У ворот переминался с ноги на ногу высокий, худой паренёк лет шестнадцати. Ясные светло-серые глаза на круглом, бледном лице, казалось, не отражали ни единой мысли, а полуоткрытый рот с мясистыми губами только усиливал неприятное впечатление.
Разнообразные пятна покрывали не только его коричневую, с многочисленными заплатами курточку, но и грязно-серые, мешковатые штаны. Но особенно поразили девушку посиневшие, с длинными ногтями пальцы, торчавшие из прорех в плетёных сандалиях, явно неподходящих для этого времени года.
— Разве госпожа не сказала тебе, что мы приём? — накинулась на него Угара.
— Сказала, — с видимым усилием ворочая языком, промямлил собеседник, вновь громко хлюпнув заложенным носом. — Да я забыл.
«Слабоумный», — догадалась Платина, оглядываясь по сторонам.
Прямо перед ней за небольшим, кое-как очищенным от снега двориком покоился на низеньких, каменных столбиках привычного вида дом, состоящий из двух отдельных частей с разделявшей их сквозной верандой, где немолодая служанка помогала обуться знатной, пожилой дворянке.
Поймав её выжидательный взгляд, Ия спустила накидку с головы на шею и церемонно поклонилась, прижимая ладони к животу.
Сейчас же перестав ворчать на привратника, Угара тоже отвесила глубокий поклон, а вслед за ней склонился и слуга с корзиной.
— Здравствуйте, господа Сабуро, — улыбнувшись, качнула головой будущая наставница. — Благополучно ли добрались?
— Всё хорошо, госпожа Андо, — заверила девушка.
— Пойдёмте, я покажу, где вы будете жить, — предложила хозяйка дома. — А потом мы с вами поужинаем и поговорим.
— Как пожелаете, госпожа Андо, — покладисто согласилась гостья.
Обойдя здание, они очутились на заднем дворе со вкопанным в землю квадратным, деревянным столом, с навесом, под которым во вмазанном в печь котле что-то булькало, распространяя аппетитных запах, и с немногочисленными хозяйственными постройками, которые выглядели изрядно потрёпанными, а некоторые даже покосились, подпёртые толстыми палками.
Дальше на участке примерно соток в двадцать росло несколько чахлых деревьев, торчали из снега чёрные пучки кустарников, поблёскивал льдом небольшой прудик с узенькими мосточками.
По берегу шла вымощенная булыжником дорожка, ведущая к крошечному домику, поднятому примерно на полметра над землёй на деревянных столбах.
— Вот, госпожа Сабуро, тот самый павильон, о котором я говорила, — с плохо скрываемой гордостью заявила будущая наставница.
«Да она с дуба рухнула! — едва не взвыла Платина, с испугом глядя на решетчатые, оклеенные бумагой стены. — Тут совсем околеешь! Не май месяц, в такой беседке ночевать!»
С трудом сохраняя бесстрастно-вежливое выражение морды лица, она терпеливо дождалась, когда хозяйка распахнёт открывавшуюся наружу хлипкую дверь, демонстрируя занавес из плотной, коричневой ткани.
Оставив туфли на узкой веранде, Ия вслед за будущей наставницей вошла в комнатушку площадью не более пяти-шести квадратных метров. Тем не менее здесь имелась высокая, узкая кровать с толстой стопкой одеял и матрасов, совершенно капельный туалетный столик, где красовался двухрожковый масляный светильник. У противоположной стенки в два ряда лежали мешки то ли с сеном, то ли с соломой, также прикрытые одеялами, только выглядевшими значительно хуже, и стояла на раскоряченных ножках металлическая жаровня размером с ведро.
Возле двери на уровне лица висел сколоченный из узких досок щиток с длинными штырями, видимо, выполнявший здесь роль вешалки.
Стены почти до самого верха прикрывали плотные циновки, от чего в помещении уже стоял полумрак. Пахло теплом, сухой травой и старыми, лежалыми вещами.
«Ну, ещё не так страшно, как я думала», — мысленно перевела дух девушка.
— Располагайтесь, госпожа Сабуро, — радушно предложила старушка. — Не буду вам мешать.
«Да тут и без тебя не повернёшься», — фыркнула про себя Платина, отвешивая обязательный поклон. — Спасибо, госпожа Андо.
