А теперь рядом с ним к терему выпускников студенты бежали, словно воины на врага: ослепленные, восторженные и непобедимые. И это было гораздо страшней и опасней пьяной ватаги, чувствующей свою безнаказанность.
Млад подбежал к крыльцу, и его никто не отличил от остальных. Он взлетел по ступенькам вверх: верховод отвернулся в сторону, отдавая какие-то распоряжения студентам — Млад не долго думая, развернул его к себе лицом, и довольно грубо, надеясь напугать и отрезвить. Но вместо студента увидел перед собой взрослого человека, примерно своего ровесника. Чужак! Ни в Сычевке, ни в университете Млад никогда его не видел: чернобородый, кудрявый, незнакомец смотрел на Млада прищуренными маленькими глазами из под низкого лба, крылья его тонкого, орлиного носа раздувались, и губы презрительно кривились. Вдобавок он оказался крепче Млада и шире в плечах. Чужак перехватил руку, сжимающую его плечо, а потом попытался отшвырнуть Млада вниз, но не сумел сделать этого одним толчком.
Одного взгляда в глаза незнакомцу было достаточно, чтоб почувствовать его potentia sacra: не волхва, не шамана, а чего-то странного, с чем Млад никогда не встречался. Впрочем, чужак тоже разглядел Млада в одну секунду.
— Убрать, — бросил незнакомец двум студентам, стоящим подле него.
Млад не успел опомниться, как ему заломили руки за спину и потащили с крыльца вниз. Сопротивляться не имело никакого смысла, но Млад сопротивлялся, собирая в себе силу, которой после утреннего волхования почти не осталось: шаман умеет управлять толпой, иначе он не шаман! Но для этого толпа должна смотреть на него! Младу никогда не приходилось бороться с кем-то за внимание толпы, а тем более — отбирать это внимание! И потом… он делал это не так… Костер, бубен, пляска шамана… Он никогда не пробовал по-другому!
Его стащили вниз, швырнули в снег, пару раз пнули сапогами и хотели тут же забыть о нем, но чужак знал свое дело.
— Не пускайте его сюда!
Млад начал подниматься, но ему на шею надавил чей-то сапог. Он извернулся, хватая студента за ногу, и уронил его в снег, но сверху на Млада навалились еще трое или четверо. Встать, надо встать! Чтоб его увидели, услышали!
— Быстрей, ребята! — прикрикнул чужак с крыльца, — на ту сторону сено несите! Чтоб загорелось со всех сторон! Чтоб ни один не ушел!
Окно наверху с треском распахнулось, и одинокий голос позвал на помощь. Это не имело смысла — студенты внизу шумели так, что давно проснулась вся профессорская слобода! Если все профессора выйдут на улицу, их окажется достаточно много против сотни студентов. Но студенты — здоровые молодые парни, а среди профессоров много стариков. Да и странно это — воевать со студентами, так и до кровопролития дойдет!
Если они подожгут терем выпускников, несмотря на безветрие, огонь запросто перекинется на другие дома, стоящие довольно кучно. А от края профессорской слободы два шага до факультетских теремов!
Млад сопротивлялся отчаянно и молча, ему удалось подняться на ноги, он отшвырнул двоих щенят и схватился с третьим — покрепче остальных. Но из толпы, держащей факелы, к тому на выручку бросились еще двое. Млад никогда не умел толково драться, и делал это только в молодости, когда сам был студентом. Но и студенты — не воины князя Бориса.
Млад наобум ударил в зубы самому молодому из нападавших, но в этот миг факел осветил откинувшееся назад лицо.
— Ширяй! — обиженно рявкнул Млад, — ты-то, гаденыш, что здесь делаешь!
Его прижали к крыльцу сбоку, хватая за руки, ударили в солнечное сплетение, и Млад на несколько секунд потерял Ширяя из виду.
— Млад Мстиславич! — Ширяй словно проснулся, — стойте, погодите! Это же Млад Мстиславич!
Его голоса никто не услышал, кроме чужака в долгополой шубе.
— Так вот это кто! — он перегнулся через перила и посмотрел вниз, — Ветров? Тащите его сюда! Это Ветров! Он же прихвостень татарский! Лазутчик Амин-Магомета!
Слова его вызвали вой среди студентов, и Млад удивился, как его не порвали на клочки тут же, потому что толпа подалась вперед, он оказался в тугом клубке, который буквально вынес на крыльцо и его, и Ширяя, кинувшегося на выручку учителю.
Толпа отхлынула по команде незнакомца, Младу никто не держал даже рук, впрочем, сбежать он бы не смог, да и не стремился. С высокого крыльца хорошо просматривалась вся профессорская слобода: профессоров, поспешивших на помощь татарчатам, остановили, кто-то, не добежав до толпы, повернул к дому, кто-то так и не перешагнул собственного порога.
Ширяя, который сопротивлялся, хотели скинуть вниз, но Млад успел сказать:
— Не рыпайся. Стой спокойно. Может, пригодишься.
По-видимому, незнакомец, разглядев в Младе волхва, не заметил в нем шамана. А узнав, что Млад всего лишь волхв-гадатель, и вовсе перестал его бояться. Но решил перестраховаться.
— Свяжите им руки, обоим.
Млад молча оглядывал студентов, смотрящих на него снизу, и мучительно соображал, какие слова вернут им разум. Он не сопротивлялся, когда ему связывали руки за спиной — ременной опояской. Он так хотел оказаться перед толпой, чуть над ней, и ради этого стоило смириться со всем остальным. Ширяй же, отчаявшись победить сотню своих товарищей, решил прибегнуть к увещеваниям.
— Ребята, вы что! Это же Млад Мстиславич! Он же профессор! Ребята, он не за татар, я вам точно говорю! Отпустите его! Млад Мстиславич наш, он не за татар!
Ширяй тоже был шаманом. Конечно, он еще ни разу не поднимался наверх один, ни разу не пробовал объединять силу людей, смотрящих на него, но он от природы владел этим даром, он прошел испытание, он тоже чего-то стоил. И Млад с удивлением заметил, что жалкие выкрики Ширяя упали в толпу, как набухшие ростками зерна падают в теплую землю. Студентов не коснулись слова о татарах, напротив, это их только подзаводило, а вот слово «профессор» и обращение по имени-отчеству задело что-то в их головах.
— Ветров недаром прибежал сюда защищать татарву от нашего гнева. И недаром не подписал обвиняющей татар грамоты! — обратился к толпе незнакомец. И Млад отметил: Ветров. Не Млад Мстиславич и не профессор. И дважды «татар».
Толпа взорвалась криками, среди которых ясней всего выделялись «смерть» и «в огонь».
— Мы не палачи, мы мстители! — выкрикнул чужак, — мы стоим за Правду и за Русь! И наша Правда — путь силы! Доколе враги будут топтать нашу землю? Доколе подкупленные ими предатели будут покрывать их бесчинства? Смерть врагам и смерть предателям!
Студенты ответили восторженными воплями и кинулись к стенам терема, размахивая воющими факелами.
— Смерть врагам и предателям! Зажигайте огонь!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
