Опера знали, что Фома врет. Причем, самым наглым образом, но ничего в противовес его вранью поставить не могли. И Фома это знал и потому чувствовал себя спокойно. За иностранца его уже осудили, хотя и не виноват он. Но убийство Анжелы ему не пришьют, как бы менты не старались.
Казалось подполковник Туманов о чем-то призадумался, готовый поверить каждому произнесенному Фомой слову. И в подтверждение этого даже слегка закивал головой.
Ну и олух, этот подполковник, подумал про Туманова Костя Фомин. Теперь изо всей троицы ментов его интересовал только Туманов. Усатый майор и здоровяк старлей ему были не интересны. Да и слабаки они оба. Посмотрим, далеко ли от них ушел их подполковник. Так для себя определился Фомин, поглядывая на Туманова с ироничной улыбочкой.
– Допустим, ты говоришь правду, – сказал подполковник.
Фомин засмеялся.
– Конечно правду, гражданин начальник. Какой смысл мне врать? Кто она мне: сестра или жена? Так, – развел он руками в стороны, – встретились и разошлись. После зоны любая баба сгодится, а эта тем более, – онбросил короткий взгляд на фотографию девушки, но подполковник Туманов заметил в его глазах, что-то такое, похожее на тоску.
– Это ты правильно сказал… – произнес подполковник, чем вызвал у Фомина настороженность. Тот даже спросил:
– А чего такого особенного я сказал?
– Ну что после зоны любая баба сгодится, – сказал Туманов. – Не сладко там таким молодцам без женщин.
– Еще как, – подхватил Фомин, закивав. В чем-чем, а в этом их с подполковником мнения были едины. Хоть он и мент, а понимает душу эека.
– Стало быть, с этой девушкой ты познакомился после того, как сбежал с зоны? Так что ли? – спросил подполковник.
Фомин не ответил. Он пытался понять, к чему клонит подполковник, на что будет давить.
– Не слышу ответа, Фомин, – голос Туманова на этот раз зазвучал требовательно. – Ты с этой девушкой познакомился после побега из зоны или до того как сел?
Фомин отвел глаза, уставился в пол.
– Ну после побега, – сказал он, и голос его прозвучал довольно угрюмо.
– Значит, если я тебя правильно понял, – начал подполковник Туманов, – ты познакомился с ней после того, как совершил побег и вернулся сюда в Москву?.. – повторил он.
– Так все и было, гражданин начальник. Чего по несколько раз спрашивать, – согласно кивнул Фома. Он еще не знал, что три дня назад подполковник Туманов поднял то уголовное дело, за которое Костя Фомин получил последний срок. И в нем всплыли кой какие неясные для оперативников детали. Ну например, личность человека, которого якобы убил Фомин.
– Это иностранец. Англичанин Пит Фридман, – сказал Туманов своим помощникам.
Ваняшин отнесся к этому со свойственной ему сдержанностью, а вот Грек как видно озадачился.
– Чего ради ему понадобилось убивать иностранца? – спросил он.
Туманов пролистал уголовное дело, что называется от корки до корки, но там ответа на этот вопрос не было. Более того, подполковнику показалось весьма странным, что в момент задержания Фомина, тот находился в невменяемом состояние.
– А может этого Пита кокнул вовсе и не он, – высказал старший лейтенант Ваняшин сомнения.
– Леш, ну ты прямо вообще, – начал сокрушаться Грек по поводу такого заключения старшего лейтенанта. – Там же черным по белому написано, что в момент задержания у Фомина в руке был пистолет. И согласно заключению экспертизы иностранец был убит из него. Неужели ты этого не понял?
– Да во всем этом еще надо как следует разобраться, – стоял на своем Ваняшин, что особенно не нравилось Греку. Его настойчивость Сан Саныча просто раздражала.
Усатый майор строго поглядел на приятеля Леху, говоря:
– Смотри-ка, какой орел. Разобраться ему. Небось уголовное дело вели люди не глупее тебя.
– Может и не глупее, – на это Ваняшин не стал спорить. – Только по-моему никто и разбираться особенно не хотел. Смотри на дату, – указал он Греку.
– Ну и чего там? – с недовольством скосил Грек глаза на картонную папку, в которой находился весь материал уголовного дела по факту убийства англичанина.
– А вот чего, – Ваняшин ткнул пальцем на первую страницу. – Двадцать восьмого июля дело было заведено…
Грек скептически покачал головой.
– А через две недели уже направлено в суд. А еще через неделю Фомина уже осудили и этапировали в Красноярск.
– Да ты пойми дурья башка, – постучал Грек Ваняшину по лбу. – Убитый – гражданин Англии. Наверняка вмешалось посольство. Потребовало скорейшего разбирательства. Да и чего тянуть, когда есть убитый и есть тот, на кого указывают улики, – запальчиво заговорил Грек.
– Да? – в голосе Ваняшина слышалось сомнение, которое явно не устраивало Грека.
