К концу недели картина прояснилась. Каждый вечер на площадке перед баром собиралось почти все население Плаки, благо погода располагала к этому: с конца мая жара на Крите не спадала даже по ночам. Плаку отделяла от места основных событий добрая сотня миль, поэтому местным жителям приходилось полагаться на слухи и бессвязные обрывки информации. Каждый день с запада долетали все новые известия, напоминавшие гонимый ветром пух чертополоха. И хотя большинство солдат, упавших на Крит с неба, погибли, некоторые из них, судя по всему, чудесным образом уцелели и теперь скрывались в горах, отбивая все попытки союзников их уничтожить. Вначале сообщалось исключительно о крови немецких солдат и об их телах, повисших на парашютах или размазанных о скалы, однако теперь стало ясно, что немало десантников осталось в живых и теперь захваченный ими аэродром используется для приема тысяч других немцев. Постепенно положение менялось в пользу захватчиков, а их продвижение по Криту становилось неудержимым.
Как обычно вечером все собрались в баре. Мария и Фотини остались на улице, играя в крестики-нолики на пыльной земле, но при этом прислушивались к громким голосам, которые долетали изнутри.
– Ну почему мы не были готовы? – спросил Антонис Ангелопулос, с размаху поставив кружку на металлический столик. – Было понятно, что они нападут с воздуха.
Энергии Антониса хватило бы на двоих, а чтобы вывести его из равновесия, достаточно было и пустяка. Его зеленые глаза под черными ресницами горели огнем ярости.
Рядом сидел его родной брат. Они были абсолютно непохожи друг на друга: Ангелос спокойный и полный, Антонис худощавый и несдержанный.
– Неправда, – мягко возразил Ангелос. – Десанта никто не ждал.
Павлос Ангелопулос в который раз спросил себя, почему его сыновья никогда ни в чем не соглашаются друг с другом. Вытащив сигарету, он вынес вердикт:
– Я думаю, Ангелос прав. Никто не ожидал нападения с воздуха. Эта атака была настоящим самоубийством: прыгать с парашютами прямо навстречу пулям с земли!
Павлос знал, о чем говорит. Для многих из немецких десантников этот прыжок действительно оказался самоубийственным, но командование немцев не постеснялось пожертвовать несколькими сотнями своих солдат ради достижения цели, и до того как союзники успели должным образом ответить, очень важный аэропорт в Малеме, к востоку от Ираклиона, был уже в руках немцев.
Несколько дней жизнь в Плаке текла как обычно. Никто не знал, что принесет с собой пребывание немцев на критской земле. Правда, все были потрясены тем, что нечто подобное вообще произошло. Затем стали просачиваться слухи, что на самом деле картина даже более мрачная, чем считалось ранее. В течение недели сорок тысяч солдат греческой и союзных армий были окружены, и союзники вынуждены были начать массовую эвакуацию, которая проходила с огромными потерями. Споры в баре стали более ожесточенными. Одной из основных тем было то, каким образом деревня должна готовиться к обороне, ведь немцы подходили все ближе. Желание взять в руки оружие вспыхнуло и разлилось подобно религиозному экстазу. Жители деревни не боялись кровопролития – более того, многие из них ждали предстоящих боев с нетерпением.
Вскоре война по-настоящему вошла в жизнь обитателей Плаки: в Агиос Николаос вошли передовые немецкие части, а оттуда небольшой отряд был послан в Элунду. Как-то днем, когда девочки Петракис возвращались домой из школы, Анна остановилась и дернула сестру за рукав:
– Мария, ты только посмотри, кто идет по улице!
Внутри у ее сестры все сжалось – на этот раз Анна не ошиблась. Немцы действительно добрались до Плаки: навстречу им деловито шли два солдата в немецкой форме. Девочка спросила себя, что делают враги, захватив какое-нибудь селение, и сама же ответила: «Начинают убивать всех, кого видят». Ее ноги словно налились свинцом.
– Что нам делать? – прошептала она.
– Идем дальше, – прошипела в ответ Анна.
– Может, нам лучше убежать? – спросила Мария.
– Не говори глупости. Я хочу посмотреть, какие они вблизи.
Схватив сестру за руку, Анна потащила ее за собой.
У солдат был совершенно непроницаемый вид, а их голубые глаза смотрели прямо перед собой. На них были плотные куртки из серой шерсти, а ботинки с коваными носами ритмично звякали по каменистой почве. Казалось, солдаты просто не заметили Анну с Марией – по крайней мере, они прошли мимо так, словно девочек не существовало.
