Я сделала глубокий вдох.
— Понимаете, я думала, здесь раньше жил Каспер Грёза.
— Что-что? Здесь жил человек по имени Каспер? Я в этом сильно сомневаюсь.
— Значит, вы давно здесь живёте?
— Всего полгода, да и того много. Мерзкая трущоба. Я все хожу в местный совет с тех самых пор как родился ребёнок, но они ничего не хотят слушать. Его постоянно мучают простуды, глядишь — и до астмы дойдёт, если мы отсюда не переедем.
Малыш захныкал громче, будто понимал, о чем идёт речь. Женщина перехватила его поудобнее.
— Пойду я. Пора его кормить. Всего хорошего.
— Да. Извините. До свидания.
Я ещё не успела договорить, как она закрыла дверь.
Я боком протиснулась в перекошенную калитку и остановилась, глядя на дом. Наверное, я неправильно запомнила адрес. Но ведь я знала его долгие годы, лучше, чем собственный. Да какая разница? Во всяком случае, сейчас Каспера Грёзы здесь нет.
Я зажмурилась, боясь расплакаться прямо посреди улицы. Сунула руки в карманы куртки, покрепче сжала Воронью фею. И тут услышала шаги. Я открыла глаза и увидела очень толстого человека, который шёл переваливаясь мне навстречу. Он просто не мог идти ровно, такой он был грузный. Когда он подошёл ближе, я услышала его свистящее дыхание.
Мне он понравился, хотя и был такой толстый. На нем был огромный оливково-зелёный пиджак, гигантские чёрные брюки и лиловые замшевые ботинки. Светлые, довольно длинные волосы спадали ему на лицо. От ходьбы он весь покраснел. Было неловко его разглядывать. Наверное, ему уже надоело, что все на него таращатся. Я отвела глаза и снова посмотрела на дом.
Я ждала, пока пузан пройдёт мимо. Но он замедлил ход, его лиловые ботинки едва двигались. Вдруг он остановился, оказавшись почти вплотную ко мне. Он быстро, со свистом дышал. От него пахло туалетной водой с ароматом лимона. Сунув руку в карман пиджака, он вытащил носовой платок и вытер лоб. Потом как-то застенчиво кивнул мне и двинулся прочь, туда, откуда пришёл. Можно подумать, он специально приходил посмотреть на дом номер двадцать восемь. Для этого могла быть только одна причина.
— Простите, — робко крикнула я ему в спину. — Я знаю, это звучит очень глупо, но… Вы любите Каспера Грёзу?
Он остановился. Обернулся, насторожённо посмотрел на меня.
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому что он раньше жил здесь. А вы, мне показалось, тоже смотрели на этот дом.
— А тебе нравится Каспер Грёза? — спросил он.
— Очень. У меня все его книжки, даже «Дымчатая фея». Я знаю их наизусть, все двенадцать.
— А которая тебе больше нравится?
— Наверное… Вообще-то они мне все нравятся, но, наверное, больше всех — «Полночь».
— Какая страница?
— Последняя, та, где принцесса выглядывает из окна своего дворца. То есть это я так думаю, что она во дворце. Может быть, это тюрьма — трудно отличить при лунном свете. Там вдали виднеется церковь с высоким шпилем, и часы бьют полночь. На следующей странице сказано, что, если загадать желание, пока бьют часы, оно обязательно сбудется.
— Разве там так сказано? Или же там сказано, что желание, может быть, сбудется?
— Ой, правда! Так вы действительно его фан, раз настолько хорошо знаете его книги.
Но он, как ни странно, покачал головой.
— Нет, я бы не назвал себя фаном. Я вижу недостатки в каждой иллюстрации.
— Но ведь они такие прекрасные! Все до единой! Даже когда он рисует что-нибудь уродливое или злое. Это самые чудесные иллюстрации в мире! — возмутилась я.
— Что ж, я не стану с тобой спорить. Я уверен, Каспер Грёза был бы очень горд, если бы знал, что на свете живёт такой горячий поклонник его творчества.
— Я всегда говорила, что я его фан номер один, только это глупо, ведь его книгами зачитываются сотни и тысячи людей. Есть даже фан-клуб, но там заправляют его издатели. Он сам никогда не выходит на сайт.
— Я слышал, он большой нелюдим, — печально произнёс толстяк.
— Никто не знает, где он живёт, и он никогда не даёт интервью, и не раздаёт автографов, и никогда никому не пишет.
— Совсем никому?
— Ну, может быть, один раз, давным-давно, — сказала я, с нежностью думая про свою тайну.
Я невольно улыбнулась, и толстяк улыбнулся мне в ответ.
— А вам он тоже написал? — спросила я. — Вы поэтому знаете этот дом?
— Я всегда знал этот дом, — сказал он.
Я внимательно вгляделась в его лицо и вдруг представила его при другом освещении.