– Да, – резонно заявил усатый майор. – Пистолет – это основная улика, которая суд удовлетворила. Вот Фомин и получил срок. Николаич, ну скажи ты этому олуху Ваняшину? – обратился Грек к подполковнику Туманову.
Федор Туманов занял нейтральную позицию, говоря:
– Вы оба правы. Ты Грек прав, говоря насчет улик. Ваняшин прав, говоря о той спешке, с какой дело было завершено. Но меня сейчас интересует другое.
– Чего? – от любопытства Грек заерзал на стуле.
– Прилетев в Москву, Пит Фридман остановился в гостинице «Космос». В ней он пробыл всего пару дней. На второй день вечером он вышел из гостиницы и больше туда уже не вернулся.
Грек скептически хмыкнул. Лично он не находил в этом ничего такого. Кстати, на этот раз Ваняшин целиком разделял его мнение. Теперь они оба уставились на своего старшего, и во взглядах их отчетливо читался укор – стоило ли ему терять время, выясняя такие подробности.
– Стоило, – резонно заявил Федор Туманов. – Я побеседовал с охранником, который видел, как англичанин вышел из дверей и сел в черный «Форд», между прочим, принадлежавший Фомину.
Кажется Грек начинал терять всякий интерес и почувствовав скуку ко всему что говорил подполковник, зевнул. Он сразу нисколько не сомневался в виновности Фомина, не то, что этот Ваняшин. Грек покосился на него, наблюдая за тем, как старлей Ваняшин тянется к пачке за сигаретой, и тоже протянул свою лапищу.
– Как вы думаете, кто в тот вечер сидел за рулем «Форда»? – спросил Туманов обоих своих помощников.
– Михал Сергеич Горбачев, – вдруг ляпнул Грек.
Ваняшин уставился на Грека аж с раскрытым ртом.
– К чему ты это? – спросил он усатого майора.
Грек запыхтел сигаретой, выпуская из ноздрей как дракон струи дыма.
– А к тому. Зачем задавать идиотские вопросы. Машина чья? – спросил он, как бы относя этот вопрос к Туманову, но ответил на него сам: – Фомина машина.
Туманов понимал иронию Грека. Кивнул сдержанно и сказал:
– Машина-то Фомина. Это точно. Вот только за рулем сидел не Фомин и не Горбачев, а вот эта самая девушка, – указал он на фотографию убитой.
Грек замолчал. Минуты две, три сидел молча, покусывая ус. Потом спросил:
– Это откуда у тебя такие сведения?
Туманов улыбнулся, глядя в усатую физиономию шутника. Видел, теперь у Грека пропало желание иронизировать. Сказал:
– Это мне сказал охранник дежуривший возле дверей гостиницы. Он опознал девушку, которую впоследствии мы обнаружили убитой. – Вот так, господа сыщики. Я думаю теперь мы сможем подцепить Фомина, – сказал тогда Федор Туманов своим друзьям операм.
И теперь беседуя с Фоминым, решил предъявить ему этот козырь.
– Что же ты молчишь, Фомин? – требовательно произнес Туманов. – Пять минут назад ты нам сказал, что познакомился с убитой гражданкой после побега…
Опера заметили, как лоб у Фомина покрылся капельками мелкого пота. И взгляд уже сделался не таким твердым. Теперь он уже старался не смотреть в глаза подполковнику Туманову. Не ожидал, что подполковник будет копаться в прошлом дерьме.
– Ты пойми, дурья башка, – доверительно заговорил Федор Туманов, протягивая Фомину сигарету. – Мы же тебе помочь хотим. У нас есть основания верить тебе, что ты девушку не убивал. Да и этого англичанина тоже, – махнул рукой подполковник.
– Неужели добьетесь пересмотра дела? – с усмешкой спросил Фомин. В его голосе слышалась не только усмешка, но и надежда. Хотя из своего опыта знал, особенно верить операм, не стоит.
– Так это смотря каким операм, – особо подчеркнуто произнес Грек. – Таким, как наш Николаич, можно. Он всегда выполняет свои обещания. Да и выхода другого у тебя нет. Париться за чужой грех, это не по понятиям. Кому ты потом счет предъявишь? – спросил усатый майор.
Фома молчал, уставившись в пол в одну точку. Он и сам уже не раз думал об этом. Отсидит все восемь лет, вернется, а счет предъявить некому.
Видя, что Фомин все еще терзается сомнениями, Грек сказал грустно:
– Ты пойми нас правильно. Мы к тебе в друзья приятели не набиваемся. Но обидно, жизнь проходит даром. – Сказал это Грек с такой обидой, будто это не Фомина, а его Сан Саныча Грека жизнь проходила даром. И Ваняшину показалось, что вот сейчас от нахлынувшей обиды усатый майор всхлипнет и заплачет. Но не произошло ни того, ни другого. Но на Фомина эти задушевные слова все же подействовали. Всхлипнул он. Его душила обида, хватала за глотку оттого, что незаслуженно осудили на восемь лет.
