Лукьянову было прекрасно видно, как я проводила медиков, он слышал мой краткий разговор с ними, из которого узнал, что Карину везут в Первую городскую больницу, в реанимацию. Наблюдая за мной, он пытался найти объяснение некоторым вещам, например — каким образом дотошная баба оказалась в квартире Карины, если она уехала в милицию с кассетой? И откуда ей известен адрес Карины и тот факт, что Валентин мог поехать именно сюда?
Ответ пришел сам собой — Валентин вдруг понял, что я его самым обыкновенным образом перехитрила. Вместо того чтобы отправиться в милицию хвастать добытыми сокровищами, я вернулась и следила за ним до самой квартиры Карины! Одновременно с этой мыслью у Лукьянова зародились сомнения по поводу того, что я работаю на милицию, а также он ни разу не предположил, что времени на то, чтобы отдать кассету в чье бы то ни было руки, у меня не имелось. Следовательно, кассета при мне.
Додумавшись до этого, Лукьянов приободрился: оказывается, рано он поставил крест на своей жизни и свободе — еще не все потеряно, кое-что еще можно исправить! Тогда он решил своими силами внести необходимые коррективы в сценарий: прежде всего поменяться со мной ролями сыщика и преследуемого, а потом по ходу развития событий защищаться самым проверенным способом — нападением. Цель его действий была четко определена: отобрать кассету с уликами и по возможности избавиться от свидетеля.
Я же, расстроенная попыткой самоубийства Карины и потому временно утратившая присущую мне бдительность, в открытую реализовала намеченные планы и не замечала, что за мной по пятам тенью следует Валентин Лукьянов.
Глава 11
Благополучно добравшись на троллейбусе до Музейки, я нашла свою «девятку» в том же месте, где предательски бросила ее пару часов назад. Нашла в целости и сохранности, что несказанно меня порадовало. А ведь я впопыхах, увлеченная преследованием Лукьянова, даже не успела включить сигнализацию, подвергнув тем самым машину опасности быть разобранной по частям, а то и вовсе угнанной.
— Прости меня, старушка! — виновато пробормотала я, садясь за руль. — Впредь постараюсь относиться к тебе более внимательно, не бросать тебя на произвол судьбы. Но, поверь мне, игра стоила свеч!
Я заглянула в бардачок в поисках сотового, но там его не оказалось. Не было его ни на сиденье, ни на полу. Сперли-таки! Ну ясное дело, как же не вытащить сотовый, прельщающий своей беспризорностью, через приоткрытое стекло в дверце машины?!
— Вот так всегда, — бурчала я, выбираясь из машины и оглядываясь в поисках таксофона. — Стоит только подумать о людях что-нибудь хорошее, как они тут же разочаровывают тебя по всем статьям, безжалостно обмакивая мордой в лужу!
Искомая будка с выбитыми стеклами, но, на мое счастье, с работающим телефоном оказалась в нескольких метрах, возле газетного киоска. Тут же продавались и телефонные карты. Я взглянула на часы: половина пятого. Киря должен быть на месте. Я набрала номер рабочего телефона приятеля, который помнила наизусть.
— Привет, — бросила я. — У меня тут для тебя есть кое-что…
— Интересно, интересно! — произнес заинтригованный Киря. Как правило, из моих уст ему доводилось выслушивать только просьбы, а вот предложения подобного рода были редким случаем.
— В связи с моим делом всплыли факты, которые, уверена, окажутся для тебя важными не меньше, чем для меня.
— Неужто вышла на Кальянова?
— Почти…
— У-у, разочаровала, голубушка, — протянул Киря. — «Почти» уже несколько годков валяется у меня в шкафу.
— Зато у меня есть видеокассета с уникальными кадрами, — немного рассердилась на друга я. — Между прочим, на ней запечатлено, как действует на практике твоя многоуровневая система, в частности — как происходит передача выручки. Ты по-прежнему разочарован?
— Неужели?! — обрадовался Кирсанов. — Вот умница! Я как чувствовал, что ты мне поможешь с этим жульем разобраться! И эта кассета у тебя?
— Вот она, — похлопала я по сумке, переброшенной через левое плечо. — Со мной неразлучно!
— Очень хорошо! Прекрасно! Храни ее как зеницу ока! Когда мне к тебе заехать?
Перед моим взором предстал тот беспорядок, который я оставила в квартире: немытые чашки из-под кофе, стоящие на ковре возле дивана, полная окурков пепельница, одежда, разбросанная по всем комнатам из-за того, что я спешно спросонья выбирала «обмундирование» перед отъездом на автовокзал… В такой неухоженный дом приглашать людей, пусть даже и Кирю, нельзя. А на уборку после сумасшедшего дня у меня уже не хватит сил.
