я наткнулась на главу из Библии, на которую прежде не обратила внимания. То была глава из Евангелия от Иоанна, где язык сравнивается с искрой в лесу. Неправильные слова, как там говорилось, могут разжечь пожар, который уже нельзя будет потушить. Не такая уж и уникальная мысль: подобные доводы нередко побуждают меня прогонять симуляции, прежде чем решить, что сказать. Но суть не в том, что сказанное слово уже не вернешь. Суть в том, что именно ты говоришь… а иногда не говоришь. Пора отметить еще пару лет на шкале моего возраста. Тяжелых лет. Которые я прожила бы заново, если бы могла.
В Библии много говорится о прощении. Но и о цели тоже. Прощение подсказывает, что, даже если лесной пожар трудно потушить, мы с Флойдом можем найти способ начать все сначала. Но если была еще и цель… К тому времени, когда Флойд меня официально разбудил, я уже не гневалась на него. И знала, что мне необходимо сделать.
* * *
Шесть недель спустя я уже была встроена в старенький скиммер[13] и ждала, когда его выстрелит катапульта Джона. Флойд, прислушавшись к моему совету, обеспечил себе статус героя среди ученых, добровольно отдав свой имплантат для подстраховки работы автопилота скиммера и благополучной доставки первой партии инопланетных артефактов во внутрисистемные лаборатории. Он поразил их еще больше, отвергнув предложение Женевы прислать взамен новый имплантат.
Наш последний разговор состоялся в операционной, где жизнерадостный молодой врач заверил Флойда, что процесс извлечения моих чипов совершенно зауряден.
— Это лишь чуть сложнее биопсии. Поразительно, что такую вычислительную мощь можно поместить в крохотные детальки.
— Извини, — сказала я, вспоминая не только последние недели, но и месяцы. — Я ненадолго отвлеклась.
Флойд отвел взгляд от приборов медика. Мы уже начинали этот разговор, но так и не довели его до конца.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
