Рис.12 Маршал Польши, верховный главнокомандующий польской армии Эдвард Рыдэ-Смиглы
Тот самый Рыдз-Смиглы, с которым Блюм связывал надежды на корректировку польской внешней политики, в феврале 1937 г. будет ворковать с Герингом и даже придет в восторг от его (Геринга) «прямодушия и обаяния».
(...)
Со страниц польских газет французам объясняли, что главная угроза цивилизации — это Коминтерн. Об этом Бек и Дельбосу заявил: «Франции и Польше угрожает не гитлеровская агрессия, а Коминтерн, т. е. СССР» (15). Особый акцент польская пресса делала на закате системы коллективной безопасности и «победе концепции билатеральных договоров» (16) (прецедент которым был создан польско-германским пактом о ненападении в январе 1934-го). Дескать, даже Франция была вынуждена принять эти передовые подходы польской и германской дипломатии!
(...)
Таким образом, Гитлер мог праздновать успех. «Концепция билатеральных договоров» — это было именно то, что ему в тот момент требовалось. Применительно к польско-французскому союзу она означала, что Польша не выступит на стороне Франции, если последней придется защищать свои позиции в Центральной и Юго-Восточной Европе.
Это воспевание поляками «билатеральности» в пику коллективным системам безопасности не только характеризует недальновидность руководства межвоенной Польши, но в который раз воспроизводит ситуацию из известной песни — «на дурака не нужен нож...» Впрочем, в нашем случае нож тоже будет, но позже.
А в тот момент Гитлер, которому Польша временно(!) требовалась в качестве инструмента его политики, ловко подыграл польским шляхетским комплексам. Поляки бредили своим «национальным величием» и очень расстраивались, когда их не воспринимали «великими». Французские, английские, советские и т. д. дипломаты вели разговор с польским руководством с позиций реальности — не преуменьшая, но и не преувеличивая значение Польши. А вот Гитлер, в действительности глубоко презирая поляков и держа их деятелей за шутов, на словах (лично или устами Геринга) всегда был готов потешить шляхетское ухо высокопарными фразами о «великой Польше».
Дескать, зачем вам, панове поляки, эти коллективные системы, там ведущую роль будут играть другие, те, кто считают великими державами себя и не признают «великой державой» Польшу, не желают иметь с ней (Польшей) равноправных отношений. Зачем вам, полякам, к примеру, плестись в хвосте той же Франции с ее антантами и «восточными пактами», вы что, менее великие? Нет, панове, такой «великой державе», как Польша, не пристало плыть в чужом фарватере. Вы вправе и в состоянии вести самостоятельную политику, как и подобает «великому государству». Вот, например, Германия готова садиться с Польшей за стол переговоров как с равноправным партнером.
Если я где-то и утрировал, то не много. Ибо именно под этим соусом — что, дескать, двусторонние договора обеспечивают «равноправие» на внешней арене и «самостоятельность» политической линии — поляки и воспевали концепцию билатеральности международных соглашений.
Порт-пароль Гитлера в Европе
1937 г. знаменовал собой очередное укрепление позиций Гитлера в Европе и прежде всего за счет ослабления позиций государств, пытавшихся противостоять его замыслам. Профранцузские военные союзы — Малая и Балканская Антанты — трещали по швам, из коллективных систем безопасности страны-агрессоры выбивали одного участника за другим.
Активное пособничество Гитлеру и Муссолини оказывала Польша. Прежде всего Варшава взяла на себя «румынское направление». Значение Румынии в тот период переоценить сложно. Наряду с Югославией Румыния была членом обеих профранцузских антант — Малой и Балканской (т. е. своего рода звеном между этими альянсами). Но кроме того, румынская территория ввиду известной позиции Польши оставалась и единственным коридором, по которому советские войска могли бы прийти на помощь Чехословакии и Франции в случае военного конфликта с Германией. Чтоб перекрыть этот коридор, и поработала Польша в 1937 г., что впоследствии в немалой степени предопределило судьбу Чехословакии (да и вообще судьбу Европы).
(...)
В апреле 1937-го в Бухарест пожалует лично полковник Бек — наиболее старательный порт-пароль Гитлера. Польская официозная пресса, широко комментировавшая эту поездку, захлебывается от роли «великой державы», которую-де все больше играет Польша [8]. Особая статья комментариев — мусоление всякого рода антисоветчины, грозящей западной цивилизации, и против чего, мол, теперь единым фронтом встают Польша и Румыния. Во всех правительственных органах печати публикуются массивные статьи «о наступлении Коминтерна на Польшу», о якобы развязывании Коминтерном мировой революции и планов по большевизации Польши, все это сопровождается тенденциозно подобранными цитатами из постановлений Коминтерна, решений ВКП(б) и т. д. Коминтерн, соответственно, отождествляется с Советским правительством и МИДом [9].
