В 1964 году Иосиф Бродский был арестован и предан суду по обвинению в «тунеядстве». Ведь советское законодательство позволяло осудить любого, кто не имел постоянного места работы и не был официально приписан к творческому союзу. Иосифа Бродского сослали в село Норинское Архангельской области.
Властям вскоре пришлось освободить Бродского из ссылки: писательница (из Союза писателей) Фрида Вигдорова, несмотря на многократные угрозы, записала все, что происходило в зале суда. Эта запись была опубликована на Западе, а в СССР распространялась в самиздате. В 1972 году Бродский эмигрировал в США, получил всемирную известность как крупнейший русский поэт, а в 1987 году был удостоен Нобелевской премии по литературе.
При Брежневе «тунеядцев» не преследовали.
Брежнев и «неформальные» художники
15 сентября 1974 года на окраине Москвы в лесопарке Беляево художники-авангардисты, не входившие в официальные творческие союзы, организовали выставку картин на открытом воздухе.
Присутствовали примерно 20 художников, их родственники и друзья, а также заранее приглашенные журналисты западных информационных агентств. Картины были развешены на импровизированных стойках, изготовленных из деревянного мусора.
Это был намного больший вызов властям, чем Манежная выставка 1962 года. Примерно через полчаса после начала выставки к месту ее проведения была направлена группа, включающая три бульдозера, водометы, самосвалы и около сотни милиционеров в штатском, которые стали теснить художников и собравшихся зрителей; часть картин была конфискована.
Но вот что характерно: после большого шума в зарубежной прессе советские власти официально разрешили проведение подобной выставки на открытом воздухе в Измайлово двумя неделями позже, 29 сентября 1974 года.
Новая выставка представляла работы уже не 20, а более чем 40 художников, длилась 4 часа и привлекла, по разным данным, около полутора тысяч человек. Выставка в Измайлово, в свою очередь, дала дорогу для других выставок нонконформистов.[79]
Была даже открыта живописная секция при горкоме графики, где стали проходить постоянные выставки. Так неофициальное искусство фактически было признано и перестало быть неофициальным. Такой вот, ребята, «застой». В эти «никакие» годы можно было себя отстоять,
Брежнев и другие неформалы
При Хрущеве стиляг ловила на улицах милиция, разрезала на них «неправильные» штаны.
При Брежневе панки, рокеры и хиппи слонялись по Москве и старательно эпатировали публику и милицию… Безрезультатно.
«В угловой части дома (Невский проспект, 49. — А. Б.) в 1964—1980-х годах работал кафетерий. Это заведение стало привычным местом встреч ленинградских неформалов. Здесь собирались рок-музыканты, художники-абстракционисты, хиппи. Среди прочих здесь бывали Иосиф Бродский, Сергей Довлатов. Кроме того, в кафе можно было встретить и публику, чья деятельность не укладывалась в рамки закона. Наличие такого места было удобным не только для посетителей, но и для КГБ. Проверки документов с последующим приводом в милицию не были редкостью. Легенда утверждает, что однажды при проверке документов один из милиционеров выдал фразу, которая была навеяна происходившими тогда событиями во Вьетнаме: «Безобразие! Сайгон тут устроили!» Так с легкой руки служителя правопорядка кафе вошло в историю как «Сайгон».[80]
Подчеркну — никого не разгоняли и не сажали.
В Петербурге в «годы застоя» возникла даже группа «неформальных художников», так называемые Митьки — по имени одного из них, Дмитрия Шагина. Группа объединила около двух десятков художников и несколько сотен «сочувствующих».
Сочувствующие и продолжающие традицию проявили себя в изобразительном искусстве, прозе, поэзии и стиле жизни. Главные принципы этого стиля — доброта, несколько слезливая любовь к ближнему, жалостливость, предельная простота в речи и манере одеваться. Существует даже целая «литература Митьков». Это и «Максим и Федор»,[81] и серия о похождениях Штирлица Павла Николаевича Асса (Павел Афонин) и Нестора Онуфриевича Бегемотова (Олега Романова).[82]«Евангелие от митьков», «Житие великого митька Иисуса по кликухе Христос и о том, как он тащился и как его замочили враги»,[83] написано в 1990-м Михаилом Шильманом.
Это «Евангелие» вызвало раскол в движении, потому что Митьки в большинстве — православные. В 1999-м архиепископ Ивановский и Кинешмский Амвросий отлучил редактора областной ивановской молодежной газеты «Прямая речь» Владимира Соловьева от Церкви за публикацию текста. А группа «Митьки» начала кампанию против кощунственной пародии Шильмана.