— Нет, заезжать ко мне не нужно. Давай лучше встретимся на нейтральной территории. Например, в «Веселом Роджере».
— Идет! Только ты учти, яхонтовая моя, что раньше восемнадцати ноль-ноль я ни шагу из кабинета не могу сделать.
— Учту с превеликим удовольствием, — успокоила я его. — Мне не мешает переодеться после моих авантюрных похождений. Представь себе: ради того, чтобы добыть информацию, пришлось неоднократно менять внешность, стиль одежды, походку и даже вес и возраст!
— Хотел бы я посмотреть на тебя в разных обличиях! — дружелюбно позлорадствовал Кирсанов.
— Ни за какие коврижки! — решительно возразила я. — Достаточно и того, что я покрасовалась перед всем городом. Довесок в твоем лице будет лишним. Посему встретимся у «Роджера» в восемнадцать двадцать. Форма обличий традиционная. Успеешь за двадцать минут добраться из своей конторы?
— Так точно!
— Хорошо, — кивнула я. — Такой разговор мне по душе. Значит, в условленном месте строго в назначенное время. Очень прошу тебя — не опаздывай, не заставляй меня ждать. Сам знаешь, я пунктуальна до безобразия.
— Да уж, — согласился Киря. — Не в пример другим. Точность, как известно, вежливость королей, а у нас — страна рабочих и крестьян…
Киря мог еще долго разглагольствовать на политические и прочие модные темы, если бы время таксокарты очень кстати не подошло к концу. Повесив трубку, я вернулась к машине, не заметив, как из соседней будки вышел высокий мужчина и быстро направился к обочине дороги — ловить такси. Вот что значит расслабиться после сильного нервного напряжения…
* * *
«Какое блаженство — принять теплый душ, бодрящий и успокаивающий одновременно, смыть с кожи усталость после напряженного дня!» — думала я, выходя из ванной, закутавшись в махровый халат.
… Здесь надо сказать, что я была бы лишена вышеуказанного блаженства, если бы не красный огонек светофора на последнем перекрестке, по вине которого водитель преследующего мою машину такси упустил меня из виду. Я успела проскочить на желтый, а он не решился откровенно нарушать правила дорожного движения в присутствии стража порядка, посматривающего на проезжую часть строгим оком.
Благодаря этому обстоятельству я свернула в свою боковую улочку и была такова. С расстояния около сотни метров Лукьянову удалось только заметить, что моя бежевая «девятка» свернула и скрылась между многоэтажками. Через несколько минут он отпустил таксиста и совершил пешую экскурсию по близлежащим дворам. И обнаружил-таки в конце концов среди прочих достопримечательностей нашей местности мою машину, мирно стоящую напротив одного из подъездов.
Лукьянов вошел в подъезд, не зная, как быть: в доме девять этажей, и жить я могла на любом из них. Неудачливому сыщику ничего не оставалось, как расположиться на подоконнике в пролете между первым и вторым этажами в ожидании, когда соизволит спуститься Мое Величество. И ждать бы ему по меньшей мере час с четвертью, если бы не соседский мальчишка, сбегавший вприпрыжку по лест — нице.
Валентин недолго думая решил попытать счастья. Он перехватил сорванца и поинтересовался у него, в какой квартире живет молодая высокая красивая блондинка. Мальчишка подумал, взял полтинник из рук незнакомца и сказал:
— Наверно, вы имеете в виду мою соседку. Потому что в нашем подъезде живет только одна молодая блондинка. Сто пудов!
И парень беспечно назвал номер моей квартиры…
В этот момент я выходила из ванной, кутаясь в белый махровый халат. Усевшись в спальне перед большим трехстворчатым зеркалом, я открыла баночку с кремом и нанесла тонкий слой на слегка подсохшую от воды кожу лица. Пока крем впитывался, решила выбрать какую-нибудь одежку и соответствующий тон косметики. Я открыла дверцу высокого шкафа и застыла, созерцая свой гардероб.
Из состояния глубокой задумчивости меня вывел резкий звонок в дверь. Я вздрогнула от неожиданности: сколько раз говорила себе, что нужно поменять звонок. А то он такой резкий, что я каждый раз вздрагиваю от неожиданности.
Я подошла к двери и распахнула ее, не испытывая ни малейшего чувства тревоги. Моя хваленая на этот раз интуиция капитулировала — легла на дно и затаилась, не подавая признаков жизни, наверное, от усталости. Или наоборот — от ощущения тепла дома и уюта пушистого халата. Лукьянов шагнул через порог, грубо оттолкнув меня, и захлопнул за собой дверь. Дальнейшая сцена помнится мне довольно смутно — видимо, в силу негативных последствий пережитого, которые все же сказались на моем состоянии.
