В главе «Пруд в зимнюю пору» находим описание иного качества природы: «После тихой зимней ночи я проснулся с таким чувством, точно мне задали вопрос, на который я тщетно пытался ответить во сне: что — как — когда — где? Но то была пробуждающаяся Природа, в которой пребудет все живое; она безмятежным взором заглянула в мои широкие окна, и на ее устах не было вопросов. Ответ был дан — Природой и светом дня…Природа не задает вопросов и не отвечает на вопросы смертных» (там же, 328). Речь в этом фрагменте идет об идеальной Природе, иными словами, о природе, освещенной присутствием абсолютной истины: «Ночь, несомненно, скрывает от нас часть этого великолепия; но наступает день и озаряет великое творение, простершееся от земли до заоблачных пространств» (там же). Утреннее «озарение» природы в символическом контексте представляет собой раскрытие тайны идеальной Природы и установление связи субъекта с трансцендентным духом.
Кто же может увидеть и ощутить присутствие этой духовной субстанции? Торо не ограничивает круг посвященных лишь мудрецами и поэтами. Как философ-романтик, он возвеличивает и жителей лесов, одиноких фермеров, индейцев и охотников, всех тех, кто почти не испытал на себе разлагающего влияния цивилизации. «Они не заглядывают в книги… Многое из того, что они делают, говорят, еще не открыто наукой… Он (житель леса. — Н. П.) погружается в жизнь Природы глубже, чем ученый-натуралист…» (там же, 329–330). Таким образом, истина природы открывается либо величайшим мудрецам, либо наивным, не тронутым цивилизацией умам. Так, в мировоззрении Торо культ мудрости сочетался с культом непосредственности и наивности. Дети и дикари были приравнены к философам. Первозданная наивность и простота дикаря сродни глубине мудрена — такова диалектика, крайности сходятся. Идеальное духовное начало в природе может постичь как философ-мудрец, так и коренной житель девственных лесов, незатейливый в своих устремлениях и запросах. А вот ученый-натуралист, создание цивилизации с ее неизменной односторонностью и рассудочностью, остается вне мира природы. Эту мысль Торо подкрепляет критическими замечаниями в адрес науки, выдержанными в духе Руссо. Однако ниже, словно наслаждаясь собственной парадоксальностью, Торо с упоением принимается излагать физико-географические и природные характеристики озера. Наука, только что низведенная им до уровня забавы городских жителей, вновь обретает свою значимость. Следуют десятки цифр, точные данные об уровне воды и размерах озера, о животных, населяющих его глубины, и т. д. Такой прием имеет свое объяснение. Философ как бы задается вопросом: можно ли с помощью максимально точного натуралистического приближения к физико-природному феномену понять его идеальную сущность? Для Торо вопрос этот изначально риторичен и подразумевает отрицательный ответ. Поэтому натуралистическое отступление завершается резюме: «Если бы нам были известны все законы Природы, достаточно было бы одного факта или описания одного явления, чтобы вывести всю их совокупность» (там же, 336).
Ученые, составляя свое представление о природе, ограничиваются только чувственными данными, экспериментами и наблюдениями, которые не дают возможности постигнуть всеобщую связь и гармонию природы, единые законы всех ее частей. «Даже расколов ее (природу. — Н. П.) или пробурив насквозь, мы не охватим ее в ее целостности» (там же, 337). Таким образом, естественнонаучный натурализм, утверждал Торо в период создания «Уолдена», может дать знание о природе, только если он руководствуется знанием трансцендентальных законов. Научный натурализм не отвергается Торо, но, по его мнению, он возможен после интуитивного осмысления природы, а не до него.
Совершенно иную сторону природы и отношения человека к ней раскрывает Торо в главе «Высшие законы». Прежде речь шла о присутствии идеального трансцендентного начала в физической природе. Это, по мысли Торо, требует вдумчивого и заботливого обращения с нею. Теперь же выдвигается поначалу неожиданный тезис: «Победить природу трудно, но победить ее необходимо» (там же, 259). На первый взгляд этот лозунг кажется чуждым философии Торо, ведь мыслитель призывал к слиянию с природой, а не к победе над нею. Впрочем, ощущение парадоксальности вскоре исчезает. «Я ощущал и доныне ощущаю, — пишет мыслитель, — как и большинство людей, стремление к высшей, или, как ее называют, духовной, жизни и одновременно тягу к первобытному, и я чту оба этих стремления. Я люблю дикое начало не менее, чем нравственное» (там же, 246). Итак, Торо признает два равноправных стремления: стремление к идеальному и стремление к реальному, «дикому». Духовное начало, наполняющее природу, заявляет о себе как в гармонической красоте ландшафта, так и в неуемном буйстве динамических сил там, куда не ступала нога человека. Поэтому наряду со словом «красивый» Торо часто употребляет слово «дикий». Великий творческий дух, полагает романтик, может быть раскрыт как в гармонии природы, так и в ее естественном хаосе. Возвышенное эстетическое переживание близко к инстинктивному влечению к дикому началу.
Универсальным принципом движения бытия («высшим законом») для Торо был закон возрастания духовного начала («возрождение» и «обновление»). Все, что способствует этому возрастанию, закономерно; все, что препятствует ему, требует упразднения или преодоления. Ни физиологические потребности, ни инстинкты, ни бессознательное не являются изначально «плохими». Вопрос в том, к чему они влекут индивида. Скажем, пища — необходимое условие жизни человека и поддержания духовной деятельности. Физиологическая природа в данном случае закономерна. Но чрезмерное пристрастие к еде Торо безоговорочно осуждает. То же касается всех иных излишеств природы человека. Общим выводом является положение, что низменное в человеке «тем сильнее, чем крепче спит наша духовная природа» (там же, 257). «Однако дух способен на время побеждать и подчинять себе все органы и все функции тела и претворять самую грубую чувственность в чистое чувство любви и преданности» (там же). Не природа, а лишенная трансцендентальной духовности инертная материя («чувственность») требует преодоления — таков вывод Торо, отдаленно напоминающий морально-философские суждения неоплатоников.
Природа… Поиски ее сущности оказались для Торо мучительными. Стремясь охватить ее во всей полноте и многообразии, философ то приближался к ней, то вновь отдалялся. Но все же его мироощущение природы постепенно приобретало явственные очертания.
2. Человек — природа — абсолют: принцип «корреспонденции»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
