– Для этого вы и посадили меня к себе в «Жигули»? – вдруг удивился Юра.
– Нет! – помедлив, ответил Солдатов. – Моя задача была проще. Я должен был выяснить у тебя насчет ключа и Жестянникова. А весь этот разговор ты сам завел. Видно, наболело у тебя. Вот я и ответил тебе, как мог. Будем считать, что профилактикой я с тобой занимался.
– Профилактикой? – улыбнулся Юра.
– Да, – подтвердил Солдатов, – слово тяжелое и нудное, а скрыто в нем так много, что и за несколько часов не перескажешь. А если в двух словах, то профилактика в нашем деле – это выпрямление человеческих душ. Это очеловечивание отношений. Ты парень умный и поймешь, что если души будут прямые и отношения человеческие, то откуда же возьмутся черствые люди? Вот раскрываешь дело и думаешь, что виноват не только преступник, виноваты и те, кто не сумел его вовремя остановить… На то, что я сказал тебе несколько обидных фраз, не обижайся. Мы же договорились разговаривать как мужчина с мужчиной, – Солдатов похлопал его по плечу. – Ты завтра приди ко мне. Завтра после обеда… – и неожиданно почувствовал, что эти промелькнувшие минуты разговора с Юрой отбросили его на многие годы назад, когда он вот так же переживал за себя и за мать, которая после гибели отца на войне пыталась наладить свою жизнь. Но тогда у него была поначалу мальчишеская ревность, сменившаяся уже потом взрослым пониманием…
– Отвезите меня, пожалуйста, домой, – сказал Юра.
– К маме? – переспросил Солдатов.
– Домой, – твердо повторил Юра.
Когда мягко защелкнулась дверца и Солдатов остался в машине один, у него вдруг мелькнула мысль, которая самому ему показалась неожиданной.
«А что, – подумал он, – если об этом разговоре с Юрой рассказать на совещании у начальника управления, которое назначено на понедельник? Вот так бы взять и выступить не с отчетом о проведенных и запланированных мероприятиях, не с обычными гладко-стертыми фразами о роли профилактики и о вреде ее недооценки, а рассказать просто, по-человечески, доверительно о том, как эмоциональная неухоженность, душевное одиночество, обида, разочарование не так уж редко ведут к преступлению».
Но Солдатов понимал: на совещаниях, где разговор обычно идет о крупно-деловых, масштабно-общественных вопросах, а суждения излагаются лаконично, с подчеркнутой суховатостью, не принято заниматься исследованиями душевных тонкостей, и поэтому рассказ его был бы странен и неуместен. А между тем этот час, проведенный в «Жигулях» вместе с Юрой, иначе и не назовешь, как часом профилактики. Вот если бы каждый сотрудник уголовного розыска нашел время хотя бы для одного такого часа профилактики в сутки, может быть, все дни их жизни, посвященные раскрытию преступлений, стали бы более спокойными по той простой причине, что преступлений было бы намного меньше. Но такой час профилактики тем и удивителен, что он возможен только с одним-единственным человеком, с тем, кому этот час посвящен. Но как выкроить время для этой работы? «А что, – мелькнула крамольная мысль, – если урвать эти часы у тех же самых совещаний и заседаний в райотделе?» Но тут же строгий начальственный голос возразил в самом Солдатове: но ведь и совещания нужны для дела. Не могут же люди работать в одиночку. Профилактика – дело комплексное. Она одному человеку не под силу. В ней должны участвовать люди разных профессий, вся наша общественность. Иначе профилактика никогда не станет эффективной. Ведь она и в узкомедицинском смысле слова – дело врачей различных специальностей: и терапевтов, и невропатологов, и стоматологов, и ранней диагностики… А при сложных случаях всех их собирают вместе для консилиумов. И совещание, в сущности, тот же самый консилиум. Только вот, конечно, жаль, что на консилиумах рассматривают отдельные истории болезни, а на совещаниях почему-то не принято, а то, право, стоило бы рассказать и о Юре, и об их разговоре в «Жигулях».
ГЛАВА 19
Начало девятого. Солнце вынырнуло из-за угла многоэтажки и залило ярким светом кабинеты райотдела. На улице не по-осеннему тепло, окна распахнуты настежь. В вестибюле зубоскалят молодые мужчины, арестованные за мелкое хулиганство. Ждут грузовик, который отвезет их на работу.
– Кто одолжит «Беломора» без отдачи?
– Сейчас бы картошечки жареной с колбаской и молочка…
Кто-то выкрикнул:
– Давай, интеллигенция, насчет рукавиц спросите.
Хулиганов сопровождает молоденький сержант в новенькой милицейской фуражке. Он держится с ними запросто. В нарушение правил называет их по именам и кличкам. Так ему, наверное, удобнее.
