Жизнь установилась, и многие островитяне теперь считали, что она стоит того, чтобы жить, – хотя вслух эта тема не обсуждалась. Каждое утро, ковыляя по улице в направлении школы, Элени с наслаждением вдыхала крепкий аромат кофе, который смешивался с запахом мимозы. Обычно по пути ей встречался какой-нибудь мужчина, ведущий в поводу осла, нагруженного апельсинами, а когда она проходила мимо кафетерия, в воздухе стояли стук фишек для нард и гул голосов завсегдатаев. Как и в каждой критской деревне, на порогах домов сидели пожилые женщины, приветствовавшие ее кивком головы. Эти женщины при разговоре никогда не смотрели друг другу в глаза – потому лишь, что боялись пропустить какое-то событие или просто чье-то появление.
Теперь на Спиналонге происходило немало нового – время от времени здесь даже гуляли свадьбы. Руководство колонии решило, что раз уж на острове происходят события такого масштаба, процветает общественная жизнь и существует потребность доносить до колонистов различную информацию, то необходим выпуск собственной газеты. За дело взялся Яннис Соломонидис, в прошлом афинский журналист. Вскоре после того как был приобретен типографский пресс, на острове уже выходила еженедельная газета «Звезда Спиналонги» тиражом в сорок экземпляров, с большим интересом прочитываемая колонистами. В газете описывались местные события за неделю – прежде всего браки и смерти. Кроме того, размещалась реклама фильмов, которые планировалось показать на выходных, печатался ассортимент продукции в аптеке и список потерянных, найденных и выставленных на продажу вещей. Со временем редактор начал размещать на страницах издания обзоры и анализ международных событий, а также комиксы.
В ноябре состоялось одно важное для острова событие, о котором, впрочем, газета даже не упомянула. На Спиналонге побывал загадочный темноволосый человек, по виду типичный горожанин. Однако жители Плаки сразу обратили на него внимание: люди в костюмах появлялись в деревне крайне редко, разве что по случаю свадьбы или похорон, но в тот день в Плаке никто не женился и никого не хоронили.
Глава седьмая
Доктор Лапакис сообщил Гиоргису, что к нему должен прибыть гость, которого надо отвезти на Спиналонгу, а несколько часов спустя переправить обратно в Плаку. Звали этого человека Николаос Кирицис. Ему было немного за тридцать, у него были густые черные волосы, и по сравнению с большинством критян он выглядел худощавым – хотя элегантный костюм смотрелся на нем очень хорошо. Кожа на его скуластом лице казалась натянутой. Некоторые жители Плаки сочли его внешность очень представительной, другие же решили, что он плохо питается, – причем и то, и другое было правдой.
На пристани Плаки Кирицис смотрелся чужеродным телом. В отличие от других пассажиров Гиоргиса, у него не было ящиков и другого багажа и его не провожали заплаканные родные – при нем был лишь тонкий кожаный портфель, который он прижимал к груди. Кроме него, из посторонних на острове бывали только доктор Лапакис и иногда – правительственный чиновник, посланный с заданием на скорую руку оценить потребность острова в очередной порции финансирования. Таким образом, Кирицис был первым «настоящим» посетителем Спиналонги, которого вез Гиоргис. Поэтому рыбак отбросил обычную сдержанность и обратился к пассажиру:
– Скажите, какое дело привело вас на остров?
– Я врач, – ответил мужчина.
– Но на Спиналонге уже есть врач, – заметил Гиоргис. – Я лично отвез его сегодня утром.
– Да, я знаю. Я собираюсь встретиться с доктором Лапакисом – он мой давний знакомый и коллега.
– Вы же не больны проказой? – простодушно поинтересовался Гиоргис.
– Нет, – ответил незнакомец, едва заметно улыбнувшись. – Кстати, я уверен, что рано или поздно смогу сказать это и обо всех обитателей острова.
Это было очень смелое утверждение, и Гиоргис почувствовал, как его сердце забилось сильнее. Время от времени разносилось известие, или слух, что чей-то там дядя или приятель слышал о появлении лекарства от лепры. Говорили о пользе от инъекций золота, мышьяка и змеиного яда, но в этих методах лечения было что-то от безумия, и даже если бы больным они были по карману, далеко не факт, что они работают. Люди на острове говорили, что только афиняне способны платить за такие сомнительные средства.
На некоторое время Гиоргис погрузился в мечты – впрочем, не забывая при этом управлять лодкой. В последние месяцы здоровье Элени заметно ухудшилось, и ее муж уже почти не надеялся, что появится лекарство, которое вернет ее домой. Но кто знает, быть может, этот доктор действительно поможет им?
