На четвертом этаже было пусто, на третьем тоже. Римо вспомнил, как впервые пришел в этот музей много лет назад. Он был ничем не примечательным парнишкой, таким же, как и все в этой толпе сирот, ничего не видевших в жизни. Это было задолго до того, как приобщение к культуре стало считаться важной частью образования, и монахини согласились свозить их в музей только после того, как весь класс научился читать и писать. В тот день в музее было многолюдно и шумно. Сейчас он был пуст и безмолвен, по коридорам и лестницам гуляли сквозняки. Здесь, в этом музее, предстояло окончиться легенде о мертвых животных.
Римо помнил, как их класс томился в ожидании, пока двоечник Спинки, для которого уроки чтения были сущим адом, не научится наконец складывать буквы в слова. Каждый день казался им месяцем. Но Спинки остался в далеком прошлом, как и Ньюарк, и приют, и его детство, Все, что осталось от Римо, – это имя. Ни лицо, ни случайный отпечаток пальцев не подтвердят, что когда-то он здесь был. Спускаясь по ступенькам на второй этаж, Римо думал о том, что отдал бы сейчас все на свете, лишь бы снова оказаться мальчишкой из приюта и пройти по этим залам в дешевых тапочках, а не в дорогих спортивных туфлях.
Он остановился посередине последнего лестничного пролета. Внизу стоял высокий чернокожий человек в дашики. Он улыбнулся Римо и стал подниматься вверх по ступенькам. Римо отступал, пока не оказался на лестничной клетке между вторым и третьим этажом. Все правильно. Так он и думал. С третьего этажа спускался еще один чернокожий верзила.
– Привет представителям «третьего мира», – сказал Римо.
– Ave atque vale, – сказал один из негров.
– Что означает «привет и прощай», – сказал другой.
– Хорошо, – сказал Римо. – Вы слыхали песенку «Виффенпуф»? Если хотите, я напою несколько тактов. Что там было вначале? «Через столы в кафе у Мори…» Или по столам? Неважно. Дальше идет: «ла, да, да, да, к дому, где живет крошка Луи…» (Верзилы тупо уставились на него.) Разве вы не знаете эту песенку? А как насчет песенки «Кродэд»? Может, споете, а я подтяну на высоких нотах.
Римо прижался спиной к мраморной стене. Сквозь рубашку он чувствовал холодный камень. Он напряг мускулы.
Верзилы подошли к нему и без предупреждения ударили кулаками ему в лицо. По крайней мере, собирались. Римо увернулся. Чтобы не попасть кулаками в стену, верзилы отпрянули. Римо оказался между ними. Он подпрыгнул и перевернулся в воздухе, при этом ударив каждого из них локтем в затылок. Сила ударов была такова, что оба врезались в холодную мраморную стену. Он услышал два разных звука: один, когда под ударами локтей хрустнули их черепа, а другой, когда их лица врезались в камень и размозжились о стену.
Он отступил назад, не оборачиваясь, услышал, как тела рухнули на пол, и стал спускаться по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.
Внизу он остановился и услышал несколько хлопков в ладоши. Откуда-то доносились негромкие аплодисменты. Он взглянул налево. Никого. Тогда он пошел направо, на звук хлопков, пока не оказался перед открытой дверью, ведущей в большую галерею. Вокруг галереи был широкий балкон с видом на первый этаж. У лестницы, ведущей на галерею, стояла Джоан Хэкер. А рядом с ней… Римо усмехнулся. Значит, он не ошибся. Это был Нуич.
Он перестал хлопать, встретившись глазами с Римо.
– Я знал, что это ты, – сказал Римо.
– Разве Чиун тебе не сказал? – спросил Нуич.
Римо покачал головой.
– Нет. Он считает, что твое имя можно произносить только на похоронах, что ты опозорил его школу и Дом Синанджу.
– Бедный старый Чиун, – сказал Нуич. – В другие времена, в других обстоятельствах мой дядя, брат моего отца, был бы знаменитым человеком. Но теперь он… используя твое любимое выражение, теперь он вне игры.
Римо покачал головой.
– У меня такое ощущение, что кладбища всего мира забиты людьми, которые считали, что Чиун вышел из игры.
– Да. Но никто из них не носил имя Нуич. Ни в ком из них не текла кровь Чиуна. Никто из них не принадлежал Дому Синанджу. Никто из них…
– Никто из них не предавал традиций. Никто из них не был скотом, который вербует безмозглых людишек, чтобы они убивали и насиловали. Зачем тебе понадобились террористы? – спросил Римо.
