человеческая голова вынырнула обратно в проход.
– Просто бешеная скотина! – резюмировала она стычку с псинкой, – Однако нам тоже не стоит задерживаться. Прошу следовать за мной…
– А почему "Эльфья нора"? – спросил я.
– А? – голова вынырнула обратно.
– Почему нора эльфья?
– А-а, так потому что здесь последнего Мастер-Эльфа держали, – дед скрылся в дыре, на этот раз полностью.
– Та-ак… – я посмотрел на молчащую сестру, а потом решил уточнить, – а та "кровать" и есть творение Последнего Мастер-Эльфа перенесшего вас в наш мир?
– Ага, – донеслось из глубины прохода.
– Значит, она может нас перенести обратно?
– Нет… И посветите сюда, пока я шею себе тут в темноте не сломал…
– Почему "Нет"?
– Дайте свет!
– Почему "Нет"?
– Потому что там крепилась специальная люлька наверху, и она улетела в ваш мир вместе со мной… Да и крепежи по краям обломаны… В общем, не рабочий стол.
– Но ведь мы перенеслись прямо на него! Почему?
– Это вы, Мастер-Эльф, должны спросить у себя. Вы властитель измерений, – в голосе Юрия Рафаиловича при этом не прозвучало ни единой нотки сарказма.
– Знаешь Анджи, – тихо сказала Лета, – Я была не права: с ума тоже вместе сходят. Я уже готова поверить в бред с любыми пророчествами, лишь бы выбраться отсюда. Или проснуться.
– Я тоже, но только с условием, что меня никто не будет лупить по голове…
– Обещаю всячески этого избегать.
– Мастер-Эльф, Вы идете или нет! – вновь послышалось из дыры, – Поверьте, нам надо идти. Мы найдем моего Императора, и тогда у вас появиться союзник для поиска пути домой.
В этом предложении виделся определенный смысл.
– И если кто-нибудь догадается посветить сюда фонариком, будет тоже не плохо…
В этом тоже был какой-то смысл, поскольку лишаться проводника аборигена абсолютно не хотелось.
Мы по очереди залезли в дыру, где нас ждала ну очень узкая лестница. Просто очень-очень узкая. Юрию Рафаиловичу и Лете даже пришлось по ней боком подниматься. То еще зрелище. Сестрице еще повезло, что она в высоту помещалась. Страхолюд же, вообще согнувшись, скакал. Посох сунули мне, как самому приспособленному к перемещению в сверхмалых помещениях. Я хотел возмутиться таким определением, но эфир уже оказался настолько забит Летиными пожеланиями в адрес создателей подобных лесенок, что меня просто никто бы не услышал.
К счастью, ступенек через тридцать лестница стала слега пошире, отчего давление на уши со стороны моей старшОй несколько ослабло. А спустя еще несколько минут мы добрались до ожидающей нас Гыкуку. Лестница, на самом деле, продолжалась и дальше, но псина решительно отказывалась по ней подниматься. Максов дед, покопавшись в памяти и отпустив пару комментариев на гоблинском наречье, потребовал передать ему фонарик. Получив его, он стал осматривать, то есть ощупывать стены, сгребая тонны пыли.
Мы с Летой молча спустились чуть пониже. Потом еще пониже. Когда же мы всерьез подумывали вылезти обратно в менее тайный поход, из грязевого облака донеслось радостное "Ну, конечно!", после чего раздались щелчки отпираемых запоров.
*Поход в Музей(1) *
Как известно, тайный ход он потому и тайный, что никому о нем не известно. А для этого дверку надо спрятать, замаскировать как-нибудь. Например, шкафом. Удобно. Незаметно. И никому невдомек, что задняя стенка вовсе не стенка, а дверь. Вот только надо проследить, чтоб непосвященные в секрет, шкафчик не захламляли. А то получиться прямо как у нас.
Едва только Юрий Рафаилович потянул дверь, как на него сразу из появившейся щели выпало несколько палок. Он их успел поймать, но тут Гыкуку, в своей излюбленной манере переть напролом, впрыгнула в приоткрывшийся проход. Мнение старика-аборигена о поступке псинки осталось неозвученным, так как ему пришлось в срочном порядке ловить нововыпавшие палки. А затем послышался стук, гром, и… выпадающих палок внезапно стало много, даже очень-очень много. Наш старший товарищ почти успешно справился с новопривалившими. Однако нашлись и такие, которые громко срикошетили от его головы.
Смачно сплюнув, Максов дед открыл рот, явно собираясь отвести душу сочным описанием произошедшего, но опоздал, так как загремевшая чернота дверного проема, опережая тролльи грыки-рыки, извергла на него поток разноразмерных коробочек-бутылочек, добавив напоследок несколько ведер. Этого наш проводник удержать не смог. Да он даже то, что держал, уронил. И вся гремящая лавина немедленно обрушилась вниз, превратив нас с Летой из очень внимательных зрителей в невольных, но весьма активных участников шоу.
– Мне жалко местный цирк, – сказала Лета, когда я с посохом и зачем-то подхваченными тремя швабрами в свою очередь вышел из шкафа, – их самый лучший номер прошел сегодня здесь, и они об этом не знают.
Юрий Рафаилович, что-то пробурчав себе под нос, зло швырнул ведро в шкаф, отнял у меня швабры и запустил их туда же. Он бы и посох кинул, но Лета вовремя успела его перехватить. Тогда злой старик заглянул в шкаф и, выпуская пар, перекидал в тайный ход, то, что еще не успело на нас вывалиться, после чего захлопнул потайную дверь.
– Все, – сказал он, – теперь можем идти за императором!
– А куда? – спросил я.
– Понятия не имею, но его "Подарочек" должен знать, – и он осветил цепочку грязных следов, ведущих от шкафа к выходу из комнаты.
– Между прочим, – неожиданно сказала Лета, – а куда подевались, хозяева всех этих ведер и щеток?
– Какая разница, – ответил страхолюд, направляясь к двери, – возможно, они придут, когда нужно будет сделать очередную уборку. Это не важно.
– А мнение хозяев этого дома знать важно? – настаивала сестра.
Юрий Рафаилович обернулся и нетерпящим возражения тоном нравоучительно произнес:
– Девушка, хозяином здесь может быть только Максимилиан! Это его владенья! Замок, строения, земля, люди. Это все его владение, которое пришло к нему по его крови от его предков!
– Хорошо, – не успокаивалась Лета, – а те, что считают себя нынешними хозяевами? Они-то где?
– Хм, не знаю… но не волнуйся, мы их найдем и прогоним, – он решительно направился по следам Гыкуку к выходу из комнаты.
– Вообще-то я больше опасаюсь обратного варианта событий, – тихо пробормотала моя старшАя, зажигая свой брелок, – давай-ка, Анджи, догоним нашего экскурсовода.
Несмотря на свои бравые речи, Юрий Рафаилович отнесся к Летиным словам довольно серьезно. Он внимательно смотрел по сторонам, освещая фонариком темные углы. Подходя к дверям, долго прислушивался, а открывая их, не входил сразу, а, выжидая, изучал видимое пространство. Поневоле мы с сестрой, тоже проникшись духом настороженности, старались шагать как можно тише, с опасением пялясь в окружающую темноту. Пройдя так ряд хозяйственных помещений, наша команда вышла в широкий холл.
– Что это? – громким шепотом спросил я.
– Не знаю правильного