— Не забудьте, скоро ужин, — улыбнулась в ответ та и, отодвинув в сторону прикрывавший вход занавес, вышла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— О Вечное небо! — с явственно различимой тоской в голосе прошептала Угара, покидая комнатку вслед за ней, и сейчас же из-за двери донеслось недовольное ворчание служанки. — Давай вещи и иди домой. Да смотри, никуда не сворачивай! Я потом у Бугана спрошу.
— Я бегом побегу, почтенная, — пообещал парнишка.
Подняв глаза на узкую полоску не прикрытой циновками бумаги, сквозь которую пробивались лучи заходящего солнца, Ия подумала, что через несколько минут тут станет совсем темно, и попросила:
— Зажги светильник, Угара.
— Сейчас, госпожа, — отозвалась с веранды женщина. — Схожу на кухню за угольком.
Оставшись в одиночестве, девушка прекратила пустые созерцания, быстро отыскав в корзине свою сумку на молнии. Её надо спрятать подальше от любопытных глаз своей новой спутницы. Но, возможно, кое-что стоит оставить под руками? Например, зеркало. Оно гораздо лучше местных аналогов из полированного металла. Косметичка тоже может пригодиться и маникюрный набор. А вот кинжал, доставшийся в наследство от телохранителя госпожи Индзо, пусть полежит вместе с последними ништяками из родного мира Платиной.
Выложив всё необходимое на столик, она пристально оглядела помещение. Самым простым, казалось, сунуть сумку в постель под матрас. Однако, поставив себя на место Угары, Ия подумала, что именно там бы и стала искать в первую очередь.
Без особой надежды заглянула под кровать, обнаружив там прикрытый крышкой ночной горшок. Посмотрев вверх, убедилась, что потолок здесь отсутствует. Покрытые облезлым лаком стропила несли на себе обрешётку из плотно подогнанных досок.
«А если спрятать мою сумку в её постель? — хмыкнула девушка, критически оглядывая ложе из набитых соломой мешков. — Вряд ли она что-нибудь почувствует. Чай не принцесса».
Шагнув к стене, она заметила, что прикрывавшие их циновки, плавно изгибаясь, ложатся краем на пол, образуя в месте закругления пустое пространство.
«Вот туда точно никто не полезет до самого лета!» — удовлетворённо подумала Платина, осторожно отодвигая обвязанные верёвками мешки.
Те легко скользнули по гладкому полу и, приподняв край циновки, Ия вдруг заметила под ней на полу маленький, красный квадратик. Заинтересовавшись, подняла и развернула сложенный в несколько раз лист бумаги, покрытый сложным ярко-жёлтым узором. Сообразив, что эта штука, видимо, осталась от предыдущего жильца, и рассудив, что служанке лучше её не видеть, бросила бумагу на пол, положив рядом сумку с необычными вещами из своего мира.
После этого осталось только опустить циновку и вернуть «кровать» служанки на место.
Отыскав в корзине чистую тряпочку, подаренную супругой приёмного отца, видимо, для сугубо гигиенических целей, девушка завернула в неё отобранные предметы и без особых затей сунула их между тощих матрасов, сразу же ощутив исходивший от них холод.
Если воздух в крошечном павильоне жаровня умудрилась кое-как нагреть, то тряпки всё ещё хранили в себе стужу.
«В такой постели, пока согреешься, окоченеешь», — невольно поёжилась Платина.
Снаружи что-то стукнуло на веранде. Отведя в сторону прикрывавший дверь занавес, вошла служанка с коричневой керамической кружкой и поставила её на табурет.
Ия прижалась к стене, чтобы не мешать. Двоим в проходе между кроватями было уже тесно.
Отвязав от пояса расшитый мешочек из грубой ткани, женщина вытащила уже знакомую тоненькую палочку бледно-жёлтого цвета и сунула её в чашку. Вспыхнуло яркое пламя.
«Спички здесь уже изобрели, — поняла девушка, вспомнив, как зажигали светильники в доме начальника уезда. — А до коробков ещё не додумались».
Когда отблески от язычков пламени, отразившихся в металлических дисках, заплясали по стенам, спутница развернулась и вопросительно посмотрела на Платину.
— Постели совсем холодные, — сказала та. — Согрей их как-нибудь, а то так и заболеть недолго.
