— Ты богата, знатна и прекрасна, как ангел. Как бы я хотела видеть тебя в твоем первом бальном платье!
Девушки надолго умолкли.
— Ах, Киприенна, — продолжала Урсула, — я так тебя люблю, что мне кажется, что у нас с тобой одна душа на двоих. Вся твоя забота будет состоять лишь в том, чтобы быть красивой и очаровывать всех вокруг, я же всего лишь бедная девушка без имени и состояния.
Перемена тем временем закончилась, зазвонил колокольчик и девушки рука об руку направились в классную комнату.
По пути им встретилась одна из монахинь, попросившая их пройти к матери-настоятельнице.
— Мы должны пойти туда обе? — удивленно переспросила Урсула.
— Да, обе, — отозвалась монахиня.
Мать-настоятельница ждала их в маленькой часовне, служившей ей в качестве приемной.
— Дорогие дети мои, — ласково заговорила она, увидев вошедших девушек, — я хочу поговорить с вами обеими, ибо для каждой из вас у меня найдется что сказать. Ты, Киприенна, получила письмо от отца, а я получила письмо от твоей кузины, Урсула. Ты тоже должна покинуть наш монастырь. Не забывайте же о своей дружбе, дети мои, и если кому-нибудь из вас потребуется защита, то ищите ее друг у друга. Киприенна, я вверяю твоим заботам Урсулу; Урсула, я вверяю тебе Киприенну. А теперь, дети, обнимите меня, нам надо попрощаться.
Девушки с волнением обняли добрую женщину, которую им, возможно, уже никогда не суждено будет больше увидеть.
При расставании Киприенна подарила Урсуле прекрасный альбом в белом переплете, на котором золотом было вытеснено слово «Дружба».
Урсула истратила чуть не все свои сбережения на такой же подарок для Киприенны, — только альбом ее был в голубом переплете.
— Итак, — шутливо заметила она, — мы по-прежнему останемся белой и голубой.
На следующий день в приемной было пролито немало слез. Господин де Пьюзо присутствовал при расставании подруг.
Киприенна уже сидела в карете, когда Урсула, выпустив ее наконец из объятий и поцеловав в последний раз, спрыгнула с подножки на землю. Дверца с шумом захлопнулась и карета стала быстро удаляться от здания монастыря.
Урсула должна была выехать тем же вечером в дилижансе в обществе приехавшей за ней полной дамы с грубыми вульгарными манерами, которая никогда раньше не бывала в монастыре, хоть и назвалась теткой Урсулы.
Улыбаясь, она сообщила племяннице, что та будет жить у нее в доме.
— Мы не богаты, дорогое дитя, — весело заявила она, — но у нас добрые сердца. Я добрая женщина и мой Жоссе тоже человек очень добродушный. Жоссе — это мой муж и, следовательно, твой дядя. Госпожа Морель поручила тебя нашей заботе и, будь уверена, ты окажешься в хороших руках.
Всю дорогу разговор продолжался в том же духе. Через три-четыре часа Урсула вполне освоилась с болтовней своей тетушки, во время которой девушка предпочитала больше помалкивать, размышляя о планах в отношении своего будущего, которые могли возникнуть у госпожи Морель.
Вскоре Урсула узнала, что ей придется самой зарабатывать себе на жизнь и почувствовала невольное облегчение при мысли, что ничем не будет обязана чете Жоссе.
Оказалось, что госпожа Морель заранее позаботилась о месте для Урсулы — девушка должна была работать у госпожи Розель, владевшей одним из крупнейших в Париже магазинов по продаже льняного товара. Через три четверти часа дилижанс остановился у ворот одного из домов на Пляс Нотр-Дам де Виктуар, и тут Урсула, оглушенная громким городским шумом, поняла выходя из экипажа, что два любящих друг друга существа, живущих в одном огромном городе, могут быть так же далеки друг от друга, как если бы их разделяли сотни миль.
Войдя вместе с госпожой Жоссе во двор дома, Урсула увидела стоящего там остроносого человечка, который, казалось, ждал кого-то.
Завидев его, госпожа Жоссе, которая тоже, по-видимому, разыскивала кого-то, вертя головой по сторонам, устремилась вперед, таща с собой Урсулу.
— Вот и он, пойдем же скорее! — возбужденно затараторила почтенная дама.
Через несколько секунд она уже сжимала маленького человечка в объятиях, радостно восклицая:
— Здравствуй, старина, здравствуй, мой мальчик! Я привезла к тебе твою племянницу Урсулу!
Вежливо поклонившись Урсуле, «мальчик» обернулся к жене и холодно произнес:
— Доброе утро, дорогая Бабетта.
ГЛАВА II
Бал у графини Монте-Кристо
Зимой 18… года графиня Монте-Кристо была настоящей королевой сезона в Париже, причем интерес к ее особе еще больше подогревал тот факт, что никто не знал, откуда она родом и из каких мест приехала в столицу. Лишь одно не подлежало никакому сомнению — это была дама из высшего общества, о чем свидетельствовали ее прекрасные манеры и аристократическая внешность.
У каждого из претендующих на право знать все — а таких людей очень много в том довольно узком кругу, который обычно называют «весь Париж» — была готова своя легенда о происхождении и жизни графини Монте-Кристо.
Одни говорили, что это молдаванская княгиня, путешествующая по Европе подобно шведской королеве Христине.
Другие уверяли, что она приехала в Париж прямо из Константинополя, где была замужем за султаном.
Третьи утверждали, что это близкая подруга знаменитой леди Эстер Стенхоуп, о которой в то время говорила вся Европа.
Как бы то ни было и какой бы из этих версий ни оказали предпочтение наши читатели, в любом случае ясно было одно: в тот год королевой парижского общества была звезда первой величины по имени графиня Монте-Кристо.
Ее особняк на Елисейских полях был одним из лучших в столице, а лошади и экипажи графини вызывали восхищение у всех, кому доводилось их видеть.
Никто не мог в точности назвать стоимость ее бриллиантов, но было совершенно очевидно, что она составляла целое состояние.
Все слуги графини были наняты ею в Париже, поэтому никто из них ничего не знал и ничего не мог сообщить о прошлом своей госпожи.
Лишь один человек, возможно, мог кое-что рассказать о таинственной графине, но он упорно молчал.
Человек этот, по-видимому, близкий друг госпожи Монте-Кристо, называл себя виконтом де ла Крус и испанским креолом, причем его смуглая кожа придавала убедительность такому утверждению.
Дамы находили его весьма красивым, хотя и несколько суровым на вид. Мужчины страстно домогались дружбы виконта, несмотря на то, что испытывали перед этим человеком какой-то безотчетный страх.
Жизнь его, помимо загадочных отношений с графиней Монте-Кристо, не представляла из себя никакой тайны.
