Например, маги говорят: «тональ заставляет людей совершать поступки». Спрашивается: кого заставляет, о чем идет речь? Как ни странно, о самом же тонале.
Другой пример. Маги говорят, что вне зависимости от того, какой бы умной ни была защита тоналя, нагваль все равно всегда способен вырваться на поверхность, хотя его проявления всегда непреднамеренны; величайшим же искусством тоналя является подавлять любое проявление нагваля таким образом, что даже если его присутствие будет самой очевидной вещью на свете, оно останется незамеченным. Спрашивается: незамеченным для кого? Конечно же для тоналя. Ведь у нас всего две стороны.
Еще один пример, иллюстрирующий трудность разговора о тонале и нагвале и понимания их проявлений. Когда я пишу эту книгу, мой тональ используется для того, чтобы понять ту информацию, извлеченную из книг магов, которую я хочу сделать ясной для тоналя читателя. Кем он используется? Ответ прост: тональ использует самого себя.
На самом деле вся трудность здесь только в том, чтобы понять, что термины «я», «меня» и т. д. — это всего лишь порождения тоналя, обнаружившего: насколько приятно говорить о себе, отделив себя ото всего остального, и использовавшего это свойство для удобства общения с другими тоналями и с самим собой. Наше личностное «я» — неотъемлимая часть нашего описания мира — является лишь следствием этого описания, то есть одним из эффектов самого тоналя. Знакомство с эффектами нагваля заставляет осознать тот факт, что в действительности наша «отделенность» от мира, который нас окружает, гораздо слабее, чем кажется из человеческого описания мира. Таким образом «я» для магов гораздо более безлично, чем «я» обычных людей, поскольку они осознают, что не являются чем-то застывшим и неизменным, как кажется обычным людям, но являются постоянно меняющимися проявлениями своего тоналя и нагваля, про которые нельзя даже определенно сказать, находятся ли они внутри нас.
Таким образом, когда говорится, что тональ заставляет нас делать что-либо, вовсе не имеется в виду, что есть какая-то третья часть. Очевидно, тональ заставляет самого себя следовать своим суждениям. В некоторых случаях, однако, или при некоторых особых обстоятельствах, что-то внутри тоналя осознает, что есть еще какая-то часть нас. Это что-то вроде голоса, который приходит из глубин, — голоса нагваля. Дело в том, что целостность нас самих, то есть осознание того факта, что мы — это как тональ, так и нагваль, — является состоянием естественным, и этот факт тональ не может отбросить совершенно. Поэтому бывают моменты, и особенно — в жизни воинов, когда целостность становится явной. В эти моменты мы получаем возможность осознать, чем мы в действительности являемся — в такие моменты тональ осознает целостность существа, которое умрет. А осознание собственной целостности — это всегда потрясение, потому что осознание разрывает радужную пелену нашей умиротворенности.
Для обычного человека целостность в течение жизни оказывается недоступной. Но в момент смерти нагваль становится полностью действенным, и все то осознание, которое накопилось в наших икрах и бедрах, в нашей спине, плечах и шее, начинает расширяться и распадаться. Как бусинки бесконечного разорванного ожерелья они раскатываются без связующей силы жизни.
Целостность самого себя — очень «экономичное дело»: нам нужна очень маленькая часть ее, чтобы выполнить сложнейшие, жизненные задачи, обычно же мы, фактически, вовсе обходимся без нее. И однако, когда мы умираем, мы умираем с целостностью нас самих. Маг задает вопрос: если мы умираем с целостностью нас самих, то почему бы тогда не жить с ней?
Очистка тоналя. Сжатие тоналяДля того чтобы быть средним тоналем, человек должен иметь единство. Все его существо должно принадлежать к острову тоналя. Без этого единства человек полезет на стенку. Маг, однако, должен разорвать это единство, чтобы прибыть к целостности самого себя, но при этом не подвергать опасности свою жизнь. Поэтому задача мага — ждать, терпеливо ждать столько времени, сколько будет нужно.
Воин не предпринимает ненужного риска. Он тратит годы на то, чтобы очистить свой остров, пока не придет момент, когда он, образно говоря, сможет ускользнуть с него без риска для своей жизни. Но до этого момента он никогда не покидает острова тональ. Вместо этого он активно использует его.
