тебя палкой по голове… Кстати, как ты?
– На удивление нормально,– без какого-либо показушничества ответил я,– ничего не болит.
– Ну, хоть в этом повезло… – почти бодрым тоном отметила Лета, – Так вот, я постаралась отнять у старого садиста посох, а потом ты меня разбудил…
– Хм… Я помню примерно то же самое. Наверно это тоже неплохо… Интересно сколько сейчас времени?
На Летиной руке вспыхнул слабый огонечек.
– Без четверти пять, – сказала она.
– Утра или вечера?
– Вечера… шестнадцать сорок шесть, если совсем точно… Прелесть электронных часов, что даже в темноте знаешь день сейчас или ночь… Только почему же так темно?
– Здесь окон нет. Иначе мы б хоть что видели…
– Точно! – воскликнула старшАя,– тут же все окна заколочены!
– Нет,– прервал я ее восторг.
– Что "нет"?– не поняла сестра,– Не заколочены?
– Окон нет. Иначе мы видели бы, как свет пробивается в мелкие щели. Здесь абсолютная тьма,– поделился я выводом и пояснил, – в книжке одной писали.
– Хорошая книжка.
– Да так себе.
Мы немного помолчали.
– Значит, окон нет,– заговорила Лета,– да и зябко как-то. Похоже на подвал. Как думаешь?
– Похоже,– согласился я,– надеюсь, из него выход есть. Вот только как мы его в темноте искать будем?
– Ой, а где моя сумка, – спохватилась старшАя, – а у меня ж там ключи с брелоком-фонариком…
– Может, упала?
Суетливо натыкаясь друг на друга, мы спустились на пол и принялись обползывать окрестности "кровати". Поиски оказались удачными, и после полминутного копания слабенький мерцающий лучик выглянул из Летиных рук, высветив оскаленную пасть и два сверкающих над ней глаза.
– Аи-и-и! – взвизгнула сестрица, мгновенно взлетая на "кровать", – Анджи сюда! Быстрее!
Но я не успел. Зверюга уже прыгнула… и обратилась весьма узнаваемой тварюжкой.
– Гыкуку? – оторопело спросил я ее. Псинка утвердительно облизнулась.
– Гыку? – следом за мной повторила Лета. Псинка облизнулась еще раз и, я готов был поспорить на что угодно, нагло усмехнулась.
И тут из темноты прозвучал очень знакомый старческий голос.
– Получилось? – спросил он.
Мы с Летой переглянулись.
– Анджи, – произнесла старшАя с очень недоброй интонацией, – у тебя там ничего нет под рукой? Желательно потяжелее. А то тут одному типу по крыше настучать надо.
Словно ответ на ее вопрос, что-то, задетое моей ногой, откатилось прочь с характерным деревянным звуком. Присев, я стал обшаривать окрестности.
– Так получилось? – повторился вопрос.
Мне хотелось спросить 'что получилось', но рука коснулась деревянной поверхности.
– О, посох! – радостно поприветствовал я вытаскиваемую из черноты находку.
– Посох! – воскликнула сестрица, соскакивая на пол, – Как кстати! Дайка мне его быстренько! А то тут одну старую гадину прибить надо!
С легким щелчком включился яркий фонарик. Яркий луч пробежал по стенам, а потом, попутно ослепив нас, уткнулся в "кровать".
– Я знал, – просипел старик, оставаясь невидимым за светящимся фонариком, – я верил и чувствовал, что получится! – голос вместе с источником света стали приближаться, – я не побоялся поднять руку на Мастер-Эльфа. И теперь мы дома!
– Анджи, как ты думаешь, если ему по башке влепить, может, он заговорит более вразумительно, а?
– Я не боюсь своей судьбы! – гордо заявил дед.
– А должен бы, – зло процедила сестра, но старик не унимался:
– Я знал, на что шел, поднимая руку на Мастер-Эльфа, но меня это не устрашило. Предсказанное свершилось! Ну, давай, начинай свою месть!
