— Значит, ты хочешь, чтобы я вошла в воду?
— Да.
— А ты присоединишься ко мне, да? — Ей совсем не хотелось охлаждаться в одиночестве.
— Конечно, принцесса. Какая же иначе может быть радость?
— Тогда хорошо.
Девушка повернулась и пошла по ступенькам, спускавшимся к воде. Теплая вода показалась слишком холодной для ее разгоряченного тела.
Она заставила себя окунуться целиком, и в это время позади нее раздался звук отброшенной в сторону одежды. Конечно же, трусы Себастиана уже лежали на полу. И перед взором ее возникло его возбужденное до предела мужское естество.
Она судорожно сглотнула комок в горле. Боже, как он красив! Это просто невероятно.
Себастиан медленно направился к ней, и у нее перехватило дыхание. Его тело по-прежнему было великолепным. В движении оно казалось произведением искусства.
— Ты смотришь на меня так, будто хочешь меня проглотить.
Он вздрогнул и остановился.
— Не произноси такие вещи своим прекрасным соблазнительным ртом. Может, хочешь сказать, что ты еще не готова?
И тогда Лина поняла, что слова ее могут быть неправильно истолкованы.
— Кто сказал, что я не готова? Ты думаешь, что я этого не хочу?
Себастиан застонал:
— Пожалуйста, принцесса… успокойся, хотя бы на минуту.
Она пожала плечами, уступая ему, а затем повернулась и, нырнув в воду, поплыла на другой конец бассейна — достаточно длинного для того, чтобы Себастиан мог полюбоваться ее грациозными движениями.
Она жаждала сделать совершенными их отношения… ну, то есть сделку. Это действительно была сделка, а не отношения, и ей стоило помнить об этом, но от этого внутреннего напоминания ее сердце сжималось от боли.
Сильные руки обхватили ее талию, и она стала барахтаться в воде, пока не почувствовала себя плотно прижатой к мускулистому мужскому телу.
— Вот что происходит, когда дразнят ястреба.
— И что же происходит?
— Ястребы — это хищники.
— Мне хотелось бы стать твоей добычей, дорогой Себастиан, — шепнула она.
Тело его содрогнулось.
— Повтори это еще раз.
— То, что я хочу стать твоей добычей?
— Повтори еще раз, как ты меня назвала.
— Себастиан? — подразнила она его.
Он рыкнул что-то ей в ухо, и она затрепетала. Затем притихла. А еще через секунду прошептала:
— Дорогой.
— Мне нравится это, — дрогнувшим голосом проговорил Себастиан, нисколько не скрывая своего смущения.
Она положила голову ему на плечо.
— Мне тоже нравится.
Он приподнял пальцами ее подбородок и взглянул в лицо.
— Ни одну женщину я никогда не хотел так, как тебя.
И снова он произнес это с волнением в голосе. Она с удивлением отметила это.
— Если бы хотел меня так восемь лет назад…
— Я хотел.
Она покачала головой.
— Нет. Ты ушел.
— Ты не имеешь права меня обвинять. А ты делаешь это, ни в чем не разобравшись.
Голова у нее пошла кругом… и вдруг Лина ясно осознала, что он говорит. Восемь лет назад она была так потрясена его предательством, что не хотела понять — ведь он также предал её отца: по крайней мере, нарушил профессиональные нормы этики, когда так интимно ласкал ее.
И только через два года она обрела способность анализировать произошедшее достаточно объективно. Когда она излила свое горе Дженнифер, та решительно отвергла возможность того, что все это было для Хоука лишь работой. Потому что такой мужчина, как он, никогда не использует сексуальную невинность, чтобы выполнить свою работу, тем более если ему было поручено охранять ее.
Это осознание лишь немного смягчило боль, которая потрясла сердце Лины и уверенность в себе. И в какой-то степени она стала больше доверять мужчинам.
Лина внимательно смотрела в его лицо, стараясь понять, что он чувствует, но так и не поняла. Он очень хотел ее. Так он говорил. И она верила в это, потому что его физическая реакция была очевидной. Но также, по его словам, он не собирался следовать своему влечению, если бы она не выдвинула условия. И этому она отказывалась верить.
Она убеждала себя в том, что, несмотря на утверждения Себастиана, он хочет ее так же, как она — его. Но сейчас его слова почему-то очень больно задели ее.
Может быть, потому, что он, в конце концов, признал свое влечение к ней, но в то же время продолжал настаивать, что если бы она не выдвинула условия своего возвращения к отцу, то между ними ничего бы не было. И она поверила всему, что он сказал.
Лина не могла спрятаться от ужасной правды. Но она не могла и смириться с ней.
И в этот момент она поняла, что не хочет иметь Себастиана как результат сделки, заключенной между ними.
И если он действительно не хочет ее… то тогда он ей не нужен вообще.
Лина оттолкнула его — и он легко отпустил ее, потому что этого не ожидал. Опрокинувшись на спину, она рывками поплыла к ступенькам.
Взявшись за поручень, она приостановилась.
— Это была ошибка. Мы могли вылететь сегодня днем, как и планировали. В Нью-Йорке я встретилась бы со своим отцом.
Маленькие острые стрелы кололи ее сердце, но она отказывалась поддаваться боли, как было восемь лет назад. По крайней мере, в этот раз Себастиан ей не лгал. Она лгала самой себе.
И, если рассудить, не то же самое произошло с ней, когда ей было девятнадцать лет? Лине хотелось верить, что он сейчас чувствует то же, что тогда чувствовала она. Он предал ее дружбу, но не предал ее любовь. И теперь она поступает точно также.
А она не хочет снова это испытать. Даже ради сексуального раскрепощения.
— Черт возьми, о чем ты говоришь? — требовательно произнес Себастиан. — И куда ты, к дьяволу, собираешься?
— Я иду в свою комнату… Одеться и собрать вещи.
— В чем дело?! — громко воскликнул он. — Почему?
— Я не хочу заключать с тобой никаких сделок насчет секса.
— Но несколько минут назад ты говорила совсем другое.
— Я… — она попытается объяснить ему, ведь гордость не позволит ей поступить иначе, — я думала, что ты хочешь меня.
— Я хочу тебя, черт возьми.
— Ты заметил, что много ругаешься, когда сильно волнуешься?
— Тысяча чертей, какая разница?
— Хм… никакой. Я просто отметила это, вот и все.
— Не пытайся уйти от разговора. Ты обещала мне райское блаженство, а теперь хочешь сбежать, оставив меня корчиться в муках в аду. Ты испугалась, принцесса? Я сказал, что не причиню тебе боли.
— Нет. Дело не в этом. — Она все еще хотела его. Ее тело буквально ломило от желания снова очутиться в его руках, но…
— Тогда в чем дело? — глаза его угрожающе сощурились. — Это месть за то, что произошло восемь лет назад?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
