Семенцов усмехнулся:
— Перестаньте, Андрей Александрович. Не становитесь в позу.
— Я не становлюсь.
Становись не становись, а связного он, конечно, упустил бездарно.
— Я хочу написать о другом. О вашей высокой профессиональной выучке, сознательности, ответственности и чувстве долга. О том, что благодаря вам мы вышли на это письмо.
Приятно все это слушать, но благодарность не по адресу: на письмо они вышли только благодаря Лешке. Из вежливости он все же кивнул:
— Спасибо.
— Помимо докладной я хотел бы поблагодарить лично вас. Просто по-человечески.
— Ну что вы, Иван Константинович. Не за что.
— Есть за что. Ладно. Теперь о деле. Наверное, у вас есть какие-то соображения по поводу письма? И о возможности налета?
Соображения, конечно, у него есть, но при чем тут эти соображения, когда он, Ровнин, начинает постепенно понимать, что ему делать дальше? Все, что жило в нем раньше отдельными кусочками, разорванными мелкими соображениями, теперь как будто начинает соединяться в одно целое. И прежде всего он отчетливо понимает, что ни в одной из трех засад он Семенцову не нужен. Напрочь не нужен.
— Особых соображений у меня пока никаких.
Что он, лично он может добавить к засаде? Да ничего. Он должен сейчас решить: что бы он делал сам на месте налетчиков? Если бы, допустим, подозревал, что письмо перехвачено? Если бы знал, что на всем пути следования машин с деньгами и у всех трех заводских проходных будут организованы засады? И еще: если бы при этом вся техническая часть налета была бы тем не менее тщательно подготовлена? Что? Вот именно — что? Подумав об этом, он спросил:
— Эти три транспортировки предусматривались без радиоконтроля? Поэтому и наводка?
— Одна без радиоконтроля. Но на всех трех не очень опытный состав групп. И все три следуют по отдаленным маршрутам.
— Значит, у них свой человек в банке.
— Да, свой человек. Но только никуда он не денется.
Они долго молчали. Наконец Семенцов взялся за ключ зажигания.
— Нащупывается этот человек. Найдем мы его, думаю, самое большее, через неделю. Крайний срок — дней через десять.
Возможно. Но если эти налетчики возьмут сегодня большие деньги, они могут вообще навсегда исчезнуть из Южинска.
— Какие суммы на перевозках, Иван Константинович?
— На «Цветмет» и «Пролетарий» везут по сто пятьдесят тысяч, на «Судостроитель» — двести пятьдесят.
Хорошие цифры. Но ты, Ровнин, давно уже знаешь, что вряд ли они покажут нос у одного из этих трех заводов. Хотя ограбление сегодня будет. Вот где только?
— Засады, конечно, у всех трех проходных?
Ясно, что ограбление будет совсем в другом месте. В каком? В каком?
Семенцов достал платок и вытер пот на висках и лбу:
— У всех. У заводов и на всем пути следования машин.
Сегодня день зарплаты, денежных перевозок много, по всему городу. А под ними уже земля горит. Если они раскрыли его, то, наверное, понимают, что о заводах тоже известно. И если они теперь предполагают, что там поставлены капитальные, плотные засады, то естественно, что над остальными денежными перевозками контроль будет поневоле ослаблен. И могут воспользоваться этим.
— Поедете со мной? — спросил Семенцов.
— А вы где?
Семенцов включил зажигание:
— У «Судостроителя». Думаю, если они попробуют, то, скорей всего, сделают это там.
— Иван Константинович, какие еще сегодня перевозятся крупные суммы?
— Крупные суммы? — Полковник осторожно вывел машину из переулка, оглянулся перед поворотом на улицу. — Ну, по двести тысяч — зарплаты на фабрику «Большевичка» и «Сельмаш». Примерно столько же — недельная выручка городского трансагентства.
Мимо проплыли дома Большой Садовой. Семенцов вел «Жигули» на средней скорости — так, что многие машины их обгоняли.
— Всё?
— Относительно крупная сумма — сто десять тысяч, это перевозка в аэропорт.
— Они контролируются по радио?
— Кроме аэропортовской. Но там подобраны опытные инкассаторы.
— И в какое время?
— Примерно от трех до четырех часов.
Сейчас они едут к южной окраине, к морю, к «Судостроителю». Все, что перечислил сейчас полковник, — в противоположной части города, которая как раз не перекрыта засадами. Фабрика «Большевичка» — в центре, завод «Сельмаш» — в северо-восточной части, трансагентство — примерно между ними. А аэропорт еще дальше — в двенадцати километрах от города к северо-востоку. Все складывается как раз одно к одному. И все-таки он очень бы хотел, чтобы они пришли к «Судостроителю». Он хотел бы лично встретить их и посмотреть на них. Но почти точно, что они туда не придут.
— Иван Константинович, у меня будет просьба. Вы могли бы выделить мне оперативную машину?
— Оперативную машину?
— Да. Радиофицированную и с хорошим мотором. Потому что, как я считало, налет будет в другом месте.
Семенцов некоторое время молчал.
— Я могу вам эту уступить, — наконец сказал он. — Доедем до «Судостроителя», и забирайте.
Ровнин вел машину по Южинску, размышляя о том, что же это такое — серьезный, основательно разработанный налет. Наверное, это значит, что они все учли. Все просчитали. Это значит, что они могли основательно поработать с секундомером. А может быть даже — обзавелись радиопеленгатором.
— Пятый! Пятый! — раздалось в приемнике. — Пятый, придержи оранжевый двадцать девять — сорок один. Двадцать девять — сорок один, понял? Придержи его, проехал на красный.
Переговоры ГАИ. Он давно уже понял: если представить, как все эти три указанные в письме завода соотносятся с Госбанком, учесть засады и блокировку, то можно без труда понять, что во время этих перевозок почти полгорода будут надежно прикрыты. Если группа пойдет на налет где-то здесь, все ее возможные отходы будут блокированы в течение трех — пяти минут. Полгорода. Но ведь остаются еще другие полгорода. Восток и северо-восток, район аэропорта и Московско-Приморское шоссе. Сейчас, в ближайшее время, в этой части будут перевозиться четыре крупные партии денег: из Госбанка на «Сельмаш» и «Большевичку», из трансагентства в Госбанк и из Госбанка в аэропорт. Особенно его интересовала именно эта перевозка в аэропорт, так как она не прикрыта радиоконтролем — пусть там и очень опытные инкассаторы. Так как лучшие силы УВД стянуты сейчас в другую часть города, то получается, что все эти четыре перевозки фактически не прикрыты. Конечно, надо учитывать, что на всех четырех машинах есть вооруженная охрана, а три из четырех маршрутов на всем пути следования контролируются по радио. Надо учитывать также тщательно разработанную систему мобильных ПМГ и то, что после первого же сигнала об ограблении все магистрали в городе будут перекрыты, а на загородных — предупреждены посты ГАИ и в случае необходимости высланы вертолеты. Так что формально все четыре перевозки, конечно, подстрахованы, и все-таки это обычное прикрытие. Обычное. Для серьезного, основательно разработанного налета явно недостаточное. Явно.