Воин осознает, что бесполезно сердиться или разочаровываться в себе: все, что при этом происходит — это уход тоналя в свою внутреннюю битву. Битва внутри собственного тоналя — крайне нежелательное состояние. Безупречная жизнь воина предназначается именно для того, чтобы закончить эту битву.
Для начала воин избегает опустошенности и измотанности. Тогда он может прийти к моменту, когда в нем больше нет войны: нет в том смысле, в каком она была, потому что путь воина — это гармония между действиями и решениями сначала, а затем — гармония между тоналем и нагвалем.
Вначале следует разговаривать с тоналем (фокус тут в том, что разговаривает сам же тональ), потому что именно тональ должен уступить контроль, но сделать это с радостью. Тональ настраивают так, чтобы он добровольно отдал ненужные вещи — такие, как важность самого себя и потакание себе, которые только приводят его в беспорядок. Вся беда в том, что тональ цепляется за эти вещи, в то время, как он должен бы быть рад освободиться от этой ерунды. Но таково уж свойство нашего внимания — цепляться за старое.
Таким образом, чтобы достичь целостности самого себя, необходимо убедить свой тональ стать свободным и подвижным, а все мы в совершенстве научились делать тональ слабым. Воин же должен развить правильный тональ.
Говоря упрощенно, у каждого тоналя есть две стороны. Одна — внешняя сторона, бахрома, поверхность острова. Эта часть связана с действиями и действованием; это беспорядочная сторона. Другая часть — это решения и суждения, внутренний тональ, более мягкий, более нежный, более сложный. Правильный тональ — такой, где эти два уровня находятся в состоянии гармонии и равновесия.
Воину, прежде всего, нужен сильный и свободный тональ, правильный тональ. Иногда тональ сжимается, в особенности, когда он потревожен. В тех случаях, когда тональ застигнут врасплох, его боязливость неизбежно заставляет его сжаться. Сжатие тоналя — это сужение границ известного, когда то, что казалось знакомым, вдруг теряет привычные черты, и описание мира начинает рушиться. Таким образом, сжатие тоналя соответствует остановке мира. Чем тональ сильнее, тем он менее привязан к своим деяниям, и тем легче его сжать.
Такие моменты — шанс для воина. Когда тональ сжался, нагваль, если он хоть сколько-нибудь пробужден, захватывает власть и совершает необычайные вещи. Какие — определяет само намерение воина. Невозможно сказать, как это происходит. Здесь не может быть никаких объяснений. Можно быть только свидетелем нагваля.
Находясь во времени нагваля, человек способен совершать непостижимые вещи. Нашей проблемой является лишь то, что мы, в силу привычек, настойчиво стремимся оставаться на своем монотонном, скучном и удобном острове. Тональ среднего человека — это обыватель, поскольку человек (то есть его тональ) приучил сам себя к этому. Но тональ не должен быть таким.
Следует иметь в виду, что нагваль, научившись однажды выходить на поверхность, может причинить большой вред тоналю, выходя наружу без всякого контроля. Например, пытаясь понять, что сделал твой нагваль во время некоторого магического опыта, можно, потеряв контроль, начать объяснять необъяснимое, и… умереть, растратив всю энергию. При этом будет казаться, что перед тобой вот-вот раскроется огромный секрет, и захочется довести дело до конца, отбросив все на свете, так чтобы ничто не мешало этому раскрытию. Такое пренебрежение реальностью приводит человека к тому, что он оказывается мысленно высосанным, ощущение преддверия тайны переходит в гипнотическую концентрацию, и в итоге, единственное что раскрывается человеку, это его смерть. В этом опасность потакания себе. Когда тональ испуган или в замешательстве, он сжимается сам собой, а бесконтрольный выход нагваля ведет к смерти.
Чтобы справиться с таким положением дел, необходимо убедить себя. Точно также, как тональ убежден разумом, нагваль убежден действиями, волей. Следует повторять магические эксперименты, действуя осторожно, пока тональ и нагваль не сравняются друг с другом, то есть пока воля (инструмент управления тоналем) не приучит человека к адекватным действиям в нагвале, пока тональ не приучит себя сохранять контроль в присутствии нагваля. Тональ правит, и тем не менее он очень уязвим. Нагваль почти никогда не действует, но когда он действует, он ужасает тональ. А тональ должен быть защищен любой ценой. Корона должна быть с него снята, однако, он должен оставаться как защищенный поверхностный наблюдатель.
