Тан замер на верхней ступеньке, и алхимик ткнулся ему в спину. Зашипел что-то неразборчивое и подтолкнул друга плечом. Сигмон мигом очнулся и схватил Рона за плечо – если он будет шуметь, они точно никогда не выберутся из этого могильника.
Лестница вывела их в длинный коридор с множеством закрытых дверей. Сигмон прекрасно видел их в темноте, правда, все кругом было серым и бесцветным. А вот полуэльф отчаянно таращил глаза, пытаясь разобрать хоть что-нибудь. Тан осмотрелся и заметил, что в стене пристроилась маленькая винтовая лестница, ведущая выше – в башенку с колоколом.
Алхимик, наконец, рассмотрел в темноте знакомые очертания и указал пальцем на одну из дверей. Сигмон коротко кивнул и скользнул по коридору к заветной двери. На ходу он переложил дубинку в левую руку и приготовился хорошенько отделать любого, кто встанет на его пути.
Дверь оказалась не заперта. Сигмон осторожно тронул медную ручку пальцем, и дверь распахнулась. Из темного проема выплеснулся запах тлена, накрыв тана такой густой волной, что он чуть не закашлялся. В комнате оказалось темнее, чем в коридоре, хотя казалось, что такое невозможно. И все же Сигмон, пусть и не сразу, рассмотрел, что находится внутри.
Большая комната оказалась почти пуста. Только в центре расположился обеденный стол с пустыми подсвечниками. Его столешницу запачкали чем-то липким даже на вид, и Сигмон решил не думать о том, что это могло быть. Ставни в комнате оказались плотно прикрыты и занавешены плотными шторами из черного бархата. Больше в комнате не было ничего – словно мебель вынесли дотошные кредиторы, решив пустить ее с молотка. И лишь в дальнем углу, за столом, Сигмон увидел большой заплечный мешок. Он весь был покрыт темно-зелеными узорами, напоминавшими переплетение весенней лозы, и тан понял, что это – мешок Рона.
Алхимик жадно сопел за плечом – он ничего не видел, но почувствовал, что его друг напрягся. Пальцы Рона впились в плечо тана, словно спрашивая: что там? Сигмон обернулся, отцепил руку алхимика от плеча и знаком велел ему остаться в коридоре. Рон послушно закивал, отступил на шаг и только тогда тан осторожно вошел в комнату.
Он шел аккуратно, словно по тонкой бечевке, натянутой над пропастью. Скользил неслышно, как по льду. И даже не дышал. И только когда добрался до мешка и ухватил его за лямку, то понял, как он ошибался.
Обернувшись, он увидел то, что не заметил сначала – у стены, что выходила в коридор, на полу примостились два темных силуэта. Сигмону не нужно было гадать, что это, он уже почувствовал спящих вампиров. Войдя в комнату, он просто их не заметил, не догадался обернуться. А чутье его не подвело, нет. Просто в ратуше собралось столько кровососов, что тан чувствовал их постоянно и не мог точно определить, близко они или далеко.
Эти, что лежали на полу, оказались слишком близко. Самые настоящие Старшие – ловкие, быстрые, умелые, прожившие не один человеческий век. Смертельно опасные, даже для такого чудовища, как бывший армейский курьер с чешуей вместо кожи. Но хуже всего было то, что Старшие не спали. Из темноты на Сигмона смотрели две пары красных глаз. Смотрели насмешливо, с прищуром, спрашивая – мол, попался?
Под этими взглядами тан почувствовал себя соломенным болваном, мишенью лучников, которой нарисовали красный круг прямо на груди. Он стоял, сжимая в одной руке дубинку, в другой – мешок с вещами алхимика, а две темные фигуры медленно поднимались с пола. И где-то там, внизу, шевелилось что-то живое и темное, похожее на ожившее болото.
Упыри просыпались.
Сигмон шумно сглотнул и сделал то единственное, что еще мог сделать – взмахнул рукой и швырнул мешок в Рона, заглянувшего в комнату. Алхимика вынесло в коридор, и он ударился спиной о противоположную стену. Сдавленно кашлянул.
– Беги! – крикнул тан изо всех сил, уже нисколько не таясь. – Беги к свету, Рон!
Упыри разом зашипели и в мгновенье ока очутились на ногах. Сигмон выхватил кинжал из тайных ножен и шагнул им навстречу.
– Начнем, пожалуй, – только и успел сказать он.
Это ничуть не походило на дуэль с Тератом, принесшую тану сомнительную славу среди ночного народа. Упыри кинулись на него разом, пытаясь дотянуться до горла, а Сигмон не успел увернуться. Вампиры навалились дружно, свалили его на пол и сразу выбили из рук кинжал. Тан лягнул одного из кровососов, второму отвесил оплеуху, и схватка превратилась в кабацкую драку, где противники лупят друг друга, не разбирая, где свои, а где чужие. Именно это и спасло тана.
За время путешествия ему пришлось не раз участвовать в подобных баталиях, и он знал, как нужно себя вести: Сигмон бил, рвал, и кусал все, что оказывалось поблизости. Он превратился в яростный смерч, щедро раздающий тумаки всем, кто подвернулся под руку. Вампиры, пытавшиеся действовать сообща и поддерживать друг друга, были сметены натиском Сигмона. Если бы они оставались простыми людьми, то давно превратились бы в кровавое месиво. Но людьми они не были.
Они вставали после смертельных ударов и снова бросались в бой, не обращая внимания на переломы и раны. Сигмон отшвыривал их прочь, легко, как соломенных истуканов, но никак не мог нанести решающий удар – просто не мог атаковать, едва успевая защищаться. Быстрые и ловкие, Старшие ускользали из его рук и не давали ни мига передышки. Тан попытался нашарить на полу кинжал из эльфийского серебра, но кровососы повалили его, прижали к доскам, и Сигмон почувствовал, как их когти скрежещут по чешуе. Он забился в их руках пойманной рыбой и вывернулся из захвата. Ногами отбросил одного, а второй оказался так неловок, что попался в руки Сигмона. Тан мигом выдавил ему глаза пальцами, вырвал нижнюю челюсть и оттолкнул в сторону. Потом вскочил, одним ударом сшиб с ног первого упыря и стал охаживать его ногами, пытаясь попасть в голову.
Ему даже удалось это сделать. Один раз. Вампир распластался по полу, Сигмон нацелился добить его, однако на спину ему кинулся изуродованный, но еще живой упырь. Он прижал руки тана к бокам, тот ударил головой назад, потом еще раз, с ужасом понимая, что драгоценное время тает, как снег на солнце. Но он ничего не мог сделать – завяз в драке с упырями, вместо того, чтобы бежать.
Удачный момент был упущен: первый кровосос уже поднимался с пола, а дверь распахнулась настежь, впустив в комнату десяток новообращенных упырей, выглядевших как пародия на людей. Живой волной они катили на Сигмона, который никак не мог освободиться от повисшего на нем упыря. Новообращенные, не такие подвижные, как Старшие, замешкались в дверях, и Сигмон понял, что еще миг – и его захлестнет волной кровососов, жаждущих его крови. Он захлебнется под их натиском, его завалят телами и раздерут на мелкие клочья, как тряпичную куклу. И он больше никогда не увидит Арли. Арли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
