— Любопытно, почему ты так решил? — удивилась я.
— А вот, смотрите, человеку нужно наскоро придумать себе какое-то вымышленное имя, — с жаром принялся объяснять Ромка. — Воображение у него работает не очень, и он делает самое элементарное — берет свою собственную фамилию и слегка ее переделывает. Бурмистр — староста. Все очень просто.
— Ты же в прошлый раз говорил что-то о легенде футбола, — напомнила я.
Ромка махнул рукой.
— Наверное, все-таки это совпадение! — сказал он смущенно. — Я подозреваю даже, что Андрей Петрович имя-отчество свое менять вообще не стал, оставил какое ему мама с папой дали. Он же не собирался с вами еще раз встречаться.
Ромка закончил свой анализ и выжидательно посмотрел на меня.
— Итак, по-твоему, Старостин — это Бурмистров, — подытожила я. — А объект его интересов находится где-то в районе Каратая. Мысль любопытная, но хочу напомнить, что фирма «Тюльпан» действовала здесь, в Тарасове. И госпожа Бурмистрова живет здесь же. И даже Старостин, хотя и назвался сельским учителем, ничем реальным это заявление не подтвердил. Между прочим, и сама Аглая отзывалась о Каратае как-то пренебрежительно и даже всерьез не рассматривала его как место, пригодное для житья. Что ты на это скажешь?
Ромка пожал плечами и горячо возразил:
— Сами же говорили, что она была в этот день как будто не в себе! Мало ли что она могла сказать. Ехать-то она собиралась именно туда! А парень с татуировкой?! По-моему, очень убедительно!
— Значит, ты настаиваешь, что нужно ехать в Шангри-Ла… Тьфу, в Каратай то есть! — сказала я. — И что же ты надеешься там отыскать?
— Не знаю, — честно признался Ромка. — Но что-то там должно быть — я уверен. Нужно, это… ввязаться в бой, а там видно будет. Только нужно сделать так, чтобы Гоголев за нами не увязался, — озабоченно добавил он. — Мало ли какие проблемы у нас могут там возникнуть…
— Ага! — заметила я. — Себя ты уже категорически видишь участником вылазки, не так ли?
Ромка шмыгнул носом и посмотрел на меня преданными глазами. Видимо, он все-таки боялся, что я не только никуда его с собой не возьму, но и вообще подниму на смех. Однако ничего подобного я не собиралась делать. Все, что он тут наговорил, очень напоминало и мои соображения. Пожалуй, только умозаключение о происхождении фамилии Старостин было оригинальным. Меня тоже подмывало отправиться в Каратай, который постепенно в моем воображении приобретал загадочность ничуть не меньшую, чем неведомая страна Шангри-Ла. И так же как Ромка, я совершенно не знала, что надеюсь там найти. Жаль было оставлять здесь без присмотра подозрительного нотариуса и владелицу сгинувшего «Тюльпана», но неведомая страна Каратай манила меня все сильнее. Все равно рано или поздно туда придется съездить, если мы хотим разобраться в этой истории.
— А, была не была! — сказала я. — Тогда не будем откладывать дело в долгий ящик. Прямо сейчас и отправляемся. К обеду, наверное, будем уже там. Ступай, передай Виктору, чтобы он приготовил аппаратуру, которая может понадобиться. Я захвачу диктофон. А ты сгоняй за пончиками. Неизвестно, удастся ли нам поесть в дороге. Нужно еще заказать Маринке кофе — мы захватим его в термосе.
Ромка уже был на ногах. Его лицо сияло, а рот невольно растягивался в улыбке, которую он безуспешно пытался сдержать. Я на всякий случай погрозила ему пальцем, но он уже вылетел за дверь кабинета с такой скоростью, будто за ним гналась стая волков.
Я не стала так торопиться. Ведь у меня не могло быть никакой уверенности, что от предстоящей поездки будет какая-то польза. Все пока было достаточно зыбко и неопределенно, и только такой романтик как Ромка мог испытывать сейчас вдохновение и восторг.
Пока я проверяла батарейки к диктофону и укладывала в сумочку все необходимое, раздался телефонный звонок. Я сняла трубку и с некоторой досадой услышала голос Романа Дмитриевича. На ум мне сразу пришли все предостережения, полученные от коллег, а также собственные опасения насчет мечтательного «оруженосца». Я сразу сообразила, что у нас еще есть шанс сегодня от него отделаться. Раз он решил воспользоваться телефоном, значит, пока находится далеко от редакции. Если мы поторопимся, то сможем исчезнуть, не оставив следов.
