— Господь справедлив, судьба наконец устала преследовать меня и теперь незаслуженное наказание превратится в славное мученичество!
Однако все это оказалось пустой мечтой. Участие, проявленное к ней королевским прокурором, принесло ей не большее облегчение, чем вынесенный им ранее обвинительный приговор.
— Да свершится воля Божия! — прошептала она наконец, усилием воли сдерживая слезы. — Отбывая пожизненное заключение в этой позорной могиле, я буду по крайней мере утешаться сознанием того, что такой честный человек, как вы, верит в мою невиновность. Благодарю вас за то, что вы решились навестить меня здесь. Вы причинили мне много зла, но сделали это неосознанно, находясь в полной уверенности, что выполняете свой священный долг. Если вам для успокоения совести необходимо мое прощение, то я даю его вам от всей души. Я даю вам даже гораздо больше, награждая уважением женщины, на которую незаслуженно возведено позорное обвинение, но которая тем не менее стоит перед вами столь же чистая, как в то время, когда все уважали ее, завидуя ее счастью.
С этими словами она протянула Мори-Дюкенелю изящную белую руку, которую тот почтительно поднес к губам.
— Почему вы хотите лишить нас обоих мужества? — спросил он, продолжая удерживать руку графини, — ведь не все еще потеряно, поверьте!
— Что вы хотите этим сказать, сударь? — вскричала Элен, — умоляю вас, объяснитесь яснее.
— Да, графиня, — продолжал королевский прокурор, — я намерен вызволить вас из беды и я сделаю это, но мне необходимо ваше содействие.
— Что же я должна сделать?
— Вам надо всего лишь подписать этот документ.
— Я сейчас же последую вашему совету, господин Мори-Дюкенель, — поспешно проговорила Элен, дрожащей рукой выхватывая протянутую ей бумагу.
Ознакомившись с ее содержанием, она тем не менее тут же положила ее на стол.
— Прошение о помиловании! — с горечью прошептала она.
— Подписать его, значит признать свою вину, а ведь я требую справедливости, а не милосердия. О, как вы могли дать мне такой совет?
— И я готов повторить его снова, — взволнованно воскликнул юрист. — Ведь это прошение — простая формальность, клянусь вам. Вы выйдете из этой камеры с безупречной репутацией, очистившись от всяких подозрений. Потребуйте восстановления своего доброго имени и просьба ваша будет удовлетворена, только не лишайте меня вашего доверия. Подпишите эту бумагу и верните ее мне, поручив защищать ваши интересы. Я должен во что бы то ни стало загладить свою невольную вину перед вами.
Он долго еще говорил с Элен в том же духе, пытаясь заставить ее изменить свое решение. Наконец, обернув к нему бледное лицо, графиня тихо заговорила:
— Поклянитесь мне честью, сударь, что подписав этот документ, я не поврежу своим интересам.
— Клянусь вам в этом, графиня, — взволнованно произнес Мори-Дюкенель.
— Хорошо, я согласна, — решительно ответила Элен, поспешно ставя свою подпись на прошении.
Королевский прокурор тут же заботливо спрятал его во внутренний карман своего сюртука.
— В этом деле я рискую всем, графиня, — торжественно проговорил он, — ради вашего спасения я ставлю на карту свою репутацию, должность и состояние. Клянусь, что добьюсь для вас не помилования, а полного оправдания!
С этими словами он поспешно вышел из камеры. Не заходя домой, он сразу же направился на почтовую станцию, где его уже ждал готовый к отъезду экипаж.
Что касается Элен, то она по-прежнему влачила жалкое существование в тюрьме, хотя теперь у нее появилась слабая надежда на счастливый поворот в судьбе.
Кроме того, ее ежедневно навещал Жозеф, неустанно убеждая свою госпожу не терять надежды на королевского прокурора.
— Он обязательно сдержит свое слово, госпожа графиня, — уверенно повторял юноша снова и снова.
— Если уж Жозеф говорит так, то его слова обязательно сбудутся, — неизменно добавляла в таких случаях Роза.
Слушая эти горячие уверения, Элен с улыбкой гладила светлые волосы сидящих у ее ног детей и тогда в ее сердце невольно пробуждался слабый луч надежды.
ГЛАВА XV
Оправдание
Отсутствие королевского прокурора длилось около недели — для Элен, Жозефа и Розы это была целая вечность сомнений и нетерпеливых ожиданий. И вот наконец он вернулся.
Роза и Жозеф находились в камере у своей госпожи, когда внезапно вошедший тюремщик сообщил узнице, что ее сейчас навестит господин Мори-Дюкенель.
Итак, через минуту ее судьба решится.
В коридоре послышались поспешные шаги, дверь отворилась и на пороге камеры появился королевский прокурор, лицо его так и сияло восторгом. Увидев это, Элен без сил откинулась на спинку кресла.
— Я спасена, — мелькнуло у нее в голове.
Роза и Жозеф направились к двери, но королевский прокурор знаком попросил их остаться.
— Дорогая графиня, — радостно воскликнул он, обращаясь к Элен, — предпринятые мною шаги принесли ожидаемый успех.
В порыве восторженной признательности Элен рухнула перед ним на колени и рыдая вскричала:
— Благодарю вас, друг мой! Да благословит вас Господь за проявленное великодушие!
— Еще одну минуту, графиня, — проговорил королевский прокурор, бережно поднимая Элен и вновь усаживая ее на стул. — Вот ваше помилование, подписанное королем. Я обещал вам торжественное восстановление вашего доброго имени и сегодня сообщаю вам об успехе.
Последовала короткая пауза.
Поскольку Элен продолжала хранить молчание, королевский прокурор заговорил снова.
— Еще совсем недавно вы были свободны, богаты и пользовались всеобщим уважением. И все это вы потеряли благодаря мне, графиня. Великодушие короля позволило мне вернуть вам свободу, что касается богатства и доброго имени, то позвольте мне предложить вам взамен их свое собственное состояние и имя.
И поскольку Элен продолжала робко смотреть на него, не понимая сказанных им слов, то господин Мори-Дюкенель тихо добавил:
— Согласны ли вы принять мое имя, сударыня? Оно не так знатно, как ваше теперешнее, но принадлежит честному и порядочному человеку.
— О, да! — воскликнула Элен, — это действительно имя человека доброго и благородного, но ведь я обещала своему мужу и его брату никогда не менять фамилии де Ранкон! Кроме того, ваша жертва не восстановит моего доброго имени. Как знать, что скажут люди? Оказанную вами услугу могут приписать жалким целям, от которых мы с вами были бесконечно далеки.
Помолчав несколько секунд, Элен продолжала:
— Теперь я жалею, что вы пошли на это, господин королевский прокурор. Случилось именно то, чего я так боялась. Двери моей тюрьмы отпирает не правосудие, а лишь милосердие короля, даровавшего мне помилование. Бог мне свидетель, что я скорее готова умереть в этих стенах с сознанием своей невиновности, чем выйти на свободу с убеждением, что, обратившись с просьбою о помиловании, я тем самым как бы призналась королю в своей вине.