– С добрым утром, гражданин начальник! Как спалось на службе?
Сержант не отвечает, сосредоточенно смотрит на листки бумаги – это наряд. Приложив наряд к стене, делает в нем какие-то пометки.
– А я вот не спал. Боялся Люську свою во сне увидеть. Она и тут в мою личную жизнь вторгается, – гогочет красивый парень с поцарапанным лицом.
– Нар жестких, а не Люську, вот чего ты боишься. Как на работу-то придешь с такой физиономией? – не отрываясь от листков, пытается устыдить его сержант.
Но парень не слушает его. Вместе с другими он ринулся к подъехавшему грузовику и, перемахнув через борт, поудобнее устроился в кузове. Ехать далеко – в колхоз на ремонт плотины.
Вестибюль опустел. Высокий грузный дежурный с поседевшими висками порывисто захлопнул окошко в застекленной перегородке. Но это не помогает. Сверху ползут серовато-синие полосы табачного дыма. Дежурный морщится. Соблазн большой. Вторую неделю упорно борется с собой – пытается бросить курить.
Увидев Солдатова, он быстро вышел к нему навстречу и, козырнув, отрапортовал: ночью происшествий зарегистрированно не было.
До начала работы еще около часа. Солдатов вошел в кабинет, повесил в шкаф плащ и, сев за стол, стал набрасывать план работы на следующий квартал. Настойчиво зазвонил телефон.
– Слушаю вас.
– Привет, сыщик. Галенко говорит.
– Здравствуйте, Василий Петрович.
– Что нового по краже у Боровика?
– Вчера Жестянников сознался. Это его дело! Из Ростова сообщили, что похищенное нам с нарочным направили. Сегодня-завтра будем предъявлять потерпевшему. И еще у Белкина кое-что изъяли… В общем, можно сказать – кража раскрыта.
– Слушай, а правду говорят, что Жестянникову ключ от квартиры Боровика какой-то мальчишка передал? – поинтересовался Галенко. – Ты этот факт проверь. Чтоб ни сучка, ни задоринки. Понял?
– Уже проверил. Этот парень никакого отношения к делу не имеет. Стечение обстоятельств…
– Я зайду к тебе.
Через минуту дверь широко распахнулась. Галенко вошел торопливо. Одетый в форму, он выглядел внушительно. Солдатов поднялся из-за стола и поздоровался.
– Так, значит, не имеет? – Он вновь вернулся к ответу, уже услышанному по телефону. – Ты не торопись. По этому делу нужно все выяснить досконально. Не та ситуация… – В его голосе звучало беспокойство.
– Вот и я говорю – не та ситуация. Мальчишка к этому делу, как говорится, с боку припека. У него ключ Жестянников выкрал.
– Смотри! – этим словом он как бы снял свои сомнения. – А как же с Белкиным-то получилось? – Лицо Галенко выражало изумление. – Выходит, золото скупал? Ничего себе потерпевший! Ты не напутал, Солдатов?
Солдатов, не торопясь, достал из сейфа папку и протянул ему протокол допроса Белкина.
– Нет, ты вдумайся, – возмутился Галенко. – Чего ему не хватало?
Солдатов понимающе молчал.
– Так! – Галенко опять взял в руки протокол и прочитал нужные ему строчки. – Значит, с этим делом у нас все в порядке. Доложить будет о чем.
Солдатов понял, что по этому делу у Галенко есть свои планы.
– А хрусталь-то зачем били? – поинтересовался Галенко.
– Жестянников говорит, для того, чтобы мы несудимых, помоложе воров искали.
– Выходит, отвод от себя делал? Так, что ли? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Да, сегодня в одиннадцать нас слушают в управлении. Разговор пойдет о милой твоему сердцу профилактике. Тебе обязательно надо быть там. Телефонограммой передали…
– Неужели раньше не могли предупредить? – Солдатов был явно расстроен. – Я на понедельник настроился. Сегодня не готов, – честно признался он.
Расстроился и Галенко. О переносе совещания ему позвонили вчера, но предупредить об этом Солдатова он забыл. День был суматошный. Закрутило, завертело.
– Не понимаю тебя. Что значит – не готов? – насмешливо спросил Галенко. – До совещания почти два часа! Надеюсь, этого времени для подготовки информации хватит? Не усложняй.
– Какой круг вопросов? – спросил Солдатов.
– Несовершеннолетние, рецидив, общественность. Разговор наверняка будет острым.
– Единственное, что беспокоит, – нет данных за месяц.
– До таких деталей не дойдут. Месяц – небольшой срок, возьми крупные вопросы, – со знанием дела посоветовал Галенко. – Оперативную обстановку, надеюсь, знаешь, ну и плюс ориентация. Готовься, не буду мешать. Я тоже пойду кое-что полистаю.