— Это вы! — прошептала я.
— По-моему, я тоже тебя знаю. Ты… Ты… У тебя какое-то цветочное имя. Постой… Ты Фиалка!
— Как вы меня узнали?
— Ты, Фиалка, первый человек, который написал мне письмо о моей книжке. Я храню его как сокровище.
— И вы мне прислали ответ, и там был обратный адрес. Я ещё раз вам написала, но письмо вернулось назад.
— Я переехал. А когда вышла следующая книжка, меня завалили письмами. Я решил, что никому больше не могу отвечать. Прости.
— Я понимаю. А я вам до сих пор пишу.
— Что, моим издателям?
— Нет. Пишу письма и складываю в большую серебряную шкатулку. Я держу её в платяном шкафу. Ну, как будто я их отправила.
— Какая прелесть! Но теперь, я думаю, ты не будешь мне писать, после того как узнала, какой я на самом деле. Не очень-то похож на прекрасного принца, а?
— По-моему, вы красивый. Очень, — сказала я.
— Ты очень добрая девочка, Фиалка. — Он снова порылся в кармане и вытащил записную книжку в кожаном переплёте и авторучку.
— Вы хотите дать мне автограф?
— Если хочешь. И маленькую картинку?
— Ой, пожалуйста!
Он положил книжечку на левую ладонь и начал рисовать. Я следила, как чёрные линии на страничке складываются в знакомую маленькую фею, чуть склонившую голову набок.
— Это фея Фиалка!
— Она самая.
— Так интересно смотреть, как она появляется на бумаге, словно по волшебству. По-моему, это и есть волшебство! Ведь утром я ещё не знала, что приеду сюда. Я живу за много-много миль от этого места. И все-таки я здесь, и вы здесь, какое удивительное, чудесное совпадение!
— Не такое уж совпадение. Я почти каждый день прихожу сюда. За углом меня ждёт шофёр. Я прогуливаюсь по этой улице до самого дома. Постою минутку-другую, вспомню те времена, когда я ещё не был Каспером Грёзой.
— А кем же вы были?
— Это секрет, Фиалка.
— Я никому не скажу, вы же знаете.
— Я был несчастным, застенчивым толстым мальчиком по имени Колин Данвелл. Дома у меня было не очень-то хорошо, вот в этом самом доме. А школу я ненавидел. Я плоховато учился, и все вокруг надо мной смеялись.
— Но, наверное, по рисованию вы были лучше всех.
— Наверное, был, но рисование никто не считал серьёзным предметом. К тому же в школе рисовали не то, что мне хотелось. Зато дома я запирался у себя в комнате и создавал на бумаге свой собственный волшебный мир. Правда, приходилось прятать рисунки от братьев, не то они бы меня совсем задразнили. Я мечтал поступить в художественное училище, но в шестнадцать лет мне пришлось бросить школу и пойти работать в газетный киоск, к дяде. Я ненавидел эту работу. Мне всегда было сложно общаться с людьми, да к тому же такое количество шоколада вокруг — постоянный соблазн. Я ел целый день и ещё полночи. И до сих пор сохранил эту привычку, хотя Оливия все время уговаривает меня начать худеть. Она мой издатель, а теперь и партнёр.
— Блондинка с длинными волосами, — вздохнула я.
— Верно. Ты так много знаешь обо мне, Фиалка. Я послал ей «Дымчатую фею». Эту книжку я сочинил ещё подростком, когда работал в киоске. Я отправил её многим издателям, и все они её отвергли. Так продолжалось несколько лет. Я впал в депрессию. Мне казалось, что мои мечты никогда не сбудутся, но вот рукопись попала к Оливии. Она прочла, ей понравилось, она захотела со мной встретиться… А позднее, когда разразился скандал и тираж изъяли, она не потеряла веры в меня и заказала мне новую книжку. Теперь у меня совсем другая жизнь, и я до сих пор не могу до конца в это поверить. Я не хочу жить богемной жизнью, которой живёт большинство художников и писателей. Не по душе мне это. Да и вид у меня не презентабельный. Так что слава меня не волнует, и богатство тоже, хотя, конечно, очень приятно иметь возможность жить в таком доме, какой мне нравится, и наполнить его красивыми вещами. Но самое чудесное — я могу целыми днями работать, создавать свои волшебные миры.
Мне нравится приезжать сюда, чтобы на минуточку окунуться в ту, прежнюю жизнь, вспомнить, как все было раньше. Я теперь благодарю судьбу за то, что жил в этом уродливом доме и даже за то, что всегда оставался третьим лишним — иначе бы я не начал придумывать свой собственный мир, где живут крошечные прекрасные существа. Ну, вот тебе твоя фея.
Он нарисовал очень красивую фею Фиалок и сделал ей длинные тёмные волосы, точь-в-точь как у меня.
Фиалке, моему фану номер один.
Я очень рад, что мы встретились.