На причале их уже встречал Пападимитриу. Некоторое время Гиоргис наблюдал, как стройный невысокий мужчина с кожаным портфелем и возвышающийся над ним, как башня, коренастый глава колонии идут к туннелю и исчезают там.
С востока подул холодный ветер, который был как будто против того, чтобы Гиоргис доплыл до противоположного берега пролива, но сегодня рыбаку не было дела до буйства стихий: в его сердце воскресла надежда.
Пападимитриу и Кирицис вместе шли по главной улице, и первый буквально засыпал приезжего вопросами. Доктор Лапакис сообщил президенту колонии достаточно, чтобы возбудить в нем сильное любопытство.
– В какой стадии находится исследование? Когда начнется тестирование препарата? Как скоро он дойдет до нас? Как вы связаны с этим проектом?
Все это больше напоминало допрос, и Кирицис явно не ожидал такого приема – впрочем, как не ожидал он встретить здесь такого человека, как Пападимитриу.
– Работа только началась, – осторожно ответил он. – Я имею самое прямое отношение к международной программе исследований, финансируемой фондом Пастера, и нам нужно не только лекарство от лепры. На Каирской конференции, состоявшейся пару лет назад, были изложены новые принципы лечения и профилактики болезни, и именно в связи с этим я сюда приехал. Я хочу убедиться, что мы делаем все возможное, – не хотелось бы, чтобы лекарство, если оно все же будет открыто, дошло сюда слишком поздно.
Пападимитриу было не занимать актерских способностей, поэтому ему удалось скрыть разочарование от того, что лекарство, которого они так долго ждали, пока еще не готово.
– Обидно, – с улыбкой произнес он. – А я обещал своим родным, что вернусь в Афины к Рождеству, и очень надеялся, что вы привезете мне волшебное снадобье.
Кирицис был реалистом и понимал, что до того как эти люди получат эффективное лекарство от лепры, пройдет несколько лет, а потому не хотел будить в них напрасные надежды. Проказа была болезнью почти такой же древней, как мир, и вряд ли можно было победить ее за один день.
Пападимитриу заметил, что доктор рассматривает окружающие здания и людей с некоторым изумлением. Поселок практически ничем не отличался от обычного критского или греческого городка – более того, в нем не ощущалось традиционного для таких мест запустения. Если не считать того, что у некоторых встречных были пятна проказы на лице или другие признаки болезни, живущие здесь люди вполне могли сойти за обычных греков, которые занимаются своими повседневными делами. В такое время года рассмотреть лица было достаточно непросто: мужчины носили широкополые шляпы и шапки и поднимали воротники, а женщины надевали шерстяные шали, которыми прикрывали головы и плечи от разбушевавшейся стихии – сильного ветра и заливающих остров дождей.
Мужчины некоторое время постояли у стеклянной витрины одного из магазинов со свежеокрашенными ставнями – это была булочная. Встретив любопытный взгляд Кирициса, пекарь дружелюбно кивнул ему. В ответ доктор дотронулся до шляпы.
Не доходя до церкви, Пападимитриу и Кирицис свернули с центральной улицы и подошли к больнице, расположенной на небольшом холме. Зрелище, которое открылось их глазам, поистине впечатляло: здание больницы по своим размерам намного превосходило остальные строения на острове – за исключением крепостной стены, разумеется.
На пороге появился Лапакис. Он радостно приветствовал Кирициса, и мужчины обнялись, как старые приятели. Некоторое время они засыпали друг друга вопросами: «Как твои дела? Давно ты здесь работаешь? Какие новости в Афинах?» Но постепенно радость от встречи улеглась, и они перешли к более практическим вопросам – нельзя было терять драгоценного времени. Лапакис провел для Кирициса импровизированную ознакомительную экскурсию по больнице, показав ему поликлиническое отделение, процедурные кабинеты и наконец палату для тяжелобольных.
– Пока что нам очень не хватает ресурсов, – грустно сказал Лапакис. – Хотелось бы, чтобы каждый из обитателей Спиналонги мог провести в больнице хотя бы несколько дней, но обычно нам приходится лишь проверять их состояние и отсылать домой.
Палата была заставлена десятком коек, проходы между ними не превышали полуметра. Ни одна из коек не пустовала. Здесь лежали в основном мужчины, но было и несколько женщин – хотя определить пол пациентов было достаточно сложно из-за полутьмы, царившей в помещении. Почти всем этим больным жить оставалось совсем недолго. Кирицису довелось поработать в афинском лепрозории, поэтому увиденное не произвело на него особого впечатления: условия здесь были намного лучше, и не было того ужасного запаха, который стоял в афинской больнице. А ведь гигиена для больных с открытыми язвами жизненно важна!