Так что Митьки никуда не исчезли, они продолжаются, как бы к ним ни относиться.
Восстания и покушения
И при Хрущеве, и в «годы застоя» происходили вооруженные восстания. На Брежнева, кроме того, было совершено несколько покушений. Вот Хрущева никто убить не пытался.
1—2 июня 1962 года в Новочеркасске забастовали рабочие Новочеркасского электровозостроительного завода. К протестам присоединились и другие горожане. Незадолго до этого власти повысили розничные цены на мясо и мясные продукты в среднем на 30 % и на масло — на 25 %. А одновременно расценки на работу понизились на треть.
К полудню 1 июня количество бастующих достигло 5000 человек. Они перекрыли железнодорожную магистраль, остановив пассажирский поезд Ростов—Саратов. На остановленном локомотиве кто-то написал слова «Хрущева на мясо!». Вечером рабочие сорвали со здания заводоуправления портрет Хрущева и подожгли его.
2 июня демонстрация, идущая к зданию горкома, была расстреляна.
Погибло 24 человека, ранено 87.[84] Все трупы погибших поздно ночью вывезли из города и похоронили в чужих могилах, на разных кладбищах Ростовской области. В 1992 году, когда документы были рассекречены и сняты расписки, которые давали свидетели событий, останки 20 погибших нашли на кладбище Новошахтинска, все останки были идентифицированы и захоронены в Новочеркасске.
Позднее в Новочеркасске прошел суд над «зачинщиками беспорядков». Семерых расстреляли, 105 «преступников» получили сроки заключения от 10 до 15 лет с отбыванием в колонии строгого режима.
В «годы застоя» не было ни одного народного восстания.
Было несколько военных бунтов и террористических актов.
22 января 1969 года во время торжественной встречи экипажей космических кораблей «Союз-4» и «Союз-5» младший лейтенант Советской армии Виктор Ильин, переодетый в чужую милицейскую форму, проник к Боровицким воротам под видом охранника. Он открыл огонь из двух пистолетов по машине, в которой, как он думал, должен был ехать Л.И. Брежнев. На самом деле, в этой машине находились космонавты Леонов, Николаев, Терешкова и Береговой. Выстрелами был убит водитель Илья Жарков, Береговой ранен осколками стекла, Николаев задет пулей в спину. Несмотря на ранение, Николаев сумел перехватить управление и припарковать машину.
Раненый мотоциклист сопровождения сбил стрелявшего с ног, после чего его скрутила охрана. Сам Брежнев ехал в другой машине (по другим данным, даже другим маршрутом) и не пострадал.
Чего хотел Ильин? В ходе обсуждения проекта «брежневской» Конституции 1977 года он писал: «Каждый член общества имеет право на террористический акт в случае, если партия и правительство ведут политику, не соответствующую Конституции».
Ильина очень волновало, что комсомол «себя изжил», он осуждал вторжение в Чехословакию. Он очень восторженно отзывался о военных переворотах в странах третьего мира и об убийстве президента Кеннеди Ли Харви Освальдом: «Всего один выстрел — и знаменит на весь мир».
Философ-диссидент Александр Зиновьев полагает, что покушение вызвано «нарушением принципа соответствия интеллектуального уровня руководства обществом и интеллектуального уровня руководимого им населения. Последний вырос колоссально, а первый остался почти тем же, что и в сталинские годы. В лице Брежнева советские люди видели на вершине власти маразматика с непомерно раздутым тщеславием. Многие чувствовали себя оскорбленными тем, что вынуждены подчиняться такому глупому и аморальному руководству. Именно это чувство толкнуло лейтенанта Ильина на покушение на Брежнева — на символ развитого социализма».[85]
Насчет интеллектуального уровня Ильина скажу коротко: он сразу же произвел на следователей впечатление психически неуравновешенного человека. Ильин был признан невменяемым и в мае 1970-го — помещен в Казанскую психиатрическую больницу, где содержался в полной изоляции.
В 1990 году Ильин освобожден решением Военной коллегии Верховного Суда СССР. Получил однокомнатную квартиру в Ленинграде, где проживает поныне, и получает пенсию по инвалидности. Поскольку он до того не был формально уволен из армии, то сумел по суду добиться выплаты по больничному листу жалованья за 20 лет. Утверждает, что не жалеет ни о чем, кроме смерти невинного шофера.
