Хотя супруги намеревались побыть в Москве всего лишь неделю, пришлось долго ожидать багаж – два огромных чемодана с вещами. Брат был весьма неприхотлив в быту, довольствовался малым, да его просто не интересовала мода и все, что связано с ней. Но американ–ская девушка, жена миллионера, хотела выглядеть на все сто. А иначе зачем она, американка, вышла за русского?
Так она думала или не так, но пришлось проторчать час в зале приема багажа. И лишь после этого они сели в «мерседес», в багажник которого Максим погрузил вещи американцев. Борисов не говорил о том, что больше всего интересовало его, сдерживал себя. Но в машине не выдержал:
– Володя, кто надоумил тебя взяться за «ФОБОС-2»?
– Конкретно никто, я сам пришел к этому. А что, возникли проблемы?
– Возникли.
– Хорошо, Стас, поговорим об этом позже, дома. Я не хочу доставать Джуди деловыми разговорами.
Американская жена брата оказалась очень непо–средственной, она постоянно хватала Борисова за плечо, сосредоточенно говорила:
– Ста-ас... Очень красиво все, та-а... Я учить рашен язык, уже могу... Мне нравится все, та-а...
– Я рад, Джуди, – односложно отвечал Борисов.
Его ничуть не интересовали восторги американки. Хотелось всерьез поговорить с братом, понять, откуда может исходить угроза. Но Владимир не хотел говорить о делах. Он внимательно смотрел в окно машины, отмечал перемены, случившиеся за его отсутствие, рассуждал о том, что Москва становится все краше, и Подмосковье тоже.
Максим помог дотащить чемодан Джуди в квартиру на Можайке. Там Борисов первым делом включил электрошашлычницу, где уже стояли шампуры с маринованным мясом. Ну а на столе стояли самые настоящие русские закуски – селедка с луком, черемша, маринованный чеснок, слабосоленая семга, соленые огурчики, полкилограмма красной икры, двести граммов черной. В холодильнике томилась бутылка водки... Это вам, ребятки, не американская пицца!
Борисов попросил Максима подождать в машине, намеревался вернуться в свою квартиру на Кутузов–ском. Ну в самом деле, не ночевать же ему вместе с американцами в этой квартире? Теоретически – мог, в смежной комнате была кровать родителей, которой он ни разу не воспользовался, и сейчас не хотел. Она же родительская, эта кровать.
Джуди с любопытством осматривала квартиру, где вырос ее муж. Вот так жили они, советские люди, которых ее родители считали врагами. И чем больше смотрела, тем больше убеждалась: жили советские люди почти так же, как и она, в семье фермера из Колорадо.
– О-о, видео! «Панасоник», это быт у нас в Колорадо, я там смотрел видео... Детство.
– Это не «Панасоник», а наша фирма, «Электроника ВМ-12», – сказал Борисов.
– Содрали, – сказал Владимир. – Но это был праздник в доме. Отец в 88-м попросил деда, он был еще жив, записаться на эту покупку. Ветеранам войны продавали видики без очереди. Самое смешное в этом, что дед очень плохо видел, практически не мог смотреть западные фильмы, но ему продали... Тысяча двести рублей, как сейчас, помню, отдал папа.
– Может, пригласить родителей? – спросил Борисов. – Они хотят увидеться с тобой, с Джуди...
– Не сегодня, Стас. Завтра поедем к ним или пригласим сюда, я решу. А сейчас... Джуди, тебе нравится квартира, в которой я провел советское детство?
– О да! Все классно, Влад! У нас в Колорадо было то же... Не так, но...
– Ты диван разложи на всякий случай, – сказал Владимир. – А то и вправду развалится, не на полу же спать нам.
– Володя, есть проблемы...
– Потом, Стас, ладно? Я дома, у тебя шашлыки не подгорят?
– Я смотрю...
– Ну вот и отлично. Отдыхаем, мы дома. Завтра к родителям поедем, а сейчас – дома. Слушай, как классно, что все тут осталось, как в детстве!
– Так предки запретили что-либо менять. У отца отличная коллекция видеофильмов, больше ста кассет, отличный набор пластинок, там и Высоцкий, и «Битлз», и все лучшие группы мира. Он хочет оставить все как было. В новой квартире у них DVD, плазменный телик, какие хотят диски – покупаю.
– Ну и какие хотят? – спросил Владимир.
– Никакие. Предпочитают смотреть свои видеокассеты, слушать свои пластинки.
– Ретро... в этом что-то есть.
– Джуди, посмотри другую комнату, это вроде музея быта советской эпохи. Тебя, наверное, пугали страшными Советами? Вот так они жили.
Девушка вопросительно уставилась на Владимира, столько слов сразу она не смогла понять. Владимир перевел жене смысл слов брата.
– О-о, ноу! – взмахнула она рукой. – Я нет медведь в Москва, ноу верить.
Борисов жестом пригласил Джуди в смежную комнату, когда она вошла, решительно взял брата под руку, повел на кухню. Там первым делом покрутил шампуры, поворачивая мясо другой стороной к оранжевым тэнам, вернул экран на место, повернулся к брату:
– Володя, у нас проблемы. Кто-то звонит, намекает, что должны отдать им программу. Демоверсию хочет.
– Первый раз, что ли? – пожал плечами Владимир. – Ты о безопасности позаботился?
– Разумеется. Но ты не сказал мне, что программа может быть использована спецслужбами!
– Любая программа может быть использована и используется спецслужбами.
– Но это серьезное дело! Тебе ЦРУ заказало ее? И почему именно мы должны работать на ЦРУ?
– Стасик, если ЦРУ что-то заказывает посторонним фирмам, они или подписывают меморандум о секретности, или понятия не имеют, кому, для чего.
– Ты не мог отказаться, Володя? На хрена же нам такие проблемы?
Владимир достал из холодильника бутылку водки, наполнил рюмки, чокнулся с братом, они выпили, закусили солеными огурчиками.
– Хорошо пошла, что значит, родная, – с улыбкой сказал Владимир. – А теперь слушай, брат, и запоминай. Кое-что тебе, филологу, трудно будет понять, но постарайся. Первое: права на программу принадлежат нам обоим на паритетных началах. Если я сам начну усовершенствовать программу, ты можешь вчинить мне иск на очень большие миллионы, как и любому другому. Второе: раскодировка исполнительных файлов займет много времени, потребует огромных сил. А у тебя все исходники, можешь работать быстро и целена–правленно над усилением.
– Это я понимаю. Для кого?
– Для себя.
Борисов согласно кивнул, теперь он точно знал, что усиления фактора «Х» Владимир не получит. В договоре не обговорено отдельно, что такое этот «Х», брату будет передана новая версия программы «ФОБОС», более совершенная, как и договаривались.
На кухню вошла Джуди, заметила влажный хрусталь рюмок, початую бутылку водки, покачала головой:
– Уже вы... я нет, да?
– Как тебе советский быт? – спросил Борисов.
– О-о... хорошо. Мило, вот, – с улыбкой сказала девушка. – Не – о-ох, не страх... Мило, так.
