На Западе право есть норма или совокупность норм. "Права, следовательно, являются несущественным придатком норм, и правовая система ничего не теряет от того, что в ней полностью отсутствует идея правомочия". Упорное стремление к широкой регламентации социальной жизни путем установления принудительных норм характеризует романо-германский мир. Таким образом, западная терминология абсолютно неспособна выразить правовой эйдос Евразии. В евразийском государстве, построенном на базе подлинно национального права, ведущий слой был бы проникнут мыслью, что власть не есть только право, но и обязанность, а если управляемые являются носителями не только обязанностей, но и привилегий, свобода понималась бы не как свобода договора, но как свобода органической принадлежности к целому.
Партия или орден?
Формулируя основные задачи национальной правовой мысли, Алексеев целью своей ставил моделирование грядущего государственного устройства. Тогда, в середине и конце 20-х, евразийцам еще казалось, что эти теоретические построения воплощать в жизнь доведется им самим. Вопрос о том, должно ли движение оформиться в партию и какой образ действий необходимо избрать, был крайне актуален. Алексеев писал: "Евразийцы не исповедуют западной религии общественности и не считают, следовательно, что решение социальных вопросов есть последняя и наиважнейшая проблема человечества. Оттого наши задачи не покрываются ни политикой, ни планами социальных преобразований, как у социалистов. В этом случае объединение наше, если характеризовать его по моменту целевому, ближе стоит к религиозному ордену". Он отмечает, что практика иезуитов и масонов, осуществлявших свое влияние в гораздо более тонкой и в то же время эффективной форме, нежели политические партии, должна быть принята на вооружение при определении методов конкретной работы. Однако евразийцы «восточники», а западные образцы функционировали в иной культурной среде. В России же существовала общность заволжских старцев, продолжателями дела которых должны осознать себя евразийцы. "Мы призваны начать строить Россию Евразию по заветам старцев, наполняя эти заветы новым историческим содержанием". Из политики же масонов и иезуитов следует перенять практику воздействия на актуальную ситуацию посредством других партий, члены которых могут и не осознавать, что являются инструментами в чужой игре. Перед евразийцами вставали совершенно конкретные вопросы, касавшиеся возможных вариантов политики их организации в зависимости от изменений в расстановке политических сил. Все многообразие вариантов сводилось к двум основным:
1) место и роль евразийцев в государстве, построенном не по советскому образцу;
2) в евразийском государстве.
Первый вариант подразделяется на различные случаи, в зависимости от того, каким образом будет эволюционировать советское государство. Переход к той или иной форме многопартийного государства в западном смысле рассматривался евразийцами в качестве одного из наихудших возможных исходов. "Вступление на означенный путь означало бы, что творчество политических форм закончилось, революция угасла, наступает царство задворков Европы, чего, в сущности, и желают все наши, с позволения сказать, прогрессисты". В этом случае надо выступить как политическая партия. Если это будет демократия в стиле Керенского, то евразийцы должны стремиться к ее свержению. Если это будет государство в формах фашизма или режима Пилсудского, "то мы будем тем главным хребтом, около которого будут складываться и кристаллизоваться новые демократические силы, и который ростом своим будет преодолевать ограниченность, присущую названным европейским явлениям". В случае прихода к власти личного или коллективного Бонапарта, который, отвергнув коммунистическую идеологию, будет нуждаться в политических идеях, задачей становится просочиться в этот режим, стать его мозгами, и руками режима построить свое государство. Алексеев рассматривал и вариант прихода к власти евразийцев путем переворота. Каким будет евразийское государство — многопартийным или евразийцы будут единственной партией, будет ли оно демократией или диктатурой? "То государство, которое мы стремимся построить, будет демотией, это значит, что оно должно соответствовать народной воле, а не воле случайного набора граждан. Государство строится не на механической сумме мнений, а на народном суверенитете, организованном и органическом. Народом евразийцы называют совокупность исторических поколений, прошедших, настоящих и будущих, образующих оформленное государством единство культуры. Конечно, в таком виде он политически недееспособен и должен действовать через заместителей, но таковым нельзя считать кучеобразную массу людей, достигших 18 или 20 лет". Современная демократия есть олигархия взрослых граждан над нацией как целым. В евразийском государстве должен соблюдаться баланс между