— Роман Дмитриевич, дорогой, — поспешно сказала я, не давая ему вставить хотя бы слово. — С удовольствием бы с вами пообщалась, но ни секунды свободной! Поговорим как-нибудь в другой раз, ладно? Всего хорошего!
— Э-э… Постойте! Ольга Юрьевна! — растерявшись, забормотал Роман Дмитриевич, видимо, пытаясь собраться с мыслями.
Я быстро отключила телефон и, радуясь, что так ловко все провернула, вышла в приемную, перекинув сумочку через плечо.
Там уже стоял запыхавшийся Ромка с большим пакетом еще теплых пончиков. В комнате вовсю пахло кофе. Маринка, ворча под нос что-то о «чокнутых, которые сами не знают, чего им надо», переливала кофе в объемистый термос. Виктор, обвешанный аппаратурой, был, как всегда, спокоен и собран. Внезапное решение об отъезде его нисколько не удивляло. Сергей Иванович Кряжимский был заметно озадачен, но старался не подавать виду. Он уважал субординацию и уже принятые мною решения предпочитал не обсуждать.
Я испытывала перед ним некоторое смущение, потому что эта внезапная поездка действительно сильно отдавала авантюрой, но и отменять ее не видела никаких причин.
— Быстро по машинам! — объявила я. — Пока нет «хвоста», мы должны бесшумно улизнуть. Маринка и Сергей Иванович обязаны хранить полное молчание вплоть до нашего приезда! До встречи!
Когда я говорила «по машинам», это было, конечно, преувеличением. Нам троим хватило одной моей машины. Отъезжая от редакции, я торопилась, потому что ожидала в любую минуту увидеть где-то рядом набившую оскомину светло-бежевую машинку. По тому, как вертели головами мужчины, было ясно, что они опасаются того же самого.
В таком напряженном ожидании мы проехали через городские кварталы, но только когда перед нами развернулась широкая полоса автострады и стало очевидно отсутствие за кормою «хвоста», мы вздохнули свободнее. В этот самый момент я поняла, насколько скованно себя чувствовала, находясь под мечтательным, но чересчур пристальным взором Романа Дмитриевича.
Глава 13
Железнодорожная станция Каратай и примыкавший к ней одноименный поселок произвели на нас впечатление почти сказочного захолустья. Жизнь здесь, казалось, замерла давно и основательно. От неведомой страны Шангри-Ла, где, по заверению Аглаи, должны собираться все чистые души, это место отличалось хотя бы уже тем, что здесь мы поначалу не встретили вообще ни одной души — ни чистой, ни нечистой.
Прокаленные солнцем, без намека на тень, улицы были безлюдны. Серые покосившиеся заборы, из-за которых выглядывали бледные кусты отцветшей сирени, подчеркивали ощущение запустения. Каменные дома и магазины имелись только в центре, и было их немного. Правда, здесь уже обнаружились некоторые признаки жизни — возле продовольственного магазина судачили женщины, а по пыльной площади бесконечно кружил какой-то подгулявший мужичок в пиджаке, не менее пыльном, чем площадь.
Вокзал представлял собой одноэтажное приземистое строение, выкрашенное в грязно-желтый цвет. По случаю жары все окна были распахнуты — даже окна кассы, на которых стояли железные решетки. Никакого столпотворения не замечалось и здесь. Должно быть, никто из аборигенов не жаждал покинуть столь благословенное место.
На машине мы объехали весь населенный пункт за десять минут. Чтобы собраться с мыслями, я пошла на второй круг и заметила в зеркале приунывшую физиономию Ромки. Я его прекрасно понимала — было от чего повесить нос. Наверное, он рисовал в своем воображении что угодно, только не это сонное, попрятавшееся за заборами царство.
Сама я особого разочарования не испытывала. Пускаясь наугад в путь, я примерно представляла, что меня ожидает. Поселок Каратай жил своей привычной жизнью, и наши проблемы его ничуть не волновали. Чтобы найти здесь что-то, нужно было проявить терпение и усердие.
Для начала было бы неплохо завязать с кем-нибудь продолжительную и обстоятельную беседу. Порой из незначительного разговора могут всплыть самые неожиданные детали и подсказки. Здесь главное — угадать собеседника. Я решила начать с кого-нибудь из служащих станции. В конце концов, люди, имевшие отношение к несуществующей стране, имели отношение и стояли у истоков железнодорожной ветки.
Мы подкатили к зданию станции и поставили машину в тени единственного дерева, росшего возле покосившегося навеса, который, видимо, олицетворял здесь автобусную остановку. На переговоры отправились мы с Ромкой — Виктор наотрез отказался покидать машину, опасаясь за свою драгоценную аппаратуру. А может быть, ему просто неохота было слоняться по жаре.