Лета повернулась ко мне:
– Ты не в курсе, его часто так заносит?
– Ох, Лета, подожди, – я судорожно сглотнул и постарался унять дрожь, вызванную словами деда, – мне страшно говорить, но боюсь, очень скоро за сумасшедших мы будем считать самих себя…
– "С ума сходят поодиночке. Это только гриппом вместе болеют", – процитировали мне в ответ мультклассику.
– Только на это и надеюсь. А пока, пожалуйста, начинай вспоминать наших предков, желательно имеющих странные особенности…
– Братишка, ты меня пугаешь… Очень.
– Я сам себя пугаю… Но все же кое-что сначала уточним, – я повернулся к старику, – послушайте, Юрий Рафаилович…
– Мое имя, – перебил меня дед, принимая горделивый вид, но внезапно обмяк, – …а какая разница, все равно не выговорите.
– Юрий Рафаилович, – повторил я, – вы уверенны, что мы перешли в ваш мир?
– Да!
– Это точно ваш мир, а не какой-то другой? – уточнил я, не обращая внимания на Летины "сбрендил", "не может быть" и "нашли дурочку".
Фонарик вздрогнул. Быстро подойдя к нам, старик опустился на колени перед "кроватью" и внимательно ее осмотрел.
– Не думаю, что где-нибудь было сделано, что-то похожее, – наконец сказал он, – да мы в моем мире…
– А Макс где? – спросила Лета, – остался в нашем?
Взвизгнув что-то на своем гоблинском наречии, дед вскочил на ноги и, громко подвывая, заметался по комнате. Нам оставалось только наблюдать за пляской луча по стенам полу и потолку.
– Анжи, – тихонько спросила Лета,– ты случайно не хочешь мне кое-что пояснить?
Я вздохнул:
– Кратко пересказывая рассказанную мне историю, Макс – потомок императора из ненашего мира, а дед его пал… слуга. В силу трудно описываемых обстоятельств они попали к нам. Я же по версии какого-то пророчества, потомок их врага, способный ходить между мирами, и должен вернуть их обратно…
– И ты в это веришь?
– Если мы перенеслись, то придется.
– Логично, – согласилась сестра.
– Где он? Где? – подскочил к нам дед, бешено дергая туда-сюда фонариком, – Где?
– Нам-то откуда знать? – сказала Лета, переводя посох в боевое положение.
– Может, он не перешел, – добавил я, отступая.
– КА-А-АК не перешел! – загремел старик, переходя в режим "очень злая страхолюдина", – ТЫ ЕГО ОСТАВИЛ?!!!
– Да я вообще ничего не делал, – трусливо пискнул я, – только за сестру держался.
– А я держалась за посох, – довольно грозно заявила та, – и сейчас мне очень хочется продемонстрировать кой-кому, как именно я умею за него держаться.
– И я держался за посох, – изменившимся голосом сказал дед, – а он схватил меня, и я… я его отбросил… Мы должны вернуться!
– Это мне больше нравиться, – буркнула Лета, – только как?
– Не смотрите на меня! – закричал я, прячась за сестру от стариковского горящего взгляда, – я не знаю как. Я не умею. Я даже не верю, что такое возможно…
– Оно придет, – заговорила по-деловому уговорительными интонациями страхолюдина, – Я верю в это. Надо только…
– Голову не дам! – перебил его я, – Тоже мне, нашли мальчика для битья! Тем более Макса нет, и гудеть некому!
От моих последних слов дед покачнулся и, схватившись за сердце, осел на пол. Фонарик, вывалившись из его рук, осветил стену. Послышались всхлипывания. Не сговариваясь, мы бросились к нему. Лета подобрала фонарик, осветив сцену.
Бледный как приведение, Юрий Рафаилович сидел, раскачиваясь на полу и плакал. Навзрыд. Страшное зрелище. Уж лучше бы