____________________
8. Документы внешней политики СССР (далее – ДВП СССР). – М.: Политиздат, 1976, т.20, с.193.
9. ДВП СССР, т.20, с.195.
Тут надо отметить, что вся эта массированная «антикомминтерновская» кампания — дань Гитлеру. Незадолго перед тем, 25 ноября 1936-го в Берлине между Германией и Японией был заключен «Антикоминтерновский пакт», который с удовольствием восприняли в Варшаве. Конечно, Гитлер хотел видеть среди участников пакта и союзных поляков (тем паче статья 2 пакта прямо приглашала другие «цивилизованные» страны присоединяться). Ниже мы скажем о том, как Варшава чуть было не вляпалась в это фашистское образование, а в тот момент, судя по всему, шла пропагандистская обработка польского населения именно с прицелом на присоединение Польши к «Антикоминтерновскому пакту».
(...)
...ближайшей практической задачей Бека, конечно, было добиться дальнейшего развала Малой антанты и изоляции Чехословакии от ее партнеров. Прежде всего это наносило удар по интересам как бы союзника Польши — Франции. Чуть позже, в начале мая 1937-го, бывший проездом в Париже Литвинов сделает «визит вежливости» к своему французскому коллеге Дельбосу и даже пожмет по этому поводу плечами: «Коснувшись махинации Бека, я указывал на создавшуюся аномалию, когда Польша, получая от Франции денежную и военную помощь, интригует против связанных с Францией пактами помощи Чехословакии и СССР», — скажет он в телеграмме в НКИД СССР [12].
____________________
12. ДВП СССР, т.20, с.234.
А что до махинации Бека, то она состояла в том, что якобы союзная Франции Польша умудрялась быть еще и союзником фашистских держав, а кроме того, вынашивать планы расчленения другого французского союзника — Чехословакии.
Как сообщал в Москву советский полпред в Варшаве, Румыния «усиленно обрабатывается» Германией, Италией «и, конечно, Польшей. Польша с азартом включилась в общую германо-итальянскую обработку Румынии, активно исполняя свои обязанности союзника Германии, в надежде на свою долю добычи при перекройке карты Дунайского бассейна, в первую очередь, конечно, Чехословакии. Можно без преувеличения сказать, что (за) последний год польская внешняя политика еще больше сомкнулась с линией германской политики и стала более откровенно антисоветской. Внешним выражением этого стала и польская пресса, которая, правда, и раньше не скупилась на антисоветские выпады. Но теперь эта антисоветская кампания польской прессы в вопросах внешней политики стала более откровенной и более активной. Официозная пресса теперь уже не считает нужным скрывать польских планов в сколачивании антисоветского блока и борьбы с Советским Союзом» [13].
____________________
13. ДВП СССР, т.20, с.194.
Кстати, насчет упомянутой роли Польши как «великой державы», с чем ее пресса связывала принятие под «польское покровительство» Румынии. Если год-полтора перед тем Варшава носилась с идеей «Балтийской Антанты» (само собой, с руководящей ролью Польши), то к 1937-му поляки дозрели до более глобального прожекта. Теперь бы его назвали Балто-Черноморской дугой.
(...)
Румынию полковник Бек открыто трактовал «как страну, интересы которой Польша призвана охранять». Беспардонство Бека доходило до того, что он открыто характеризовал в польской прессе румынских государственных деятелей «как кантитэ нэглижабль» (от франц. quantitе' nе' gligeable — нечто не стоящее внимания), позволял себе фамильярно похлопывать по плечу румынского короля, называя его «единственным партнером в польско-румынском союзе» [16].
____________________
16. ДВП СССР, т.20, с.377.
Распоясался глава польского МИД от переполнявших его чувств «национального величия», представлений о себе самом как о главе дипломатии одной из «великих держав» Европы. И эти ощущения, столь сладостные для шляхетского самолюбия, давала именно та политика, к проведению которой Варшаву подталкивал Берлин, — миссия Польши как «бастиона цивилизации против восточного варварства», широкие перспективы территориальных захватов (аппетиты по этой части, как мы помним, у поляков остались неудовлетворенными еще с периода после Первой мировой войны). Кто мог еще предложить что-то подобное Польше? Только Гитлер! На тот момент в союзе с Гитлером поляки, как говорится, находили себя.