статическим и динамическим принципами. "Демократическая динамика общественного мнения есть род общественной неврастении". На самом деле в любом самом демократическом государстве существует некоторая политическая константа, она должна быть опознана и ясно сформулирована. Евразийцы стремятся зафиксировать "путеводную идею" государства как целого, его основное призвание, его цель. Идеократия есть государство стабилизированного общественного мнения. Народное голосование в такой системе призвано дать стабилизированной народной воле конкретные приложения к частным случаям государственной жизни. В евразийском государстве партии будут заменены реальными общественными слоями, это будет строй, в котором определится ненужность партий в смысле многопартийности. "Мы не хотим, чтобы избирателю его мнимые интересы вколачивала партия, мы стремимся к тому, чтобы избиратель сам уяснил эти интересы и отобрал людей, которые окажутся истинно способными выражать волю нации как некоторого органического целого. Смысл государства в том, что оно объединяет
По заветам старцев
Алексеев утверждал, что для евразийцев есть только одно абсолютное право человека, рядом с которым все прочие - права частные и относительные, это - право на "внутреннее духовное развитие". Отрицая это право, в человеке уничтожают качество быть человеком и делают нормальное развитие государства невозможным. Праведное государство призвано создать такие условия, при которых человеку дана была бы возможность на полное духовное совершенствование, на достижение Царства Божьего. Все остальные права и свободы: печати, неприкосновенности частной собственности и т. д. ценны не сами по себе, а в той только степени, в какой они служат духовной жизни человека. Праведное государство должно решительно бороться с теми социальными условиями, в силу которых человек стихийно попадает в обстановку, лишающую его всякой возможности духовного развития.
В сегодняшнем мире крайне сократились возможности отшельнической жизни. Человеку некуда уйти от государства. Человек рождается "объектом хозяйства", за которым не признается никаких прав духа. При капитализме происходит "экспроприация духовного мира у пролетария". В отличие от социалистического государства, государство праведное на решение проблемы нищеты смотрит не как на самоцель, но лишь как на средство. "Царство всеобщего достатка, даже богатства, может быть по существу своему просто большой свинарней, в которой жрут и валяются в грязи". Для того, чтобы избежать самой возможности возрождения противоестественного строя капитализма, необходимо помнить, что экономические пути Евразии принципиально иные, нежели у Запада. Идея духовного служения должна пронизывать все государственные структуры снизу до верху. Ведь качество государства зависит не от внешних форм или названий, но от внутреннего отношения правящих к управляемым. Государство должно управляться только на началах социального служения и жертвенности. Только новая партия (своего рода духовный орден и союз лиц, готовых служить евразийской идее-правительнице) способна стать основой государственной власти Евразии. Партию должны объединять чисто корпоративные идеи чести, честности, ответственности, самопожертвования и солидарности. Все это не значит, что она будет осуществлять партийную диктатуру.
"Партия дает людей, которые могут править". Управлять же должны государственные органы, которые по конституции облечены властью. В целом демократический образ правления предпочтительнее монархии, так как он создает условия для оценки правящих по объективным признакам. Однако демократия западного образца абсолютно неприемлема: "если привить у нас систему прямых выборов, ясно, что она должно обратиться в голосование за того, кто всего более пообещает". Функция ведущего слоя в евразийском государстве не должна совпадать с функцией управления. Он является носителем государственных идеалов, он должен стать вне и выше технического аппарата власти. В случае их слияния ведущий слой вырождается в бюрократию. Одной из главных задач ведущего слоя должна стать организация культуры в различных ее проявлениях. "Под этим следует понимать единство внутреннего убеждения в истине, а не внешнюю регламентацию духовной жизни, не принудительную нивелировку ее идейного богатства". Идеократический отбор основан на власти одной идеи. Алексеев считает название «эйдократия» более удачным, так как эйдос, в отличие от психологически окрашенного слова «идея», не есть одно из возможных многочисленных понятий о существующем, но необходимый, цельный, сознательно и умственно осязаемый смысловой лик мира. "Ведущий отбор в совершенном государстве должен обладать подобным знанием высшего эйдоса, должен быть до некоторой степени одержим им. Другими словами, ему должна быть открыта высшая религиозно-философская истина, которой он призван служить".
