имя и объединяет Поднебесную. В покое становятся мудрецом, в движении – царем. [Того, кто] не действует, почитают; с тем, кто безыскуственен и прост, не сможет состязаться в красоте никто в Поднебесной. Ведь того, кто постиг свойства неба и земли, называем великим основателем, великим родоначальником. [Он] един с природой, а поэтому приводит к гармонии Поднебесную, [он] един с людьми. Быть в единстве с людьми – это наслаждение человеческое, быть в единстве с природой – это наслаждение естественное.
Чжуан-цзы сказал:
– О мой учитель! О мой учитель! Крошишь [всю] тьму вещей, а не жесток; взращиваешь тьму поколений, а не милосерден. [Ты] старше самой отдаленной древности, а не стар. Покрывая и поддерживая и небо и землю, отливаешь и высекаешь тьму форм, а не тленен. Это и называется естественным наслаждением. Поэтому и говорится: «Для того, кто познал естественное наслаждение, жизнь – проявление природы, смерть – изменение вещи». В покое у него те же свойства, что у [силы] холода; в движении у него такие же волны, как у [силы] жара[189]. Поэтому для того, кто познал естественное наслаждение, нет ни гнева небес, ни людского порицания, ни бремени вещей, ни кары душ предков. Поэтому и говорится: «В его движении – небо, в его покое – земля. Сердцем в едином утвердится и царствует в Поднебесной, души предков [ему] не вредят, [его] не утомляют». Сердцем в едином утвердится, и [ему] покорится [вся] тьма вещей. [Если] слова исходят из пустоты и покоя, достигают неба и земли, проникают во [всю] тьму вещей, это называется естественным наслаждением. Естественное наслаждение – это стремление мудрого, который пасет [всех] в Поднебесной.
Родоначальники свойств предков и [древних] царей – это небо и земля; хозяева их – свойства пути, постоянное в них – недеяние. При недеянии брали у Поднебесной и оставался избыток, при деянии давали Поднебесной и [все] не хватало. Поэтому-то древние и ценили недеяние. [Если] высшие [держались] недеяния и низшие [держались] недеяния, то низшие приобретали те же свойства, что и высшие. Когда низшие приобретали те же свойства, что и высшие, не [оставалось] слуг[190]. [Если] низшие [держались] деяния и высшие [держались] деяния, то высшие обретали тот же путь, что и низшие. Когда высшие обретали тот же путь, что и низшие, не [оставалось] хозяина. Высшим необходимо недеяние, и [они] берут у Поднебесной; низшим необходимо деяние, и [они] дают Поднебесной – таков неизменный путь. Поэтому древние, царствуя в Поднебесной, не заботились [ни о чем], хотя и охватывали своими знаниями небо и землю; не говорили, хотя своим красноречием [могли] вылепить [всю] тьму вещей; не действовали, хотя были способны [совершить] все среди морей. Небо не рождает, а [вся] тьма вещей [сама] развивается; земля не выращивает, а [вся] тьма вещей [сама] вскармливается. Предки и [древние] цари [держались] недеяния, а [все] в Поднебесной завершалось. Поэтому и говорится: «Нет ничего священнее неба, нет ничего богаче земли, нет ничего величественнее предков и [древних] царей». Поэтому и говорится: «Предки и [древние] цари в свойствах равны небу и земле». Таково учение о том, как оседлать небо и землю, как погонять [всю] тьму вещей и применять массу людей.
Корень в высшем, верхушка в низшем; основное за хозяином, подробности за слугой. В движении трех армий и [воинов] пяти родов оружия[191] – верхушки свойств. В наградах и карах, выгоде и ущербе, в приговоре к пяти наказаниям – верхушки обучения. В обрядах и законах, мерах и числах, телах и названиях, изучении и сравнении – верхушки управления. В звуках колокола и барабана, в красоте перьев и [бычьих] хвостов – верхушки радости. В плаче и причитаниях, траурных одеждах, пышных или скудных – верхушки горя. Таковы [все] пять верхушек, но чтобы за ними следовали, необходимо движение разума, необходимо движение сердца. Учение о верхушках было у древних, но [его] вовсе не ставили на первое место. Благородный муж начинает, слуга [за ним] следует; отец начинает, сын [за ним] следует; старший брат начинает, младший – следует; старшие начинают, а младшие – следуют; мужчины начинают, а женщины – следуют; муж начинает, а жена – следует. Ведь в том, что впереди шествуют более почитаемые, а за ними – менее почитаемые, – порядок неба и земли. Поэтому мудрые [ему] и подражали. Священное и мудрое [в том, что] небо наверху, а земля внизу: порядок четырех времен года в том, что весна и лето сначала, а за ними осень и зима; развитие в том, что [вся] тьма вещей изменяется, приобретает форму, зарождаясь и отделяясь, и умирает, отцветая и увядая. [Если] у самых священных – неба и земли – есть порядок высшего и низшего, первого и второго, то тем более [он должен быть] в пути людском. Порядок великого [людского] пути таков: в родовом храме почитают предков, при дворе – высших, в общине – старейших, в делах – добродетельных. Говорить о пути и отрицать его порядки – [означает] отрицать сам путь. [Если] отрицать путь, как же можно им пользоваться? По этой причине в древности те, кто постиг великий путь, начинали постижение с природы [неба], а затем переходили к природным свойствам; от природных свойств переходили к милосердию и справедливости; от милосердия я справедливости – к разделению по рангам и обязанностям; от разделения по рангам и обязанностям – к телам и названиям; от тел и названий – к назначению на должности по способностям; от назначения по способностям – к наблюдению и расследованию; от наблюдения и расследования – к одобрению и порицанию; от одобрения и порицания – к наградам и наказаниям; постигнув награды и наказания, отвели должное место умным и глупым, утвердили положение благородных и презренных. Милосердные, добродетельные и неумелые по [своей] сущности строго делились по способностям, строго отвечали названию. Так вот служили высшим, так вот пасли низших, так вот управляли вещами, так вот совершенствовали самих себя. Не прибегая ни к знаниям, ни к замыслам, непременно обращались к природе. Это и называлось поистине мирным правлением.
В древних преданиях говорится: «есть тела, есть и названия». Тела и названия[192] были [еще] у древних, но их не ставили на первое место. [Когда] древние рассуждали о великом пути, то могли упомянуть о телах и названиях в [числе] пяти изменений, могли упомянуть и о наградах и наказаниях в [числе] девяти изменений. На первое место ставит тела и названия [тот, кто] не знает их основы; на первое