– Они даже не посмотрели на нас! – воскликнула Анна, когда они отошли от немцев на достаточное расстояние. Ей было уже почти пятнадцать, и ее задевало, когда представители противоположного пола не обращали на нее внимания.
Несколько дней спустя в Плаку вошел небольшой немецкий отряд. Утром в один из домов, расположенный на окраине деревни, громко постучали.
– Открывайте! – кричали солдаты, колотя в дверь прикладами винтовок.
Несмотря на то что эти слова были произнесены на немецком, обитатели дома отлично поняли, чего от них хотят, – как поняли они и то, что было сказано дальше. Выбор, который им предоставили, был прост: либо очистить дом к полудню, либо… То, чего с таким нетерпением ждала Анна, случилось, и в воздухе над деревней повисло густое, как патока, напряжение.
О том, что происходило в остальной части Крита, достоверно никто не знал, но зато не было недостатка в слухах. Например, говорили, что какие-то небольшие отряды союзников движутся на восток, в сторону Ситии. Как-то вечером, уже после наступления темноты, с окружающих Плаку холмов спустились четыре британских солдата, которые некоторое время прятались в заброшенной пастушеской хижине. Они с беззаботным видом вошли в деревню, и прием, который им устроили местные жители, был не менее теплым, чем если бы они вернулись в свой родной городок под Лондоном. Сельчанами двигала не столько жажда узнать новости из первых рук, сколько присущее деревенским жителям гостеприимство и привычка принимать незнакомцев так, словно они были посланы Богом. И солдаты оправдали надежды: они съели и выпили все, что им было предложено, но только после того как один их них, неплохо владеющий греческим языком, рассказал, что произошло на предыдущей неделе на северо-западном побережье Крита.
– Мы никак не ожидали, что они появятся с воздуха – тем более в таком количестве, – рассказывал солдат. – Все думали, что они нападут с моря. Многие из них погибли на месте, но немало приземлились целыми и невредимыми. Какое-то время они прятались, собираясь с силами. – Молодой англичанин помолчал, словно не решаясь продолжать рассказ. – Некоторым из немцев помогли умереть.
Это прозвучало в его устах почти невинно, но после того как он рассказал подробности, лица многих из жителей деревни покрылись бледностью.
– Некоторых из раненых немцев местные крестьяне изрубили на куски, – проговорил он, глядя в кружку.
Один из его товарищей достал из нагрудного кармана сложенный вчетверо лист бумаги, развернул его, положил на стол и тщательно разгладил. На бумаге был напечатан текст на немецком языке с написанным кем-то переводом на греческий и английский.
– Думаю, вам всем стоит на это посмотреть, – сказал первый англичанин. – Этот приказ издал пару дней назад командир немецкого десантного корпуса генерал Штудент.
Жители деревни, сгрудившись вокруг стола, принялись читать написанное на бумаге:
«Установлено, что гражданское население Крита несет ответственность за пытки и убийства наших раненых солдат. В связи с этим приказываю немедленно начать карательные акции, в которых частям предоставляется полная свобода действий.
Данным приказом я уполномочиваю подразделения, личный состав которых пострадал от упомянутых зверств, на выполнение следующих действий:
1. Стрельба без предупреждения.
2. Полное уничтожение населенных пунктов.
3. Истребление всего мужского населения любого населенного пункта, укрывающего лиц, виновных в вышеуказанных преступлениях.
Для вынесения решений по делам лиц, принимавших участие в убийствах наших солдат, не требуется созыв военных трибуналов».
– Истребление всего мужского населения! – повторил кто-то.
Повисла гнетущая тишина, слышалось только тяжелое дыхание собравшихся. «Интересно, а дышать нам немцы не запретят?» – подумали многие.
Молчание нарушил молодой англичанин:
– До этого немцы никогда не сталкивались с таким отпором, как на Крите, а потому не ожидали ничего подобного. Оружие берут в руки не только мужчины, но и женщины, и даже дети и священники. Немцы же ожидали, что Крит покорится им без сопротивления – и греки, и войска союзников. Поэтому мы должны предупредить вас, что в нескольких деревнях, расположенных к западу отсюда, германские войска устроили настоящие расправы. Они попросту стерли эти деревни с лица земли – в том числе церкви и школы…
