Лежа на животе и подперев голову руками, он некоторое время листал книгу, бездумно следя глазами за похождениями древнего короля, которого осада гуннов заставила бежать, бросив на произвол судьбы родное гнездо и всех, кого он в нем любил. Все любимые, включая детей и супругу, встретили злую смерть, а сам замок неистовые победители разнесли по камешку, и Рэндалл сквозь зубы обозвал героя повествования козлом. Но тем не менее был заинтригован, каким образом тот «утек с ледяной водой, как вода сквозь пальцы», а потом возник в новом месте, заново женился, срочно настрогал наследников, собрал вокруг себя армию и возглавил вооруженное Сопротивление, через несколько поколений возведшее на престол следующего короля Баккара.
Бежать!
Он захлопнул книгу, и Райе застонал во сне. Бежать как можно скорее, как только лето принесет возможность передвигаться по дорогам. Бежать, пока этот замок не превратил его в извращенного злобного неврастеника! Если его подозрения в отношении Брогау беспочвенны, не значит ли это, что именно таковым он и становится? В любом случае только побег даст ему то, в чем он нуждается, а именно: способность развиваться в направлении, какое самому ему кажется перспективным. Одержать свои победы. Не останавливаться, потому что иначе — ледяной ад.
Лучшего места, чем Марка Хендрикье, ему не найти, чтобы спрятаться. Брогау никогда не отыщет его у себя под носом. Потому что, сняв черное, он превратится в мальчишку, каких тысячи. И он уже достаточно взрослый, чтобы работать. Он усмехнулся. При его образовании, знании языков, письма и экономики, а также при владении мечом и прочим благородным оружием ему вовсе не грозил тяжелый, черный, изнурительный труд. Любой купец возьмет его с радостью. Там море, корабли, заграница..
Подумав, он отверг этот вариант. По многим причинам, в том числе потому, что он слишком многое оставлял неопределенным. Рэндалл не терпел «может быть» и «наверное». Если он что-то предпринимал, то предпочитал, чтобы результат был определенным. Если он соглашался на лишения, то желал бы иметь твердые гарантии, что они окупятся. Он больше никогда не покатится вниз головой в неизвестность. Но главной причиной, почему этот план оказался для него неприемлем, была та, что ему пришлось бы скрываться. Если бы он хоть на минуту перестал быть Рэндаллом Баккара, он нипочем не смог бы стать им снова. Попытка представить, что ждет субъекта, осмелившегося во владениях Хендрикье назваться королевским именем, вызвала у него угрюмый смех.
Хорошо было этому «утекшему сквозь пальцы» Риману Баккара. Люди знали его, и, лишенный фактической власти и фактически низложенный, он все же оставался главой некоторой деятельной кучки, которая признавала его и его права. А кто заинтересован в нем? Кто испытывает к нему достаточно дружбы? Ладно, скажем так: кто испытывает к Брогау достаточно сильную неприязнь и имеет смелость выражать ее открыто? Если нет друзей, придется пользоваться врагами врагов.
Наверное, он раньше вспомнил имя, чем ему пришла в голову счастливая мысль пошарить среди врагов Брогау. Наверное, поиски пути были лишь оправданием для идеи, возникшей в одночасье. Но он не мог не признавать, что идея была блестящей.
Наверное, это был счастливый день, один из тех, когда знание само валится в руки. Чертыхнувшись, как заправский стражник, у кого он, собственно, и подцепил эту манеру, Рэндалл полез в книгу, отыскивая описание побега Римана-Призрака. И яростно продираясь сквозь цветистую манеру старинной летописи, постоянно ощущал в ней присутствие чего-то до боли знакомого. До буквально физической боли.
«…Путь его лежал вниз, и кухонные слуги рыдали, провожая своего властелина и во тьму, и в холод, и полагая, что лицезреют свет его в последний раз. И никто из малых и слабых не прошел бы его, а потому пришлось ему оставить любимую супругу свою и малых детей, и была на сердце его тяжкая боль, но долг перед страной и богом вел его мимо Царства Мертвых, мимо Залов, где чудовища распростерли свои крылья и химеры пожирали дух, но он не поддался им. Видели они, светя вниз, как воды сомкнулись над его головой, и горько плакали, потому что думали, что нашел он погибель на голову свою. Однако вынесло его живым на зеленые берега, и неузнанным пошел он среди врагов своих, пока не встретил друзей, и страшна была его месть…»
Предположим, за каждым из этих невозможных слов есть смысл. И что получается? А получается, что Риман, бросив жену и детей на расправу гуннам, смылся через кухонный колодец, что прорубь — Рэндалл как воочию вспомнил этот бешеный поток, оттягивавший в сторону многоведерную бадью, — имела выход в некий подземный путь, достаточно короткий, чтобы этот подонок не захлебнулся и насмерть не замерз. И, видимо, летописцы об этом знали, и с санкции короля сознательно подали истину в виде метафоры. Наверное, их прикалывала мысль, что их писанина будет разыгрывать королей еще долгое время после того, как свершится их век.
В отсутствии иных тайных ходов на свободу Рэндалл был убежден. Один из его предков, Райбер Баккара по прозвищу Псих, помешался на заговорах и устроил настоящее архитектурно-археологическое исследование с целью выявления тайников и секретных туннелей и ликвидации оных как «потенциальных и искусительных путей к монаршей особе». Псих дело знал. Рэндалл был уверен, что он заложил даже мышиные норы, превратив таким образом замок в одну большую ловушку.
Просто выйти за ворота он не мог — в сопровождение ему тут же навязали бы чуть не эскадрон синих, от которых никуда не денешься. Значит, ему оставался один путь. И если Риман его прошел, — значит он, Рэндалл, ничем не хуже.
— Никто, — прошептал он, откидываясь на подушки, — не посягнет на мое безнаказанно.
Он не подозревал, что сию минуту выбрал девиз на всю жизнь.
10. Убьюсь я с этой романтикой!
— Милорд, вы настаиваете? — жалобно спросил Райе. Рэндалл оглянулся, уловив в интонациях сквайра плаксивые нотки. Меж собой они договорились, что Райе не будет звать его Величеством, но на этом его лояльность кончилась, и они сторговались на «милорде».
— Я тебя не заставляю, — буркнул Рэндалл. — Можно подумать, ты пальцем в нос способен попасть. Я вообще взял тебя только ради шухера, чтобы ты стоял и сторожил, если мимо пойдет какая-нибудь глазастая чернавка. С длинным языком. Сунется кто — отгонишь.
Тот уныло кивнул. По его мнению, Рэндалл сошел с ума и с каждым днем становился все хуже.
Мальчишки выбрались из дворца на задний двор, бывший более просторным, чем парадный, поскольку на нем не топтались сотни участников церемониальных действий. Тут царила патриархальная простота: у черного хода кухни толкались торговцы, ежедневно доставлявшие сюда то, что не производилось самим внутренним хозяйством замка, время от времени двор пересекали прачки, несшие белье для просушки, да шлялись по нужде мордастые кухонные кошки, а если и забредал сюда одинокий досужий стражник, так, уж наверное, не с целью выполнения служебных обязанностей, а только лишь повинуясь природной тяге служивого человека к кухне. В дальнем углу от выбранного Рэндаллом и Райсом, возле кузни, шумно и весело починяли старые сани. На истоптанном снегу совершали моцион пестрые куры. Было пасмурно и пахло лошадьми.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