Глаза Джоан Хэкер следили за их перепалкой, как будто это был теннисный матч. Только что они были прикованы к Римо, но теперь, когда Нуич захохотал, она перевела взгляд на него. Откинувшись на мраморные перила, Нуич громко смеялся. Это был высокий, пронзительный хохот, напомнивший Римо смех Чиуна. За его спиной Римо увидел тросы, поддерживающие висящее чучело громадного, длиной в девяносто футов, голубого кита, самого крупного животного, какие когда-либо жили на земле. Тень от кита затемняла комнату.
– Ты до сих пор не понял этого? – спросил Нуич.
– Не понял чего? – спросил Римо. И впервые ему стало не по себе.
– Террористы здесь совершенно ни при чем. Разве Чиун не рассказывал тебе о собаках, которые лают, и собаках, которые кусают?
– Ну, и что из этого?
– А то, что все эти террористы, – не что иное, как собака, которая лает. Собака же, которая кусает, гналась за тобой и твоим пожилым другом. Охота шла именно на вас. Помнишь воздушных пиратов, которые потребовали посадки в Лос-Анджелесе? Это было сделано специально, чтобы правительство привлекло вас к участию в этой операции. Помнишь нападение на аэропорт и покушение на трех полковников? Это опять-таки было сделано для того, чтобы заманить вас в ловушку.
– Одно дело – целиться в мишень, и совсем другое – попасть в нее.
– Но в этом-то и заключается вся прелесть охоты, – сказал Нуич. – Кстати, в одну цель я уже попал. Не сомневаюсь, что ты отправил беднягу Чиуна в ООН спасать никчемные жизни дипломатов. Чиун поступит так, как поступает Мастер Синанджу. Он пойдет к врагу. И обнаружит, что нам нужны не дипломаты, а он сам. Правда, будет уже поздно. – Не глядя на часы, болтавшиеся на его тонкой руке, Нуич добавил: – Сейчас десять сорок две. Если хочешь, можно посмотреть, что там происходит.
Он подал знак Джоан Хэкер, и та включила маленький телевизор, стоявший у мраморных перил.
Из телевизора тут же понеслись звуки – гул скандирующих голосов, а спустя несколько секунд на экране появилось изображение толпы перед зданием ООН, сдерживаемой подразделениями нью-йоркской полиции. У Римо все сжалось внутри, когда он увидел на экране фигуру доктора Харолда Смита, снующего за полицейским кордоном. Чиуна нигде не было видно. Раздался голос комментатора: «Дипломаты крупнейших стран уже прибыли и находятся в здании. Конференция вскоре должна открыться. Но настроение толпы становится непредсказуемым, и, как нам стало известно, к месту событий высланы полицейские подкрепления. Сейчас мы включаем камеры, установленные в зале заседаний». На экране возник зал заседаний, где вскоре должна была начаться антитеррористическая конференция. Зал был почти пустой, хотя в амфитеатре уже сидела публика. Несколько дипломатов заняли свои места. Помощники из числа сотрудников ООН сновали по залу, разнося документы и раскладывая блокноты.
Послышался приглушенный гул, камера скользнула по амфитеатру, потом голос другого комментатора объявил: «Вы видите зал заседаний, где сегодня будет проходить конференция по терроризму. Все готово для встречи, которая начнется через пятнадцать минут. Толпа на улице становится неуправляемой. По мнению дипломатов, нынешняя конференция станет серьезным шагом к… – Голос комментатора прервался звуком выстрелов. – Мы не знаем, что происходит. Не хотелось бы никого пугать, но это, без сомнения, были выстрелы. Я попытаюсь выяснить, что произошло, а пока что вернемся на улицу».
Экран снова погас, и Нуич захохотал.
– Прощай, дорогой дядюшка Чиун, – сказал он, давясь от смеха, а потом кивком головы велел Джоан Хэкер выключить телевизор. Он посмотрел на Римо.
– Ты видишь перед собой нового Мастера Синанджу, – сказал Нуич.
Римо в изумлении уставился на него.
– Ты все еще ничего не понял? Ты что, ослеп? Все было задумано ради этой минуты. Для меня было важно поднять терроризм на новый уровень. Это был единственный способ заставить ваше правительство привлечь к работе тебя и Чиуна. Вот зачем понадобился этот трюк, с помощью которого оружие было пронесено в самолет через детекторы обнаружения металла. Тебе интересно, как я это проделал?
– При желании это можно выяснить, – вяло проговорил Римо. Мысль о Чиуне не давала ему покоя.
– Да. Но никто не сделал этого. Эти детекторы созданы для обнаружения спрятанного металла. Мы пронесли оружие на борт самолета открыто, вмонтировав его в металлические предметы, которые никому не пришло в голову проверять.
Римо на мгновение задумался.
– Инвалидная коляска, – догадался он.
– Точно, – сказал Нуич. – Коляска с вмонтированным в нее оружием, не привлекает к себе внимания, никто ее не проверяет. А так как она металлическая, детектор и покажет, что это металл. Здорово придумано, не так ли?
